источала тусклый свет. Этот свет рассеивался сразу же за ее прутьями и не светил, не грел, был бесполезен, как наше бесплодное пребывание в этом подвале — из комнаты над нами не доносилось ни звука.
— Это не ваш сын, — сказал наконец американец.
— Это мой сын, — упрямо возразила я.
— Тогда скажу по-другому: не вы родили его. Его родила другая женщина — женщина, которая была вам близка.
Этого знать он никак не мог, а потому вызвал мой интерес и немалый.
«Чем черт не шутит, — подумала я, — может и в самом деле он кое-что умеет. Ведь была же я у пророчицы, которая умела события предсказывать. Конечно же нет никаких чудес, а под всем этим, наверняка, есть реальная подкладка, неизвестная пока современной науке, но так ли это важно? Хотя, с другой стороны, если он американский шпион… Может это ЦРУ его так подготовило, чтобы он успешнее меня вербовал. Иначе откуда он все про меня и про Саньку знает? Видно, я ценный кадр, раз на меня специального агента напустили. Ох, быть мне резидентом…»
— Вы правы, этого ребенка я усыновила, — чтобы вдохновить американца на новые экстросенсорные открытия и шпионские откровения, призналась я. — Он сын моей подруги, которая умерла, точнее погибла. Очень трагично.
— Эта подруга в чем-то перед вами виновата, — продолжил он. — Мне это сразу стало ясно.
— В общем — да, если считать виной то, что она хотела меня убить.
Американец впечатлился:
— Убить вас? За что?
Приятно, что он не видит повода. Завидую его терпимости.
— Не «за что», а «почему», — горестно усмехнулась я. — Нелли страстно хотела, чтобы все, чем владею я, досталось ее маленькому сыну.
— А вы богаты?
— Не то, чтобы слишком, но по нашим мерка — да. — Я подумала и добавила: — А может и по вашим. Во всяком случае Нелли так разбогатеть и не мечтала. Впрочем, я не права, она мечтала и жизнью своей рисковала ради моего добра. И, что удивительно, ее мечта сбылась, правда за мечту эту жизнью заплатила она. Зато Санька теперь единственный наследник моего состояния. Я составила завещание на его имя еще при жизни Нелли. После моей смерти он будет богат, как того хотела Нелли. Она очень этого хотела.
— Вот вы и сами дали на свой вопрос ответ, — усмехнулся американец.
Я удивилась:
— О чем вы?
— О том, что будет с вашим сыном. Он будет жить, раз Нелли так сильно этого хотела, что даже из-за желания своего умерла. Он переживет вас и получит ваше состояние. Всевышний выполняет все наши желания, но как же мы ими себе вредим.
— Нет, вы говорите правду? — испытывая сложные ощущения, воскликнула я. — Вы и в самом деле уверены? Господи, неужели он будет жив! Кстати, а как вы узнали о том, что Санька не мой сын. У вас на меня досье?
— Какое досье? Вы сами мне это сказали, — ужасно разочаровал меня американец.
— Как же? Когда?
— Отвечая на мои вопросы. После третьего вопроса мне стало очевидно, что не вы рожали этого ребенка, потом мне стало очевидно, что не вы кормили его грудью, потом…
Я рассвирепела.
— Так вы обманули меня?! — завопила я. — Так вы никакой не маг! Вы даже не шпион. Вы шарлатан!
— Тише, пожалуйста, тише, — взмолился американец. — Кричать здесь опасно.
Но я уже разошлась, я должна была высказать ему все, что о нем думаю…
Господи, почему ты сотворил меня такой глупой? Зачем дал мне глотку луженую?
Я не послушалась американца и продолжала орать, и тут же за это поплатилась. Замок лязгнул, дверь распахнулась, и слепящий луч фонаря осветил комнату. Я мгновенно затихла, но было поздно.
— Нет, я не понял, тут, вроде, никого, — раздался знакомый голос.
«Братан»! Это он, тот, который гонялся за мной по крыше. Этот голос я узнала бы из тысячи.
— Да отсюда шел кипиш. Я тебе, блин, говорю, — заверил его другой, незнакомый голос. — Типа телка кричала.
Я, уже проклиная себя и свой громкий голос, жалась к американцу, а американец жался к стене, но нас это не спасло. Фонарный луч скользнул по комнате и уперся в меня, и следом тут же раздался изумленный вопль:
— Е..ть твою капусту!
Не представляю, как эту лингвистическую конструкцию можно американцу перевести, потому что не очень осознаю ее сама.
— Да это же снова она, та бикса позорная! — с невыразимой радостью завопил «братан». — Слышь, Колян, хватай эту сучку, а я америкоса скручу. И братву, братву сюда зови, не справиться нам вдвоем.
Не успела я выйти из оцепенения, как налетели на нас «братки» и в два счета и меня и американца скрутили. Меня, так даже связали. Я была напугана, тряслась и плохо соображала, но вдруг страх как рукой сняло, потому что меня осенило: это же тот «братан», который моего Саньку похитил. И я завопила:
— Сволочь! Сволочь! Ребенок где мой?!
— Смотри, какая чудная, — беззлобно подивился «братан». — Еще и вопросы задает. Слышь, баба, на нерв-то не заезжай, — посоветовал он.
Но я не вняла его совету, и тут же «заехала на нерв» и еще громче завопила:
— Где мой Санька? Где мой сын?
При этом я не переставала брыкаться и даже пыталась царапаться, впрочем, с очень низким кпд.
Американец же вел себя недостойно — он молчал и не проявлял никакой агрессии. По сути, сразу сдался. Вот же трус, а я рассчитывала на его сильное тело, которым он уже успел прихвастнуть.
Одного моего сопротивления явно было недостаточно, поэтому потащили нас наверх, без особого труда затолкали в уже знакомый джип и по ночному городу покатили.
— Куда мы едем? — шепнула я американцу.
— Судя по всему на мост, — спокойно ответил он.
Мне бы его спокойствие.
Американец был прав — подлые «братаны» выгрузили нас на мосту, уже знакомом до боли.
«Что ж они тяготеют-то так к мосту этому? — гадала я. — Место у них здесь что ли лобное?»
Американец по-прежнему был кроток, его даже не связали, я же буянила, как могла. Должна признаться, могла весьма скромно, поскольку мои-то руки как раз и не были свободны: их опутали веревкой.
Зато рот мой не закрывался. Уверена, немало подивились «братаны» силе моих голосовых связок. Тема была все та же: куда дели моего Саньку, сволочи?
Не слишком обращая внимание на протест, «братаны» поставили меня к перилам. Американец уже был там, его выгрузили несколько раньше, думаю за примерное поведение. Оказавшись у перил моста, я обернулась, пытаясь вглядеться в воду, маслянисто темневшую далеко внизу.
Тело пронзило предчувствие: снова полезу в ледяную «купель». Однако Колян — кстати, с ним я еще не была знакома — быстро развеял мои дурные предчувствия. Он не стал мелочиться и сразу вселил в меня ужас бойким заключением.
— Эти говнюки плавают во льдах, как пингвины, — сказал он.
«Откуда только узнал? В прошлый раз его здесь не было.»
Мой «братан» с ним сразу согласился.
— В самый цвет, — сказал он. — Точно, Колян, сначала мы их замочим, а потом уж пускай освежатся.
Его рука мгновенно нырнула за пазуху, и секунду спустя в мой лоб уставился пистолетный ствол. Почему только в мой — непонятно. Я же на мосту была не одна, но американец примерным поведением вызвал к
