нанизанные на тонкую золотую цепочку. — Каждая из них в честь одного из моих малышей. Три мальчика и две девочки.
— Господи, — восклицает Анджела, — это замечательно. Пять внуков…
— И еще один на подходе. Значит, у меня скоро появится новый амулет. А за ним еще и еще, так что скоро я не смогу поднять шею.
Анджела, заливаясь смехом вместе с кассиршей, отходит от прилавка. Рой радуется. Он боялся, что дело этим не кончится.
Но она на секунду задерживается, рука ныряет в карман.
— Ой, постойте, один момент. Мне кажется, у меня есть мелочь.
Ну вот, его опасения оправдались. Она собирается прокрутить трюк с двадцатидолларовой купюрой. С кассиршей на ярмарке. Рой сжимает ее запястье, осторожно, но решительно. Оттаскивает ее прочь от прилавка.
— Не смей, ни в коем случае. — Обращаясь к кассирше, говорит: — У нее нет…
— Есть, — настаивает Анджела. — Я нашла доллар и пятьдесят центов…
— Нет. Не смей. Не сегодня. Поняла? Не сегодня.
Анджела смотрит на Роя, глаза делаются узкими. На лице гримаса раздражения. Старается понять, что у него на уме. Он не говорит ни слова. Да в этом и нет необходимости. Он смотрит на нее, надеясь, что на этот раз обойдется без сцен.
— Да, ты прав, — говорит она после паузы. — У меня действительно нет мелочи.
И позволяет Рою увести ее в парк.
— В чем дело? — спрашивает Анджела, когда они отходят от киоска. — Я не понимаю.
— Я не хочу начинать сегодняшний день с этого.
— Не понимаю, что бы это значило.
Они смешиваются с толпой людей, идущих к центру ярмарки.
— Это значит, — отвечает Рой, — что мне хотелось бы понимать, сможем ли мы провести сегодняшний день без того, чтобы наколоть кого-нибудь на бабки.
— И все?
— И все.
— Но почему? — не унимается она. — Это же так весело.
— Согласен, это весело, но это… не совсем то, чем должны заниматься отцы и… их дочери. Вместе. Это не дело.
— И что? Мы же не одно и то же.
— Не одно. И мне это нравится. Но… Послушай, можем мы сделать простую вещь? Ты и я? Давай попытаемся провести весь сегодняшний день без трюков и мошенничества? Никаких афер, ничего такого!
— Ладно, согласна, — отвечает Анджела. — Если тебе так хочется.
— Да, именно так мне хочется.
Рой подает ей руку, Анджела пристально смотрит на его ладонь. В ее взгляде нет ни разочарования, ни обиды. Обдумывает его предложение. Он, глядя на нее, улыбается, более настойчиво протягивает руку, растопыривая пальцы ладони, и она протягивает свою. Улыбается. Энтузиазм вновь слышится в ее голосе, чувствуется в движениях, в походке.
— Пошли, — приказывает она и тащит его в самую гущу ярмарочной толпы. — Я знаю, где можно славно прокатиться, а заодно и встряхнуться.
Весь этот день проходит в крутых взлетах и спусках, верчениях, раскачиваниях, трясках, кажущихся бесконечными. Рой не может поверить в то, что добровольно обрекает себя на эти развлечения, вызывающие тошноту. Но его не тошнит. И жгучий вкус желчи не появляется во рту. Не вызывает головокружения и потери ориентации. Тошнота подобного рода не так уж и страшна. Рой вроде бы даже начинает понимать, как и почему такие аттракционы привлекают к себе и волнуют.
На Анджелу гравитационные силы, похоже, не оказывают никакого воздействия. Голова у нее не кружится, лицо не позеленело. Ему приходит в голову мысль, а не прилетела ли она откуда-нибудь с другой планеты. Ее прислали с заданием обманным путем заставить людей вращаться и крутиться, как это только что происходило с ним, и тем самым вогнать их в ступор. Целью первой волны атаки является вывести из строя землян и сделать их неспособными к активным действиям.
На обед они взяли шашлык. Рой понемногу откусывает мясо с шампура; Анджела выбирает самые зажаристые кусочки. Ей с трудом удается удерживать в руках поднос с едой да еще шесть надувных игрушек, которые Рой выиграл на различных аттракционах. И выиграл их без труда. Рой много месяцев проработал подсобником на ярмарочных аттракционах до того, как встретился с Хэнком. Он знает все эти трюки и знает, как выигрывать. Надо направлять удар на нижний угол корзины. Отталкивать бутылку от себя, а не дергать ее вверх. Так он и делает, и всякий раз Анджела отходит от аттракциона с призом в руках. Это не совсем честно, но и обманом Рой это тоже не считает. Провести мошенника — разве это бесчестный поступок?
— У тебя полный порядок с обменом веществ, — замечает Рой, когда они садятся на шершавые доски. В нескольких сотнях футов от них шоу с лошадьми, и, когда ветер дует с той стороны, аппетит Роя напрочь пропадает. Аппетит возвращается только тогда, когда ветер меняет направление. — То, что мы сейчас едим, для многих людей просто мгновенная смерть.
— Да, — отвечает Анджела, с хрустом откусывая кусок засахаренной шляпки огромного бисквитного гриба. — Я ем практически все.
— А мама все такая же? Тонкая, как спичка?
Анджела пожимает плечами.
— Да нет, она, мне кажется, нормальная. Да мы и не едим вместе, так что я не знаю, чем она вообще питается.
— Вы дома не обедаете?
— Практически нет. Я беру что-нибудь из холодильника и ем у себя в комнате. Или ем что-нибудь не дома. Или она ест не дома.
— А Джо?
Взгляд Анджелы мрачнеет:
— А что Джо?
— Как он ест?
— До него мне нет никакого дела. Забудь о Джо.
Рой снимает с шампура овощи, нанизанные между кусочками мяса. Так удобнее кусать.
— Ну, а как часто ты видишься с мамой? — спрашивает Рой, надеясь, что она не поймет, к чему он клонит.
— Даже и не знаю. Я хожу в школу, прихожу домой, а она на работе. Она приходит домой, я ухожу… Мы видимся в общем-то каждый день, но мельком. Наверное, по полчаса.
Полчаса. Это именно то, о чем он должен сказать своему адвокату. Это они могут использовать в суде.
— Да… это не много.
— Немного.
Рой смеется. Старается, чтобы следующая реплика прозвучала как бы между прочим:
— Ты, наверное, больше общаешься со мной, чем с ней.
— Да.
— Анджела, — говорит он и кладет свой шампур на тарелку. — Мы… мы весело проводим время, так?
— Конечно, даже очень весело. Когда поедим, давай пойдем в «Дом с привидениями». Не думаю, что я сильно испугаюсь, потому что и раньше видела что-то в том же духе в «Поездке по кругу ужасов».
— Согласен. Пойдем. Я тоже хочу испытать себя. — Он переключается на другую волну. — А я… как ты считаешь, как отец… я хороший? Понимаешь, ведь…
— Я думаю, ты отличный отец, — отвечает она, глядя на него с неподдельным восхищением.
