инструкторы — 'Иры'. Этим Ирам можно было задавать любой вопрос и получить ответ на вопросы, касающиеся не только преподаваемых ими дисциплин. Если Иры не знали ответа на конкретный вопрос, они просили время на то, чтобы отыскать нужный ответ и, проштудировав электронную библиотеку академии или соответствующие источники всемирной сети, обязательно давали ответ на поставленный вопрос. Нам же не хватало именно человеческого общения, общения с простыми людьми. Часто к нам в гости приходил Генерал, который годился нам в отцы и который беседовал с нами на различные темы о жизни за железобетонным академическим забором. Эти генеральские беседы за чаем не приносили нам чувство единения с народом, а наоборот подчеркивали нашу оторванность от этого народа. Мы хотели чаще выходить за пределы академии, чтобы встречаться с нашими с ровесниками и девушками, в частности.
Вечерами часто вспоминали нашу односельчанку Нинку с конопушками и устраиваемые этой девчонкой 'выяснения отношений' между нами.
Нинка, если судить по обмену письмами, стала забывать нас. Новые качество жизни, новые встречи и друзья занимали все ее свободное время, из которого было трудно урвать минуту, чтобы написать пару ничего не значащих писем. Да, и мы сами были не правы, написав в ответ всего одно письмо сразу же после сдачи вступительных экзаменов в академию. Да, и как простой девчонке поступать в ситуации, когда переписываться приходится одновременно с двумя бывшими ухажерами. В ответном письме Нинки чувствовалась растерянность и нерешительность, она просто не знала что писать двум антиподам в этой связи. Таким вот образом и заглохла наша переписка с односельчанкой Нинкой.
Валентин Валентинович писал ежемесячно и регулярно. Не ожидая наших ответов на свои письма, он присылал многостраничные отчеты о жизни села и своей работе в школе. Время от времени мы с Белояром садились за стол и вдвоем сочиняли ответное письмо. Но сами понимаете, написать письмо — это дело не простое, но писать письмо своему учителю — было особенно трудно. Задумываясь, как сформулировать ответ на письмо учителя и друга, мы подумывали о том, как бы было хорошо, если Трезора можно было обучить общедоступной грамоте, тогда всей нашей перепиской с друзьями и односельчанами заведовал бы он. Он с большим интересом и неподдельным вниманием выслушивал вслух зачитываемое мной или Белояром письмо Валентин Валентиновича. Если в этот момент наблюдать за Трезором, то было абсолютно ясно, что содержание письма, эти новости о переменах в жизни села имели громадное значение для этого пса. За все время учебы в академии Трезор не пропустил ни единой возможности узнать последние новости из села. Он сидел, слушал и кивал головой, когда мы зачитывали ему очередное письма учителя по физике нашей сельской школы. Иногда возникало ощущение, что переписка ведется между Валентин Валентиновичем и Трезором, а мы с Белояром выступаем в роли писарей со стороны Трезора.
А у него появилась устойчивая привычка в конце каждого месяца самолично забегать на армейскую почту за письмами от Валентин Валентиновича.
Но вернемся к разговору о главном, об нашей полной оторванности от мира и от людей. Пару раз мы просили Генерала предоставить нам отпуск или отпустить на вольные хлеба — посмотреть мир вокруг нас и показать себя этому миру.
Но получали категорически генеральский отказ.
В каждом случае свой отказ Генерал шутливо мотивировал тем, что у него в академии не хватит рядового или офицерского состава на организацию и проведение крупномасштабной армейской операции по безопасному выгулу на воле боевого пса и двух шалопаев курсантов. Он давился от смеха и говорил, что он лично не виноват в том, что этим оболтусам в перерывах между занятий нечем заняться, кроме как изыскивать приключения на свою 'пятую точку' с далеко идущими последствиями. Вот, Генерал и ждет, когда эти курсанты со своей собакой повзрослеют, примутся за ум, станут благопристойными военнослужащими и, тогда они будут вольны идти на все четыре стороны, не нанося ущерба своей стране, окружающим их гражданам и самим себе, разумеется.
Получив очередной, но не заслуженный, по нашему собственному мнению, конечно, отказ, мы заметили, что в глубине души Генерал колеблется и не принимал окончательного решения в отношении нашей просьбы. Наш командир симпатизировал нам, зорко следил за учебой и не давал спуска своему любимцу Трезору за промахи и недочеты. Он любил 'случайно' забежать к нам вечерком, попить чайку, потрепаться о футболе или просто посидеть посмотреть вместе с Трезором очередную мыльную оперу по визору. Иногда оставался ночевать, благо свободного места для ночевки у нас хватало. Ночи, когда Генерал ночевал у нас, я проводил один, а Трезор неизменно покидал меня.
Иногда мы бывали настолько заняты, что у нас не хватало времени перемолвиться словечком с ним — это обычно происходило накануне трудного экзамена или зачета, но он, стараясь не мешать своими разговорами, все равно кантовался у нас до позднего времени и тихо уходил по-английски — не попрощавшись.
Следует к этому сказать, что Генерал был настоящим чистоплюем, не смотря на то, что наши помещения постоянно убирались различными электронными средствами, он всегда залезал в какой-либо темный уголок и пальцами на ощупь проверял нет ли там грязи или пыли. Если таковая обнаруживалась, то укоризненно смотрел на нас и по-отечески, но грозно покачивал седой головой. Что мы делали после этого нагоняя с Трезором, вы представить себе не можете — таскали за хвост, раскачивали за лапы и с размаху швыряли эту откормленную тушу на кровать и даже пинали мягкими кроссовками.
Потому, что именно эта зараза очень любила подобрать и спрятать по уголкам нашего жилого сектора различные предметы, которые Генерал принимал за грязь. Однажды, не выдержав новой клептоманской выходки нашего четвероногого друга, мы назначили его ответственным за чистоту нашего жилого сектора и вывесили соответствующую информацию об этом назначении на всех дверях сектора.
В очередное посещение Генерал обратил внимание на информацию, прочитал, удовлетворенно кивнул головой и погрозил Трезору пальчиком. Он, наверняка, знал о клептомании нашего друга.
Глава7
Производственная практика.
Как только был сдан последний зачет летней сессии третьего года обучения, нас вызвали к Генералу. В кабинете он, не произнося ни одного слова, протянул нам два приказа, им уже подписанные. Первый приказ был о присвоении нам с Белояром досрочных званий 'мичман флота Военно-Космических Сил', а второй — о нашей практике с секретным специальным заданием.
Согласно содержанию второго приказа практику нам предстояло проходить на сторожевом эсминце ВКС 'Галактика', несущим вахту по охране границ солнечной системы в секторе планеты Юпитер.
Увидев, что мы прочитали приказы, Генерал с добродушной улыбкой на губах добавил, что экипаж на эсминце будет достаточно велик, чтобы мы смогли найти живых людей для общения. Правда, тут же добавил Генерал, эта практика станет тяжелым испытанием из-за специфики задачи, которую командор эсминца 'Галактика' Алан Сандерс поставит перед нами. После этих слов наш командир всем видом показал, что аудиенция закончена и мы может быть свободными, но мы не спешили покидать генеральский кабинет. Генерал сразу понял, что мы хотим узнать и поспешил сообщить нам, что Трезору тоже присвоили звание младшего офицера, но практику он будет проходить отдельно от нас.
На этом аудиенция была завершена и мы покинули кабинет Генерала.
Прежде чем начать рассказ о прохождении практики на эсминце 'Галактике' хотелось бы несколько слов сказать о сторожевых эсминцах и их экипажах. На втором курсе нам прочитали несколько лекций о солнечной системе, о возможной инопланетной жизни и о необходимости в этой связи нести постоянную сторожевую вахту на границах солнечной системы. Были разработаны модели и на их базе были созданы специальный класс космических кораблей — сторожевые эсминцы. Эти космические корабли несли охрану границ солнечной системы, но из-за специфики своего использования и конструктивных особенностей эти эсминцы не могли совершать посадки на поверхность планет. Они были вынуждены находиться в космическом пространстве и нести постоянную вахту сменными экипажами. Эти корабли имели мощные силовые установки, могли развивать скорость чуть ниже скорости света, правда, на краткие расстояния, имели сильное вооружение, но не имели броневой защиты от лучевого поражения.
Эта специфика их конструкции и вооружения во многом складывалась из тех целей и задач, которые ставились перед этими космическими эсминцами-сторожевиками, которые заключались в том, чтобы, как можно раньше обнаружить инопланетного противника, пересекающего границы солнечной системы, и
