– Гамэн Брике! – вскричала я. – Ты приносил мне вести от Паулино!
Теперь и мальчишка узнал меня. Грязное лицо его засияло улыбкой.
– А, ваше сиятельство! Ну, как поживает ваш мулат? Я приложила палец к губам.
– Т-с-с! Не называй меня так. Теперь я бедна. Но ты можешь идти со мной, если уж так хочешь.
Видит Бог, у меня мало денег. Но этот сорванец такой шустрый и настойчивый, что мне наверняка не придется сожалеть о своем решении.
– Куда мы идем? – осведомился он.
– В Коммуну.
– Давайте я буду нести вашу сумочку и муфту.
Я отдала ему все вещи, которые отягощали меня. Мы быстро шли по улицам Парижа. Столица просыпалась. Утренний туман рассеивался, поденщики спешили на работу, у булочных уже давно выстроились очереди. Я заметила одно новшество: теперь у дверей лавки привязывалась веревка, и все стоящие в очереди сжимали ее в ладони – так, чтобы не пролез никто лишний.
– Я хочу есть, мадам, – заявил Брике.
– Замолчи! Я тоже хочу. Но сейчас у нас нет времени. И если ты будешь напоминать мне о еде, я от тебя избавлюсь.
Когда мы подошли к Ратуше, в Соборе Парижской богоматери раздался колокольный звон. Заканчивалась утренняя месса – значит, сейчас никак не меньше девяти часов. Вокруг Ратуши, как всегда, толпились люди. Я с трудом пробралась через толпу к двери.
– Вы к кому? – осведомился привратник.
– К гражданину мэру.
– Он не принимает.
Я на ощупь нашла в кармане золотой ливр и тайком передала привратнику. Он в ту же минуту отступил в сторону, пропуская меня. Едва переводя дыхание от волнения, я взбежала по широкой лестнице. Какой-то клерк подробно объяснил мне, как найти кабинет гражданина мэра.
В приемной уже сидели какая-то дама и два господина. Дежурный клерк поднял голову и посмотрел на меня.
– Вы по какому поводу?
– По личному.
– Если вы по вопросу о лицензиях, то…
– Нет-нет! Я хочу прояснить кое-какое недоразумение в связи с декретом Собрания об эмигрантских имуществах.
Клерк вставил перо себе за ухо, прямо как индеец из племени апачей.
– Простите, вы – бывшая?
– Да, – с трудом произнесла я сдавленным голосом.
– Нечего вам здесь делать, – твердо произнес клерк, внезапно вскакивая и заслоняя собой дверь кабинета. – Я не впущу вас. За последний месяц от вас отбою нет. В вашем деле вам и гражданин министр не поможет, не то что гражданин мэр!
– Но что же мне делать? – взмолилась я. – Что вы все смотрите на меня как на преступницу, ведь я ни в чем не виновата!
– Разумеется. Все вы так говорите. Уходите отсюда!
– Куда?
– Ступайте к прокурору Коммуны гражданину Манюэлю. Ваш вопрос относится к его ведению. Хотя я сильно сомневаюсь, что вы что-то для себя выторгуете.
Запас энергии я еще не растратила и в сопровождении Брике побежала по коридорам, разыскивая, где же находится прокурор. Коридоры здесь были запутаннее, чем галереи Версаля, а клерки надменнее, чем королевские лакеи. Все смотрели на меня как на помешанную, которую следует посадить в тюрьму. Насилу мне удалось узнать местонахождение гражданина Манюэля.
– Прокурора сейчас нет, – заявили мне. – Он болен.
– Что же мне делать? – уже без прежнего энтузиазма спросила я.
– Обратитесь к его заместителю, гражданину Дантону. Я едва не подпрыгнула, услышав это имя. Дантон! Тот самый интриган и взяточник, с которым мне пришлось иметь дело менее года назад, – он теперь стал заместителем прокурора Парижа! И я даже не могла надеяться, что он забыл о той нашей встрече.
Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Гигант мгновенно поднял голову, увенчанную гривой волос, и взглянул на меня. Я только сейчас заметила, что губы у него искромсаны шрамами и совершенно бесформенны.
– Вы кто такая? – прорычал он, поднимаясь. Я с усилием преодолела внутреннюю дрожь.
– У меня к вам серьезное дело, сударь.
– «Судари» нынче отменены! – насмешливо сказал он. – Впрочем, я прекрасно вас знаю, мадам. Мы даже встречались как-то… встречались наедине. Не так ли?
«Слава Богу, – мелькнула у меня мысль, – что он, кажется, не ставит мне это в вину».
