груди вырывают сердце. Лучше нам туда не соваться, поверь мне.
— Как же тогда мы спасем младенца?
— Она уже не младенец. Ты же видел, как пролетело время: сейчас ей шесть. Я оставил тайную подсказку и ей, и ее матери. В миг ужаса они будут действовать безотчетно, и девочка прибежит сюда.
Касваллон прикрепил колчан к поясу.
— Как я должен биться с этими невидимыми чудовищами?
— Как можешь, горец. Стань на колени подле меня, и я передам тебе все, что сумею.
Касваллон повиновался. Тусклые глаза друида были обведены красным ободом, кожа высохла. Подняв ладонь к глазам Касваллона, он начал петь. Жар, идущий от его пальцев, огненными стрелами вонзался в мозг горца. Касваллон застонал, но голос Талиесена — друид в это время не прерывал пения — шепнул ему:
— Потерпи, мальчуган, это недолго продлится.
Скоро Талиесен в самом деле убрал ладонь.
— Что ты со мной сделал? — спросил, открыв глаза, Касваллон. Деревья у заводи сделались ненатурально четкими, словно нарисованные углем на белой бумаге, зато друид превратился в разноцветное переливчатое пятно: глаза и живот красные, область сердца пурпурная, все остальное — смесь желтого, оранжевого и белого.
— Теперь ты увидишь их, Касваллон, — сказал мерцающий Талиесен. — Они придут с юга, вслед за ребенком. Подумай, откуда лучше напасть на них.
— Сколько их будет?
— Предполагаю, что двое. Вызов даже одного демона требует колоссальной затраты сил, а Сая Якута-хан не считает серьезным противником. Но их может оказаться и больше: этот чародей молод и самонадеян.
Касваллон направился на юг, пересек замерзшую заводь и углубился в лес. У тропы стоял древний дуб — две его толстые ветки, как простертые в мольбе руки, тянулись футах в десяти над землей. Касваллон взобрался на правую и сел, прижавшись спиной к стволу.
Поджидая демонов, он думал о многом. В храбрости он недостатка не испытывал никогда — порой даже намеренно шел на риск, чтобы взбудоражить кровь, но теперь? Его жена, ребенок, весь его клан остались в другом мире, где над ними нависла беда. Тут уж не до молодечества. Если он погибнет в этом лесу, что будет с Фарленом, с Мэг, с Доналом? Касваллон чувствовал, как от страха у него сохнет во рту. Сигурни, конечно, тоже невинная жертва, но что такое ее жизнь против всех жизней Фарлена?
— Я готов сражаться, но умирать за тебя не стану, — тихо промолвил он. — Нельзя мне пока умирать.
Приняв это решение, он слегка успокоился. Взглянул на свои мерцающие красками руки и понял, что пальцы будет нелегко рассмотреть — к тому же они порядком замерзли. После того как он хорошенько растер их, пальцы загорелись тускло-красным огнем и опять погасли. Касваллон натянул овчинные рукавицы. Борода у него обросла льдинками. Разноцветный Талиесен шел к нему через озеро. Озяб, должно быть, старик в своих перышках.
Звериный вой разодрал тишину ночи. Касваллон снял рукавицы, приготовил стрелу. Еще немного, и в поле его зрения показалась маленькая светящаяся фигурка. Вот она споткнулась и покатилась в снег.
Касваллон смотрел на тропу позади нее. Там возникла чья-то громадная туша, за ней другая. Слева, ломясь прямиком через лес, надвигалась третья. Касваллон выругался: в них и верно было восемь футов, не меньше. Первый светился яркими красками. Пространство от шеи до живота занимали два пурпурных круга, соединенные красной перемычкой. Касваллон отвел тетиву к правой щеке и выстрелил. Верхний пурпурный круг, в который попала стрела, тут же вспыхнул золотом — это из раны потекла кровь. Вторую стрелу Касваллон послал в нижний круг. Зверь пронзительно завизжал, накренился влево и рухнул.
Обернувшись назад, Касваллон увидел, что девочка уже добежала до озера. Двое демонов близились к ней, Талиесен куда-то пропал. Горец сверзился с дерева, достал новую стрелу и помчался вниз по обледеневшему склону. Споткнулся о корень, выронил лук, полетел головой вперед. Он отчаянно зарывался пальцами в снег, но тут его спас другой корень, подвернувшийся под руку. Один из демонов был уже совсем рядом с девочкой. Лук остался где-то наверху, и Касваллон бросился на врага с ножом и коротким мечом. Нырнув под когтистую лапу, он вонзил нож в брюхо по самую рукоять. Ответный удар зверя подкинул его высоко в воздух. Он упал тяжело, ударившись плечом о ствол дерева. Левая рука отнялась. Смертельно раненный демон повалился на снег, но сзади уже наседал третий.
Касваллон вскочил, изрыгая ругань.
— Беги, дуралей! — крикнул ему Талиесен. В глубине души Касваллону очень хотелось послушаться: у него осталось так много незавершенных дел!
Демон смотрел не на него, а на ребенка у кромки озера, и Касваллон на миг испытал великое облегчение. Спасен! Девочка умрет, но он будет жить.
Еще мгновение — и он, в три прыжка преодолев расстояние между собой и чудовищем, вонзил меч в его широкую спину. Демон взревел и повернулся к нему лицом. Касваллон упустил рукоять, но клинок застрял в радужной плоти зверя. Когти разодрали воину плечо, швырнули его на снег.
Тогда над озером полыхнул свет. Железнорукий, мерцающий серебром, заслонил собой ребенка, обеими руками вскинув над головой призрачный меч. Зверь с рыком бросился на привидение. Меч опустился. Он не оставил никаких видимых следов, но демон дрогнул, зашатался и рухнул.
Талиесен вылез из кустов, где он прятался, и побежал к девочке. Зрение Касваллона утратило волшебные свойства, и все вокруг приняло свой обычный вид. Девочка, не мигая, смотрела прямо перед собой.
— Что с ней? — спросил призрачный король.
— Она ранена — только раны у нее не телесные, а душевные.
Касваллон со стоном поднялся на ноги. Из плеча хлестала кровь.
— Как она будет жить дальше?
— Сюда идет человек, который о ней позаботится. Это Гвалч, ясновидец, — сказал Талиесен.
— Надеюсь, демоны теперь перестанут ее преследовать.
— Не перестанут, но в следующий раз она сразится с ними одна.
— Зачем же одна, — возразил король. — Я тоже там буду.
Шел третий день путешествия. Время было дорого, и Гаэлен вел свой отряд по неприступным кручам. В долине под ними двигалось аэнирское войско.
Эта несметная орда, заполонившая всю долину, наводила оторопь на молодых воинов. Кавалерии у врага было немного — основную силу составляла пехота. Аэниры шли с круглыми щитами, расписанными красным и черным, с длинными мечами или зловещими двуострыми топорами.
Гаэлен был уверен, что за ним и его людьми кто-то тайно следит. Агвейн разделял его мнение, но Лейн и Гвалчмай, обшарив накануне весь близлежащий лес, нашли только следы животных. Онику и Ридану не терпелось добраться до цели, и они корили Гаэлена за чрезмерную осторожность.
В этот вечер они не разжигали огня. Луна скрылась за тучами, и ночь окутывала путников черным туманом. Гаэлена этот непроницаемый мрак только радовал. Оник предложил идти прямо на Кардуйл, зубчатый восточный хребет, и командир согласился. Поначалу они держали на юг, стараясь не выходить из леса, и лишь постепенно отклонялись к востоку, но завтра их ждал самый опасный участок пути — широкие, почти не дающие укрытия долины. Первую стражу нес Гаэлен.
— Что, не спится? — спросил он Лейна, который пришел посидеть с ним.
— Не спится. Жаль, что ты не взял с собой Рендера. Мне как-то не по себе.
— Он умный пес, но очень уж любит охотиться. Аэниры могли заметить его.
— Меня тревожат не аэниры.
— Не можешь забыть про тех самых волков?
— Да. И зверя, убившего королеву, я тоже помню.
Луна, выглянув из-за туч, посеребрила волосы Лейна.
— Думаешь, они демоны, эти звери? — поежился Гаэлен.
— Надеюсь, что нет. Но вдруг это правда? Вдруг они не перестали преследовать девочку? Мне
