— Не вижу как. Все оборачивается против нас. Мы потеряли тысячи воинов, а потери аэниров ничтожны.
— Мне подчиняются восемьсот человек.
— Да ну? Где ж ты их прячешь?
— Я их не прячу. Все они здесь, со мной.
— А, ты про женщин.
— С такой снисходительной рожей ты у меня мигом отсюда вылетишь, подсвинок фарленский!
— Прости, я не хотел…
— И перестань извиняться! Больше ты, как я погляжу, ничего не умеешь. Ты тот самый низинник, которого Касваллон притащил домой, верно?
— Ты права.
— Ладно, так уж и быть, прощаю. Откуда тебе знать, как наши женщины стреляют из лука. И ножами мы тоже неплохо владеем, хотя мечи для нас малость тяжеловаты. Наши мужчины убиты, клана больше нет. Что ж нам, вечно в горах сидеть, как диким зверям? Даже если мы побьем аэниров, Хестен уже не воротишь. Все, на что мы можем надеяться, — это найти мужей в других кланах. Невесело это, Гаэлен, ты уж поверь мне.
— Начнем-ка сначала, Лара. У меня и в мыслях не было тебя обижать. Я хотя и с равнины родом, хорошо знаю, как умеют сражаться горянки. И охотно приму твое предложение, если ты не раздумала. Еще раз прошу, не сердись на меня. За эту весну я чего только не пережил. За мной охотились, и лучший мой друг погиб у меня на глазах. Смотри: это сделал враг, погубивший твой клан. — Гаэлен показал на свой красный глаз и белый шрам над ним. — В Атерисе, когда я еще был мальчишкой. Всех, кого я знал в городе, зверски убили. Фарленские ребята, с которыми я подружился, тоже мертвы. Меня послали сюда собирать бойцов, которые могли бы решить сражение в нашу пользу. Я восхищаюсь вами и далек от снисхождения, и все-таки я горько разочарован.
— Это я понимаю, — смягчилась Лара. — Ты ведь один из победителей Зверя?
— Теперь мне кажется, что это случилось давным-давно. Нас было пятеро — сейчас один лежит в лесу мертвый… если только другой демон его не пожрал.
— О ком ты?
— О Лейне.
— Красивый брат могучего Леннокса… да, это большая утрата. Так эти твари еще бродят в горах?
— Только одна. Остальных мы убили.
— Это хорошо. Знаешь, ты успел войти в клановые предания.
— Разве что в одно какое-нибудь.
— Низинник и королева-призрак.
— Вот, значит, как ее называют?
— Да. Говорят, будто она дочь Эариса, пришедшая с того света.
— Про это я ничего не знаю. Ее звали Сигурни, и сражалась она как настоящая героиня — за такой королевой хоть в преисподнюю.
— Хотела бы я тоже увидеть ее. Схожу принесу нам поесть, — поднялась Лара.
— Скажи, — внезапно спросил Гаэлен, — твоего мужчину тоже убили?
— У меня не было мужчины.
— Почему не было?
— А тебе что за дело?
— Я…
— И не смей извиняться!
Он проводил Лару взглядом, любуясь плавными очертаниями ее тела.
Маггриг пришел в ужас, услышав от молодого друида Метаса, что Талиесен умер. Вождь Паллидов еще не опомнился после того, что случилось утром, когда аэниры окружили его отряд. Лишь благодаря счастливому случаю ему удалось спастись.
И вот теперь новый, страшный удар. Он послал гонца к Леофасу. Под вечер фарленского воина привели в одну из лесных пещер, где его ждали Маггриг с Интошем. Вместе с Леофасом пришел его сын, силач Леннокс.
— Слышал уже? — спросил Маггриг, пожав Леофасу руку.
— Да. — Старый горец, серый от усталости, повалился наземь у костра. — Как это могло статься?
— Будь я проклят, если знаю. Друидская магия. К Талиесену прибежали с докладом, что Врата исчезли, глядь — а он мертвый лежит. Метас говорит, они испробовали все заклинания, но слова утратили свою власть.
— Женщины и дети для нас потеряны, Касваллон застрял в другом мире. Боги! Это конец.
— Друиды роются в записях Талиесена, но ничего пока не нашли.
Леофас потер лицо, поскреб в седой бороде.
— Можно подумать, что боги заодно с аэнирами.
— И пусть их. Никогда не видел большого проку в богах. Человек одинок в этой жизни, недоставало еще на бесплотных духов надеяться.
— Удача переменчива, — вставил Интош. — Не надо нам действовать очертя голову, будем следовать первоначальному плану.
— Чтобы самоубийцами стать? — заспорил Маггриг. — Аксту мы выбрали с тем расчетом, что Касваллон приведет туда людей королевы. Без них с нами разделаются до полудня.
— Может, Врата еще удастся открыть, — сказал Леннокс.
— По мне, этим друидам и кошелек открыть не под силу! — рявкнул Маггриг. — Какая им может быть вера, коли они так пали духом? Метас собственную задницу от головки сыра не отличит, а прочие и вовсе мечутся, как безголовые куры. Если откроют вовремя — сделаем, как сказал Касваллон. Если нет, надо будет придумать что-то другое.
— Есть новости и похуже, — промолвил Леннокс. — Вчера мы поймали аэнирского лазутчика, так он говорит, что Ларик со своими решил устроить набег на Аэсгард. Орса с двумя тысячами бойцов встретил их в Южном лесу и всех перебил. Голова Ларика торчит на копье. Теперь помощи с юга ждать нечего.
— Все одно к одному, — проворчал Маггриг. — Нам только чумы не хватает для полного счастья.
Все четверо, придавленные отчаянием, умолкли.
— Прибыл лорд-ловчий Дунильда, — доложил молодой паллидский воин.
— Веди его сюда.
— Я не баран, чтоб меня вести, — заявил, ввалившись в пещеру, Дунильд — низенький, но мощного сложения. Бороду он брил, желтые волосы падали на плечи из-под шерстяной шапки с орлиным пером.
— Здорово, браконьер, — с вымученной улыбкой приветствовал его Маггриг.
Дунильд положил наземь свой круглый щит и стиснул ему запястье.
— Постарел ты, Маггриг. И жиру набрал.
— Ничего, кое с кем я еще могу сладить — к примеру, с тобой. Сколько у тебя человек?
— Триста.
— И то хорошо.
— Вам, я слышал, круто пришлось.
— Я знавал лучшие дни, — согласился Маггриг. — Что Григор?
— Знать ничего не знаю про этого вора, — отрезал Дунильд.
— Э, нет, дружище, лукавишь. Будь так, ты не привел бы сюда свой клан и не оставил без защиты долину.
— Он сказал, что придет и будет драться рядом
— Сколько с ним будет войска?
— Он мне нипочем не уступит, поэтому я сказал, что возьму пятьсот человек.
— Надеюсь, вы с ним никого не оставили дома, чтобы пограбить друг дружку.
