Некогда она бы просто прошептала слово силы, и огонь бы запылал.
Растопка вдруг вспыхнула, слегка напугав ее. Должно быть, искра все же получилась или угли были не такие холодные. Она подкинула еще хвороста, а потом положила поленья покрупнее. Бануин заворочался в колыбельке и заплакал. Она подошла к нему и погладила по головке. Лоб оказался горячим и потным. Не думая, она закрыла глаза и начала искать причину болезни. Да, все началось с носика, а потом перешло в легкие. Там болезнь начала развиваться вовсю. Сердечко малыша билось, а иммунная система пыталась отразить нежданного врага. Ворна сосредоточилась, даруя сыну свою силу, и почувствовала, как болезнь оставила его.
Она открыла глаза. Ребенок был здоров. Мать вынула его из колыбельки и прижала к себе.
– Вот и все, крошка моя. Мама здесь. Все в порядке. Неожиданно Ворна осознала, что произошло. Она вылечила сына.
Сила вернулась. Не выпуская из рук Бануина, Ворна подошла к стулу у очага и опустилась на него. Потом прошептала Слово. Огонь немедленно погас. Она снова проговорила его, и он вспыхнул ярче прежнего.
Бануин потянулся к ней ручонками. Ворна расстегнула ночную рубашку и поднесла к его груди. Малыш с жадностью принялся за еду. Потом она отнесла ребенка на кухню, поменяла подгузник и вымыла его. Он снова задремал, и мать положила его обратно в колыбельку.
Что с ней случилось?
Ворна вышла в главную комнату и щелкнула пальцами в направлении угасшего очага. Немедленно вспыхнул огонь. Она отправилась на кухню, насыпала в котел овса, добавила соли и молока, потом вернулась в большую комнату и повесила котел над огнем. Все это время вдова размышляла – почему же к ней вернулась сила. Это было очень хорошо и даже как-то естественно, но что-то изменилось.
«Может быть, – решила Ворна, – не сила стала другой, а я».
Она почувствовала чье-то присутствие, и стук в дверь нисколько ее не удивил.
– Входите! – крикнула колдунья.
В кресле у огня материализовалась Морригу и протянула сморщенные руки к пламени.
– Холодно сегодня, – заметила она. – Как ты поживаешь?
– Прекрасно. Хочешь овсянки с медом?
– Нет, спасибо, – покачала головой Морригу, – но приятно видеть, что сегодня ты гостеприимна.
Ворна улыбнулась, подошла к очагу и помешала кашу длинной деревянной ложкой.
– У меня еще не было возможности поблагодарить тебя за спасение меня и ребенка. Это было очень благородно с твоей стороны.
Морригу сунула палец в кипящую овсянку, а потом облизала его.
– Недосолено, – заметила она.
Ворна добавила еще щепотку соли и продолжала помешивать.
– Почему ты сделала это?
– Почему бы и нет? – отозвалась старуха. – Я делаю, что мне захочется. Могу спасти, могу убить, могу благословить, могу проклясть. Может быть, это был мой каприз.
– А другой каприз – вернуть мне силу?
– Нет, это было лишь выполнение просьбы… Я позавтракаю с тобой. Давненько не приходилось, последний раз еще до твоего рождения.
– Тогда ты, должно быть, проголодалась, – рассмеялась Ворна.
Морригу вытянула над столом руку. Немедленно появился горшочек меда.
– Я люблю сладенькое.
Они позавтракали в молчании, а потом Морригу махнула рукой, и горшочек с медом исчез. Ворна глянула на свою собеседницу. У нее было серое лицо и уставшие глаза.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
– Отлично, – отрезала старуха.
– Говоришь, выполнение просьбы?
Морригу откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
– Коннавар попросил Тагду вернуть тебе силу. Тот согласился. Ребенок помнит свои обещания. Редкое свойство, должна заметить.
– Что ты от него хочешь?
– А почему я должна что-нибудь хотеть?
– Да ладно тебе, даже лишенная силы я не стала глупой. Сиды избегают людей, но не Коннавара. Ему подарили нож, излечили в землях кердинов. Предупредили об опасности, грозящей его возлюбленной. Вы приняли к себе дух его друга, а не отпустили бродить во тьме. Что в нем особенного?
– А еще я послала на него медведя, – напомнила Морригу.
– Верно, и я немало думала над этим. В те первые дни в пещере я делала все возможное, чтобы он выжил, но не могла помочь. Он должен был умереть, а вы не отпускали его душу. Теперь я это знаю. Точно так же, как знаю, что ты подговорила меня отказаться от силы, чтобы спасти его. Вы не хотите, чтобы он умер. Он нужен живым. Зачем?
