городом. Несмотря на ожидаемый ливень, по широкой улице спешили автомобили и прохожие.
Никто не обращал внимания на медленно проезжавший по Мэйн-стрит коричневый фургон грузоподъемностью в две с половиной тонны, на котором не было никаких надписей и опознавательных знаков. Сидевший за рулем человек разговаривал, как чревовещатель, почти не шевеля губами. Его худощавое молодое лицо было серьезным, а взгляд необычайно внимательным. Он старался следить не только за оживленным дорожным движением, но и за толпами пешеходов, курсирующих по тротуарам по обеим сторонам улицы.
Водитель грузовика был занят делом, равно как двое других мужчин, с которыми он то и дело скрытно переговаривался. Мужчины сидели сзади. Все они были агентами ФБР, выполнявшими важное задание. Наступил главный момент в трехмесячном расследовании ФБР, связанном с замыслом советского специалиста по политическим вопросам из ООН выкрасть чертежи шифровальных машин, которые армия США использовала в своей разведывательной деятельности.
Первые слухи об этом замысле дошли до ФБР в конце июня, когда двадцатидвухлетний мужчина, недавний студент колледжа, позвонил из Спрингфилда в офис ФБР с сообщением, что русский, известный ему лишь по имени Джордж, запугивает его, принуждая «изменить своей стране». В дом звонившего на окраине Спрингфилда немедленно послали агентов.
Их встретил симпатичный интеллигентный рассудительный юноша. Назовем его Робби Ростаком. Кроме него, в доме была темноволосая юная женщина. Ростак представил ее как свою жену. Агентов пригласили в гостиную, обставленную со вкусом, хотя мебели в ней было немного. Пара вступила в брак меньше месяца назад.
– Мы ждем доставки остальной мебели, – объяснила жена, предложила агентам сесть и поспешно принесла два складных стула для себя и для мужа.
– Джентльмены, – медленно начал Ростак, глубоко вздохнув и выпрямившись, – будьте добры, мне хотелось бы еще раз взглянуть на ваши документы.
Агенты предъявляли свои удостоверения, когда входили, но тогда супруги едва взглянули на них.
Сотрудники ФБР снова вытащили свои документы в кожаных обложках с фотографиями паспортного размера. Ростак встал и на сей раз внимательно изучил фотографии, подтверждавшие право на доверие и откровенность с их обладателями.
– Я боюсь, – признался молодой человек. – Я уж и не знаю, кому можно верить. Дело, по которому я вам звонил, выбило меня из колеи. Я не могу ни спать, ни есть, у меня болит желудок… – Он снова сел.
– Успокойтесь, – сказал один из агентов. – Вы в надежных руках. Расскажите нам все. Забудьте о всех своих опасениях и облегчите душу.
Ростак улыбнулся, жена его с облегчением вздохнула.
– С чего начать? – сказал Ростак, потирая руки.
– С самого начала, – предложил агент, бросив взгляд на часы. – У нас хватит времени выслушать всю вашу историю. Мы пришли вам помочь.
На часах было шесть тридцать. Робби Ростак начал свой рассказ.
В конце августа 1958 года он закончил двухлетнюю службу в армии. Он служил в Корее в войсках, обеспечивающих разведке связь. Вернувшись домой, молодой человек воспользовался «Солдатским биллем о правах»[10] для продолжения образования и поступил в колледж неподалеку от своего дома.
Там он познакомился с несколькими иностранными студентами, приехавшими по студенческому обмену, и заинтересовался изучением языков. Один из них, сделавшийся его близким другом, оказывал на него особенное влияние. Он советовал ему совершенствоваться в языке за границей.
– Он сказал, что я вполне могу претендовать там на стипендию, – рассказывал Ростак, – и предложил обратиться в университет Мехико.
Университет не обещал Ростаку стипендии, но стремление учиться языкам заставило юношу оставить колледж и отправиться в Мехико. Он задался целью сперва изучить испанский, считая, что это поможет ему в получении стипендии. Он полностью сосредоточился на овладении языком и месяца через четыре уже бегло говорил и писал. Но стипендии он так и не получил.
Тем временем он услышал, что советское посольство в Мехико предлагает способным студентам стипендии колледжа и безо всяких раздумий и колебаний отправился туда разузнать об условиях.
– Когда я подошел к посольству, – рассказывал Ростак, – оттуда вышел мужчина. Я спросил у него по- английски, к кому обратиться насчет стипендий, которые предлагаются для обучения в мексиканских колледжах. Но он не понимал по-английски. Тогда я заговорил по-испански. Он снова не понял. Я попробовал по-украински… – Прервав рассказ, юноша объяснил, что у него украинские корни и он хорошо говорит по-украински. – Теперь незнакомец понял меня. Он сказал, что может мне помочь, и, не заходя со мной в посольство, предложил встретиться в четыре часа перед отелем «Реформа».
Ростак пришел к отелю за несколько минут до назначенного времени и стал ждать. Ровно в четыре перед отелем остановился автомобиль. Сидевший на заднем сиденье мужчина подозвал юношу.
– Вы интересовались стипендиями? – спросил он и, когда Ростак подтвердил это, пригласил его в машину.
Это был не тот человек, которого Робби встретил у посольства. Но он не стал спрашивать, почему не пришел его первый знакомый, решив, что разговор о стипендиях должен вести как раз тот человек, который приехал.
Так и оказалось. Однако предложение, сделанное за выпивкой в кафе, куда привезли Ростака, не имело никакого отношения к университету Мехико.
– Речь шла о стипендиях, которые русское правительство учредило в Московском университете. Мне предложили учиться там, узнав, что я говорю по-украински. Я объяснил, что мои родители с Украины, и они очень мною заинтересовались и пригласили встретиться на следующий день.
В тот день, продолжал Ростак, двое русских увезли его за город на пикник. Они прихватили с собой корзину русских деликатесов. Устроились в уединенном местечке на опушке леса у подножия высокого холма. Робби никогда не бывал здесь.
– Они поговорили о красоте этих мест, которые напоминают Россию, – вспоминал он, – а потом завели разговор о стипендии. Пока шофер раскладывал еду, мужчина, назвавшийся Джорджем, вытащил из кармана какие-то анкеты и предложил заполнить их. Он сказал, что это чисто формальная процедура, что анкеты обязательно требуются при подаче заявки.
Вопросы были самые обыкновенные: имя, фамилия, адрес, год рождения, образование, место работы, военная служба. В ответе на последний вопрос Ростак указал, что около года служил в Корее и был приписан к службе связи разведки. Этот факт русский отметил на обратной стороне анкеты.
После пикника Ростака привезли в Мехико и высадили возле маленького отеля, где он жил. Джордж объявил, что, если советское правительство положительно решит вопрос о предоставлении ему стипендии, ему сообщат об этом письмом, которое будет подписано его, Джорджа, именем.
Прошел месяц. Никаких вестей из советского посольства не поступало. Наконец пришло письмо, даже не письмо, а короткая записка: «Все в порядке. Джордж». После этого снова наступило затишье, и в конце мая Ростак решил вернуться домой. К тому времени он познакомился со своей будущей очаровательной женой, уроженкой Мехико. Его колебания между учебой и женитьбой расстраивали ее. Наконец Робби остановил свой выбор на браке. Поженившись, молодые люди уехали в Массачусетс.
Как только они приехали туда, мать Ростака сообщила, что ему «постоянно звонит человек по имени Джордж». 5 июня Джордж снова позвонил, и Робби узнал, что ему выделена советская стипендия. Он может продолжать учиться в университете Мехико. Остается лишь обсудить некоторые детали. Не может ли он встретиться с Джорджем у театра «Кэпитал» на углу Мэйн-стрит и Пинчон-стрит? Юноша согласился.
Когда он подошел к театру, навстречу ему шагнул мужчина и представился Джорджем. Однако это был не тот Джордж, с которым Робби познакомился в Мехико. Они поехали в машине нового Джорджа в таверну и заняли дальний столик. Ростак хотел сэкономить собеседнику время, сразу же сообщив, что он уже не уверен в своем желании продолжать образование, так как женился. По правде сказать, они с женой уже собрали чемоданы и готовятся ехать в Нью-Йорк на медовый месяц.
– Тут он и сделал свой ход, – рассказывал Ростак сотрудникам ФБР, – спросил, не думал ли я о возможности сделать что-нибудь для своей страны? Я удивился и заявил, что уже кое-что сделал – отслужил
