вошёл в роль рефери и выходить из неё не торопился. С самого начала Ликт оказался не таким профаном, как Вика, но первое время оба послушно падали, куда уронят, с почти одинаковой частотой. Потом, примерно к тому времени, когда мечи сменились стальными, как-то неожиданно оказалось, что девушка побеждает заметно чаще. А ещё через неделю Ликт недовольно признал, что победить её ненамного проще, чем Раира (против которого ни он, ни, впрочем, Вика, не могли продержаться дольше пары минут).
Раир терзался. Сложно не испытать гордости, когда твоя ученица растёт так быстро, что это кажется невозможным. Но кто сказал, что проще не пугаться этих успехов, которые не только кажутся невозможными? С такой скоростью не учатся. Ни верховой езде, ни местным языкам. За такое короткое время реально усвоить блок или атаку, но невозможно довести правильное дыхание и умение двигаться до автоматизма. Не было ни плавного развития вначале, ни видимого топтания на месте, пока накапливаются навыки, ни стремительного рывка затем. С самого начала обучение пошло с головокружительной скоростью. И объяснить это можно только одним.
Но у кого получилось бы не радоваться успехам ученицы? Ученицы, схватывающей на лету, перенимающей с восторгом и переиначивающей тут же на свой лад… Раир вздумал однажды научить её отражать фирменный свой удар (который ни разу ещё никто отразить не умудрился). Разумеется, бил он вполсилы и вообще осторожно, но у девушки (на голову его ниже и чуть ли не вдвое тоньше), разумеется, всё равно ничего не получалось. Раир, тем не менее, не терял оптимизма. Но на двадцатой, наверное, попытке, Вика, вместо того, чтобы принять удар, отвела его в сторону, а сама одним быстрым до неуловимости движение оказалась у Раира за спиной — прежде, чем он успел что-то сообразить. Если бы дело происходило всерьёз, ничего сообразить он и не успел бы, а свалился бы с длинной раной через весь правый бок.
— Здорово, — признал он. — Но, вообще-то, я тебя несколько другому пытаюсь научить, ты не заметила?
— Ага, не заметишь тут, как же, — хмыкнула Вика, пытаясь перевести дух. — Только, чтоб отбить такое, не девушкой надо быть, а медведем, как минимум!
— Тебя уже не бесит упоминание, что ты девушка? — ехидно усмехнулся Раир.
— Меня бесит не сам факт, а отношение к нему некоторых, — пожала плечами Вика. — Я не бетонная стена и даже не танк, чтобы устоять под таким ударом. И зачем оно мне надо, если от того же удара можно просто уйти?
— Нельзя же вечно убегать, — сказал Раир. — Когда-то всё равно придется принять удар.
— Нельзя и отбить любой удар, — Вика снова пожала плечами. — А уходить от ударов я смогу куда дольше и эффективнее, чем отбивать каждый.
— Не знаю, — сказал Раир, помолчав. — Может, и правда, у каждого свой способ.
Осень давно перевалила за середину, а Раир, Вика и Ликт не спешили покидать гостеприимный домик в глубине Великих гор. По утрам все трое то скакали с мечами, то 'медитировали' у ручья, потом Бабушка непременно находила парням пару-тройку хозяйственных заданий, а сама она с Викой отправлялась обычно за какой-нибудь лесной растительностью: осень — время грибов и время собирать корни, луковицы и прочие подземные части лекарственных растений. Вечера же были временем неторопливого и не слишком содержательного, но всегда занимательного трепа за душистым травяным чаем. Случались, впрочем, и 'выходные', когда кому-то одному, а то и всей компании (кроме Бабушки, без дела не сидевшей принципиально) удавалось полентяйничать. Свободные часы Вика проводила не слишком активно. Она сидела под старой ивой на высоком берегу ручья, глядя в бегущую воду. Неподвижно, даже без мыслей. Или позволяла мыслям течь, как им вздумается, не сдерживая и не направляя, а только фиксируя, наблюдая словно со стороны… Это были хорошие дни. Вика не грустила о доме и не боялась будущего, она просто позволила событиям происходить, когда и как им вздумается, и не терзалась опасениями и сомнениями. Может, дело было в том, что девушка разрешила себе поверить, что всё уладится легко и просто, что скоро, как только они соберутся в дорогу, на первом же повороте встретится самый главный добрый волшебник, который мигом разрешит её маленькую ерундовую проблему. И пока можно просто расслабиться, получше отдохнуть на этом специально заботливой природой созданном горном курорте. А живя на курорте, не скучают по дому и не молятся всем подряд о возвращении. И Вика не сопливила по ночам подушку, вспоминая родной город, не скучала по друзьям и родным. Её не огорчала даже разлука с большой и красивой любовью, оставшейся дома, хотя с Витей у них было всё настолько неправдоподобно хорошо, что друзья подшучивали над 'идеальной парой' с одинаковыми именами. И она не испытывала чувства вины, ловя себя на мысли, что Раир, пожалуй, симпатичнее… Умение плыть по течению — иногда очень удобное качество.
Она хотела, конечно, вернуться домой. Если бы ей прямо сейчас, сию минуту предложили устроить это без лишней канители, она не подумала бы отказаться, но огорченно подумала бы: 'Уже?..'
Осень подходила к концу. За ночь успевали замёрзнуть лужи, песок на берегу ручья покрывался тонким льдом, а сухая трава и опавшие листья мёрзло похрустывали под ногами. Голые деревья зябко поводили ветками на холодном ветру, а воздух по утрам был ментолово свеж, и пахло уже приближающейся зимой. Однажды вечером Бабушка сообщила, что пора. Никто не удивился и не огорчился — хотя, по идее, стоило, — и наутро, позавтракав и прихватив немногочисленные вещи, трое, наконец, отправились.
Они вышли не слишком рано, когда солнце уже успело не только встать, но и прогреть воздух, словно смёрзшийся за ночь. Маршрут они определили ещё пару дней назад. По схеме 'мы посоветовались, и я решил': выбирал Раир, потому как двое его подопечных никаких путных предложений выдвинуть даже не пытались. Первым делом они направлялись в Нори-ол-Те, не только потому, что Мастер этого храма, может быть, мог как-то помочь Вике, но и потому, что у Раира были и свои дела с Эглитором. А на вопрос, что дальше, Раир отвечал не определенней, чем пожилая дама о своём возрасте.
Поздняя осень в горах звучит какой-то особенной мелодией, величественной и грустной, но пронзительно легкой и чистой. Полной грудью вдохнёшь в себя настроение леса на склонах, и хочется раствориться беззвучно, раскинув руки… Вика шла, жадно впитывая в себя всё, её окружавшее, словно впервые раскрыв глаза. Мягко пружинят влажные после недавнего дождя бурые листья под ногами, воздух пронзительно свеж и чист, и чуть резковато пахнет лежалой листвой и мягкой, маслящейся от черноты землей. Пахнет грибами. Мир прохладный и влажный, спокойный, упругий и задумчивый. А небо… Небо такое, каким оно бывает только осенью. Выплакавшее все тучи до одной, во всю свою бездонную глубину, во всю вселенную — синее-синее. И прозрачное, звонкое; ослепительно, ошеломляюще яркое и поющее. И такое глубокое, полное до краев синевой и светом, что захватывает дух.
Потом вспомнился дом. Вот так же точно Вика брела по лесу (дома был ноябрь) с родителями и сестрой. Собирали грибы. Так же вокруг вздымались вековые сосны: закинешь голову, пробежишь взглядом вверх по их мокро-коричневым стволам — и голова закружится, так стремительно все они подняли руки навстречу небу.
Берег реки, прогалина. Слева, за катящейся водой, над лесом — белый склон с сантиметровыми штрихами взбирающихся вверх сосен. Сверкающий голубоватый ледник с огромным застывшим водопадом. Вокруг горы. Тихо и легко, горы спокойны и величавы, и ты — часть этого сурового величия. Весь мир смотрит на тебя, но не страшно, ты — прекрасна и чиста, как горы вокруг. Ты наедине с миром, своим миром…
— Если у этих гор есть душа, — тихо сказал рядом Раир, — она должна быть очень похожа на тебя.
Вика слабо улыбнулась… споткнулась и чуть не упала. И вдруг представила себя со стороны: маленькую и нелепую, никчемную… Мечтательница хренова! А речка весело смеялась по блестящим на солнце камням, и её смех эхом отдавался вокруг.
Почти час они шли поверху, перебираясь через многочисленные ручейки, впадающие в реку (Говорунью, как сказал Раир), потом она свернула к северу, обрыв чуть расступился от потока в стороны, и трое спустились вниз, к воде. Но они шли ещё часа три, прежде чем Раир счёл, что переправа больше не выходит за пределы человеческих возможностей. Предположение это подтвердилось, хотя, на взгляд Вики,
