— Много! И бред полный! Выходит, один раз сделаешь глупость — дальше всю жизнь быть идиотом, раз выбор сделан?
Реана морщилась и молчала.
— Ты всё это время играла не на той стороне — какого беса ты не хочешь этого признать даже сейчас? Тебя разменяли, продали, непогрешимый Лаолиец тебя выбросил за ненадобностью! Кулак Таго на твою голову, почему ты не хочешь признать, что ошиблась? Почему не исправить ошибку?
— Заладил: 'продали', 'продали'… Неважно, продали меня или нет. Я продаваться не собираюсь. Всё.
Шегдар яростно сверкнул на неё глазами, прорычал 'Ррагэ!' и ушёл, долбанув ножнами по пню.
Реана снова легла, отвернулась в темноту. Лежала, тихо трогая пальцем острый кончик ветки, проткнувшей одеяло. Хотелось плакать. Но на сердце было тяжело и холодно, и глаза оставались сухи.
Началась вторая неделя пути, и близился к середине первый месяц осени. Арнские холмы сменились Кадарским лесом, и до границы оставалось уже недолго. Дни оставались ещё жаркими; только хрупкая, звенящая синева вверху выдавала, что лето кончилось. А ночи стояли прозрачные, с восхитительно крупными звёздами, с упоительной свежестью в воздухе, ещё не морозные, они уже давали ощутить вкус будущих заморозков. И запахи… Ночной лес пах грибами и тайной и…
Она проснулась посреди безлунной ночи — от дикого, безумного счастья, палящего глотку воплем. Во сне было легко… Светло рассветным рассеянным светом, свежо и сияюще. Горы позади и внизу, бездонное небо впереди и вокруг. Ковыльные холмы и ветер — холодный, нет, ледяной, как озеро на леднике! Ледяной ветер по горячей коже. И всё. Ничего больше, только ветер над ковылём и она — над ветром.
Она раскинула руки…
Тыльная сторона левой ладони с размаху шлёпнула о горячий камень костра. Реана сжала левый кулак, повернулась на бок. Села, всполошив охрану, открыла глаза, поглядела в темноту, легла на спину… Лежала и смотрела в звёзды, ещё не начавшие тускнеть перед рассветом. И улыбалась.
Минут через сорок она поднялась — отойти за куст. Солдат сонно и недовольно проводил, привычно остановился, давая отойти, насколько пускает верёвка. Когда ведьма резко опустила связанные руки на его затылок, парень успел только удивиться.
Реана быстро разрезала верёвку. Шансов — никаких. Через пол-лагеря, пусть и безлунной ночью, но притом, что есть от силы пять минут прежде, чем поднимут тревогу… Даже если успеть до лошадей, всё равно далеко не уйду… Но что я теряю?
Она сняла с лежащего солдата меч и пошла, улыбаясь ветру. В голове набирала громкость шальная песня: 'Любо, братцы, любо, любо, братцы жить!..'
'Какого демона творится снаружи?' — в полусне подумал Шегдар, прислушиваясь.
— Ваше Императорское Величество… — осторожно приподнялся дверной полог.
— Что?
— Ведьма… — забормотал слуга.
— Что?! — Шегдар рывком встал, хватая пояс с мечом, отодвинул слугу и вышел.
— Она…
Светало. Перед шатром собрался мало не весь лагерь. На земле, на собственном плаще лежала Реана. По плащу расплылось чёрное пятно.
— Разрешите сказать, Ваше Величество! — выступил вперёд первый советник. Поклонился и по мрачному кивку Шегдара начал, пока император опоясывался:
— Она пыталась бежать. Как-то сумела освободить руки, вооружилась и добралась уже до коней, когда её заметили. Конюх пытался остановить, но, кажется, даже не ранил. Она поскакала на восток, люди подняли тревогу, но остановить не успевали. Едва не ушла… Пришлось стрелять. Я был в числе стрелявших, — снова поклонился советник. — Сперва убили лошадь, но ведьма соскочила и побежала, а когда её догнали верховые, стала отбиваться…
— Почему не взяли живой? — поморщился Шегдар.
В толпе зашумели. Суть возмущения сводилась к тому, что человеческие способности не беспредельны — в отличие, как оказалось, от ведьминских.
Шегдар снова поморщился. Подошёл к ведьме вплотную. Судя по тому, на что она была похожа, её и мечом достать смогли далеко не с первой попытки, не то что схватить. Бок, плечо, нога… Не считая мелких порезов. И располосованной до зубов правой щеки.
Она была ещё жива.
Император достал кинжал, опустился на одно колено. Реана открыла глаза. Увидела его. И медленно, с трудом, усмехнулась уцелевшей половиной лица. Шегдар отвёл взгляд и вонзил кинжал.
Поднялся.
— Сложите погребальный костёр.
Опустил руки, брезгливо встряхнул их, повернулся спиной к показавшемуся солнцу и пошёл обратно в шатёр, плотнее запахивая плащ.
Какой холодный ветер.
____________________________________________________________
Feci quod potui, faciant meliora potentes.
1999–2004
