На трибуне реакционера

защищающая достоинства личности…» Горько читать? Горько. Но никуда не денешься — это та самая чистая правда.

Откуда появилось это в характере русского человека? Думаю, что очень многое заложено историческим процессом, в котором рабство — крепостное право — сохранилось вплоть до середины XIX века. Действительно, у нас крепостное право продержалось дольше всех и было отменено всего лишь 145 лет назад. В то время, когда в большинстве западных стран крепостное право, например, было упразднено на несколько столетий раньше — еще в XII — XIV веках. Также несколько столетий насчитывают европейское гражданское общество, рыночные отношения как основа всей жизни и соответствующее производство. Надо признать, что Россия отстала от Западной Европы на несколько столетий.

Отмена крепостного права привела к большим бедствиям. Хотя крестьянам и была дана личная свобода, но в собственность землю они не получили, а должны были ее выкупать либо только пользоваться, отрабатывая повинность для помещика. Крестьяне, надеявшиеся на полное освобождение со всей землей, были жестоко обмануты в своих ожиданиях. Правительство не решилось сразу опубликовать подписанный манифест — сначала были передислоцированы войска. В Казанской и Пензенской губерниях для усмирения возмущенных крестьян пришлось прибегать к оружию. Когда в конце 1861 года было образовано тайное общество «Земля и воля», ставящее целью разъяснение крестьянам недостаточности реформ и пропаганду социального бунта, — власти ответили на это усилением репрессий. И уже через пять лет террорист Каракозов совершит покушение на Александра II.

Фирс — герой Чехова из пьесы «Вишневый сад» — говорил, что все эти беды начались, когда «крепость» отменили: «Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего». Среди крестьян после отмены «крепости» появились панические настроения — с точки зрения социальной крестьяне не были защищены. Помещик для них был не только деспотом, но это был еще и человек, который, так сказать, опекал их десятилетиями. Со временем это невольно стало для крестьянина если не традицией, то образом жизни.

«Условия, среди которых он жил (русский народ. — А.К.) , не могли воспитать в нем ни уважения к личности, ни сознания прав гражданина, ни чувства справедливости, — это были условия полного бесправия, угнетения человека, бесстыднейшей лжи и зверской жестокости. И надо удивляться, что при всех этих условиях народ все-таки сохранил в себе немало человеческих чувств и некоторое количество здорового разума», — писал Горький.

Фраза о «выдавливании из себя по капле раба» говорит о многом. Не о том, что ее автор сам был из семьи крепостных, а о том, что русскому человеку свойственно преклонение перед сильными мира сего. Могу сказать о себе, и об этом я уже писал в своих книгах. Идешь по кабинетам в Кремле — чем выше начальник, тем «меньше» ты становишься. Подхожу я, например, к кабинету Косыгина и… до ручки не могу дотянуться. Как писал французский писатель Пьер Бошен: «Двери дворцов не так высоки, как думают: пройти в них можно, только нагибаясь».

Это совершенно русское чувство — благоговениеперед начальством. Постоянно необходимо из себя «выдавливать» это доставшееся в наследство византийское свойство — липкое чувство угодливости, раболепия, подобострастия и заискивания. Это ужасно, но Важной Персоне улыбаешься особенно энергично. Если человек «не власть имущий» или уже не стал таковым — можно и нахамить, а то и плюнуть вслед с презрением. Салтыков-Щедрин писал: «У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!»

Рабство — это вертикаль, оно — продолжение «излишеств Византии». У нас, православных, Бог — там, наверху, и в храме нельзя сидеть — либо стой, либо на колени. У нас и власть имущие находятся на этой вертикали — между личностью и Богом. Поэтому русский человек так обожествляет власть, а шведский, например, — нет. В католическом храме стоят скамьи, и я думаю, что когда сидишь, и не затекают ноги, то можно все помыслы устремить на молитву, а не ждать окончания службы. У протестантов Бог — по горизонтали. Поэтому можно сидеть с ним за одним столом.

Николай Бердяев сказал: «Свобода трудна, рабство же легко». Действительно, «раб» — удобная ситуация: ведь за все отвечает начальник, «а я палец о палец не ударю, пока мне не скажут». Отсутствие ответственности в русском характере, может быть, самое страшное наследие рабства. Отсутствие ответственности перед страной, обществом, даже перед своими родителями и детьми. А раз нет чувства ответственности, то нет и чувства вины. И вновь процитирую Бердяева: «Чувство вины — это чувство господина». Именно поэтому наивными кажутся призывы всенародно покаяться за злодеяния большевизма. Я думаю, что чувство исторической вины за нацизм, которое продемонстрировал германский народ, — свидетельство того, что эта нация способна нести ответственность за те трагические годы, когда ею был сделан осознанный выбор, обернувшийся чудовищными злодеяниями против человечества. Мы же чувством исторической вины не страдаем — мы уверены в том, что нам большевизм был навязан, вбит в душу гвоздями, и мы ни в чем не виноваты, виноваты «ОНИ»! И сколько веков это будет еще продолжаться?!

Тухлые шедевры

Искусство есть сообщение чувства.

Лев Толстой

Я богат, потому что мир полон кретинов.

Сальвадор Дали

…Очередная выставка мексиканской художницы Терезы Марголлес вызвала скандал и гнев общественности. «127 трупов» — это инсталляция, в которой были использованы физические свойства воды… Дюссельдорфский зал Кунстферайн заполнялся облаками пара и текущей жидкостью. Но вода была «особенной», — художница собрала ее после процедуры омовения покойников в Мексике до того, как патологоанатом примется узнавать причины смерти. Марголлес также выставляла простыни из больницы, на которых отпечатались силуэты умерших…

По сообщениям Информагентства Культура

Пятнадцать лет назад неизвестный англичанин Дэмиан Херст купил за гроши мертвую акулу и за 5000 фунтов переправил ее в Лондон. Он опустил труп акулы в стеклянный куб и залил ее формальдегидом. Свое произведение он назвал (обратите внимание, название должно быть достаточно заумным. - А.К.) «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». В 2004 году эта работа была куплена за 12 миллионов долларов американским коллекционером, который передал ее в дар нью-йоркскому музею. Эта покупка сразу поставила Херста в ряд самых дорогих художников в истории, наряду с Кандинским, Малевичем и Джаспером Джонсом. Самое интересное, что об этой, можно сказать, жульнической операции, ничего не имеющей общего с искусством, пишут с восторгом, а Херст снискал славу «супермодного» продукта современной британской культуры.

Я не виню Херста — для многих деньги сегодня важнее художественной ценности. Херст отличный бизнесмен: фокус с трупом акулы может войти в учебники по маркетингу искусства. Хочу надеяться, что британец пытался честно разобраться, есть ли у людей здравый смысл. Но обнаружил, что Дали был прав: большинство из ценителей современного искусства — кретины. И цена «шедевров» Херста (разрезанные туши свиней, коровьи головы с ободранной кожей и т. д.) это доказывает. Я даже не сомневаюсь, что Херст понимал, что ЭТО не искусство — он ведь учился в Академии искусств. Давайте разберемся, почему ЭТО — не искусство.

За тысячелетнюю историю цивилизации развитие искусства проходило