На трибуне реакционера

значит быть ленинцем или, простите, троцкистом. Но еще не поздно, можно сказать, самое время постараться постигнуть не понятого в свое время учителя…

Все на продажу

Что нельзя продать — то не искусство.

Герой к/ф «Глянец» (режиссер Андрей Кончаловский. Премьера в 2007 г.)

Американский живописец и график Джеймс Уистлер, друг и сподвижник французских импрессионистов, выработал собственный метод, который принес ему публичный успех гораздо раньше Моне и Ренуара. Любимое высказывание Уистлера: «Нет скандала — нет интереса». И эти скандалы он сам и «организовывал», о чем и написал в своей книге «Изящное искусство создавать себе врагов»…

О выставке Д. Уистлера в Третьяковской галерее в российских СМИ

«Быть неизвестным некрасиво».

НЕ Борис Пастернак.

Именно так! Борис Пастернак писал в свое время: «Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь…» Но те далекие времена прошли, и сегодня призыв к скромности звучит как наивный бред. Сегодня важно стать известным - любой ценой! Я не шучу - ЛЮБОЙ! Если ради известности «художник», простите, готов публично онанировать в плавательном бассейне или выставлять изображение религиозной святыни, обвешав ее слоновьим калом, — выходит, любая цена годится! Кстати, о последнем кощунственном «произведении»: после скандальной выставки его автор продает свои «работы» с какашками по $400 тысяч! Соглашусь с возмущением по этому поводу известного художника Михаила Шемякина: «С этой выставкой не так все просто, здесь большая коммерция». Именно коммерция — к этому стремятся современные

художники. Вот, например, корреспондент журнала «Власть» К. Долинина пишет о том, что должен делать русский художник, чтобы его работы покупали.

«Времена, когда хороший художник был бедным, ушли безвозвратно. Зрителю, воспитанному на кровавых и слезных историях несчастных, пьяных, сумасшедших, гонимых и непонятых гениев вроде Ван Го-га, Модильяни, Малевича, Татлина, нелегко бывает с этим смириться. Но современные художники точно знают, что если даже Шагал, Матисс и Кандинский могли себе позволить быть вполне обеспеченными людьми, то после Энди Уорхолла не быть таковым в цивилизованном художественном мире стало почти неприличным. Самый старый, короткий и эффективный путь к коммерческому успеху — это скандал. С пощечин общественному вкусу начинали почти все русские авангардисты, чьи работы теперь входят в топ-лоты мировых аукционов», — пишет Долинина.

Кстати, о русском авангарде начала XX века. Малевич! Мой самый лакомый пример «искусства маркетинга самого себя»!

Я задался вопросом: в какой момент великое европейское искусство от пренебрежения к рыночным ценностям «съехало» на меркантильный, если не сказать торгашеский, расчет — «в какой манере я должен творить, чтобы быть успешным? Как выставить себя гением, чтобы продаться подороже?».

Где находится та точка «бифуркации» (раздвоения), когда для художника стало важным «казаться», а не «быть», и «упаковка» продукта стала важнее самого продукта? Когда эти спекулятивные идеи стали откровенно завладевать художественным миром? Ведь для творца его свобода, его эстетические принципы должны быть дороже всего. Именно фанатическое служение своим художественным взглядам и вынуждало таких гениев, как Сезанн, Ван Гог, Врубель и Коровин, жить в нищете и неизвестности. Конечно, находились меценаты, которые чувствовали в их полотнах какое-то волшебство и дальновидно приобретали их, но по мизерным ценам. В целом же о картинах тогда не сложилось общественное мнение, и поэтому их не покупали. Они не были товаром.

Для художника проблема искренности и свободы творчества нередко сталкивается с требованием заказчика или цензуры. И часто жертвуют своей индивидуальностью во имя гонорара. Микеланджело, расписывая Сикстинскую капеллу, должен был соотносить свои замыслы с требованиями церкви и лично заказчика — папы Юлия II. Но в те времена цензура следила за содержанием произведения, а не за соблюдением принципов живописи или скульптуры. Да и сам художник, будь даже всеми признанным гением, как правило, рассматривался как наемный артизан (мастер), который работает по заказу. Как такового рынка искусства тогда не было и быть не могло — слишком ограничено было число потребителей.

Образ художника как героя, противопоставляющего себя обществу, утвердился в Европе с начала XVIII века, когда просветители Руссо и Вольтер провозгласили освобождение от всех уз — социальных и религиозных. Эти призывы распространились и на принципы творчества. Образ мятежного, не связанного никакими узами художника утверждается в Европе как модный идеал. Одним из первых идолов молодежи становится лорд Байрон, который прекрасно осознавал свою популярность и умело поддерживал образ поэта-бунтаря, анархиста и романтика. Он мог

все — переплыть Дарданеллы, принимать опиум, участвовать в революции и не скрывать увлечения гомоэротизмом. Не случайно этот легендарный образ так пленил Пушкина, жадно читающего французские и английские газеты…

Газеты — вот в чем секрет! С XVIII века в Европе с развитием буржуазии появились газеты. Росли тиражи. Издатели скоро поняли, какое влияние они могут оказывать на общественное сознание, как эффективно можно им манипулировать и, главное, творить героев и мифы по своему выбору. Так возникло искусство маркетинга искусства.

Байроновский образ подхватили и раскрутили романтики, выдвинув как лозунг знаменитое противопоставление — «поэт» и «толпа пошляков» (вспомните пушкинское: «Поэт! не дорожи любовию народной…»). Во Франции появляются свои чайльд-гарольды — мятежные поэты и художники: Бодлер, Гоген, Верлен, Рембо, Ван Гог и т. д. В России — Лермонтов, Чаадаев, Гумилев, Блок, Врубель…

Развивающийся класс буржуазии вызвал новую потребность: жить как аристократ — в окружении произведений искусства. Наверное, здесь и возникает рынок искусства, который невозможен без покупателей и товара. Товар нуждается в рекламе. Скандал вызывает общественный интерес. Интерес создает моду. Лучшая форма подачи товара — создание товарного знака. В начале XIX и XX веков «trademark» (торговая марка) а-ля Байрон приносит успех. И чтобы стать успешным, надо «косить» под непризнанного нищего гения, желательно прибывшего из экзотических стран или из мест «не столь отдаленных», и страстно желать о встрече с зорким знатоком искусства. Позже — продаться за большие деньги.

Тогда же, на рубеже двух веков, начался конфликт между теми, кто хотел оставаться в пределах художественных поисков ради истины, и теми, кто начал искать наиболее коммерческие формы своего творчества. К примеру, это послужило поводом для разрыва между художниками «Бубнового Валета» и группой «Ослиный хвост». Мой дед П.П. Кончаловский вспоминал по этому поводу: «Яркие живописные дарования Ларионова и Гончаровой естественно делали их нашими союзниками, но в отношениях к искусству у нас была большая разница…», они и тогда уже мечтали «о славе, известности, хотели шумихи, скандала».

Собственно, создание торговой марки и есть задача маркетолога для