трико.
– С добрым утром, мистер Батлер, – сказал негр и присовокупил к словам традиционную ослепительную улыбку, весьма подходящую для какой-нибудь телерекламы.
Алекс Батлер приподнялся на локтях и обнаружил, что лежит в комбинезоне и ботинках на полу кабины управления; точнее, не на полу, а на тонком упругом матрасе из спального комплекта. Голова у него кружилась, но он все-таки сел по-турецки и обвел взглядом знакомое помещение посадочного модуля. Только это был не тот модуль. Негр примостился на корточках рядом с ним, а белый, сделав несколько шагов назад, опустился в кресло у панели управления. Оба они были незнакомы ареологу Первой марсианской.
В кабине повисло молчание. Нарбутис и Миллз ждали, с чего начнет Алекс Батлер. Потому что не знали, с чего начать самим.
Ареолог кашлянул и заговорил, негромко и медленно, как будто слова давались ему с трудом:
– Я сейчас соображаю не лучше Гомера Симпсона… Но, наверное, не ошибусь, если предположу, что вы – Вторая экспедиция.
– Точно! – вновь сверкнул улыбкой нанотехнолог. – Я – Бастиан Миллз.
– Людас Нарбутис, – подал голос инженер-пилот. – Командир там, – он показал на потолок. – Полковник Джонатан Грей.
– Полковник Грей, – повторил Батлер. – Кажется, слышал о таком. А… полковник Маклайн?
– Грей, – сказал Нарбутис. – Джонатан Грей.
– Так… – Шум в голове у Батлера почти стих, голова перестала кружиться и все вокруг приобрело нормальную четкость. – Сколько я здесь?
– Год, – коротко ответил Людас Нарбутис.
– Плюс четыре дня, – уточнил Бастиан Миллз, иллюстрируя свои слова четырьмя поднятыми пальцами.
– А… другие?
– Пока только вы один. – Теперь Миллз показал один палец.
Алекс привалился спиной к стенке кабины, перевел взгляд с Миллза на Нарбутиса и обратно.
– Как вы меня нашли?
– Без проблем, – тут же откликнулся Миллз. – Вы сами к нам пришли. Кстати, откуда?
Ареолог неуверенно пожал плечами и с силой потер виски.
– Не знаю… Не помню… Ничего не помню… Флоренс и я… Ворота… Вошли внутрь… Внутрь Сфинкса… Потом Свен, вслед за нами… И все. Провал. – Он вновь обвел взглядом своих собеседников. – Тем не менее, знаю, что время там течет медленнее, гораздо медленнее. Знаю, что рассчитывал дождаться вашего прилета… Но что?.. где?.. как?.. – не помню. Полнейший провал.
– Или блокировка, – заметил Людас Нарбутис.
Батлер кивнул:
– Возможно… Что-то ведь там было… Мы же как-то потеряли друг друга… Что-то было, уверен. Только не знаю, не помню – что…
Миллз подался к нему:
– Когда мы вас встретили – вчера, – вы сказали: «Джейн». Дважды сказали.
– Не помню… – потерянно сказал Батлер. – Не знаю…
Он осмотрел кабину, и задержал взгляд на экране внешнего обзора. Там была черная марсианская ночь, и неярко светились в ночи контуры автоконтейнеров, застывших на рейках между «шмелем» и котлованом.
– Люминофоры? А зачем?
Людас Нарбутис развернул кресло и, подняв голову, тоже посмотрел на экран.
– Психологи порекомендовали, – бросил он через плечо. – Чтобы не так страшно было.
– А может, чтобы зверей отпугивать, – добавил Бастиан Миллз.
Батлер вспомнил свою первую ночь на Марсе. Тогда его разбудил громкий звук какой-то струны. Звук был связан с Марсианским Сфинксом… и он, Алекс Батлер, целый год провел там, внутри… вернее, это на Земле и тут, на равнине, прошел год, а сколько – в чреве Сфинкса? Сутки? Двое? Был внутри – и ничего не помнит. Конечно же, это неспроста. Ему стерли память?..
– Что с погрузкой? – спросил он, продолжая рассматривать светившиеся в темноте линии.
Нарбутис вместе с креслом сделал полукруг в обратную сторону, пригладил волосы:
– Завтра должны закончить.
– Я помогу.
Нарбутис отрицательно покачал головой:
– Нет уж, мистер Батлер, вас приказано не привлекать. Сами управимся, дело-то нехитрое. Доставим вас в целости и сохранности, и попробуем побыстрее: не за полгода, а месяца за три.
– Как это? – удивился Батлер. – Нашли дорогу покороче, что ли? Проходными дворами?
– На обратном пути испытаем новый привод, – пояснил Людас. – Институт перспективных концепций подкинул. Сначала хотели ставить просто позитронный реактор, а потом решили попробовать абляционный. Посмотрим…
– Значит, на пользу пошло марсианское золото, – сказал Батлер. – Там же, я знаю, проблемы были с финансированием. Лео, помнится, очень эмоционально живописал, с руганью пресильнейшей.
Нарбутис с Миллзом переглянулись, и негр поднялся с корточек.
– Видите ли, мистер Батлер… – начал инженер-пилот.
– Алекс. Просто – Алекс. – Голос ареолога прозвучал напряженно.
– Видите ли, Алекс… Золото так и не попало на Землю.
Батлер оттолкнулся плечом от стены и, ссутулившись, обхватил себя руками, словно у него внезапно заболел живот.
– Что случилось? – коротко спросил он, сверля Нарбутиса тревожным взглядом.
– Модуль врезался в «Арго», – хмуро ответил тот. – Полковник Маклайн погиб.
– Как же так? – растерянно пробормотал Батлер. – А Лео?
– А инженер там, – кивнул Нарбутис на экран внешнего обзора. – Где и остальные.
В кабине вновь повисло молчание. Алекс Батлер, уставившись в пол, бездумно водил ладонью по заросшим щекам. Бастиан Миллз рассматривал собственные пальцы, словно решая: пора уже стричь ногти или можно еще подождать. Людас Нарбутис исподлобья наблюдал за ареологом. Экран казался дырой, сквозь которую внутрь «шмеля» вползала траурная марсианская ночь.
Наконец Батлер поднял голову:
– Мы будем их искать?
– Нет, – жестко сказал Нарбутис. Словно опустил топор на шею приговоренного к смерти. Приговоренных к смерти. – Загружаемся – и взлетаем. Туда не пройти, там барьер.
– Барьер?
– Да, что-то вроде барьера. Знаете, как действует на психику инфразвук?
Алекс медленно покивал:
– Читал. «Голос моря»…
– В данном случае – голос Сфинкса.
– Ясно, – после долгого молчания сказал Алекс Батлер. – Спасибо, что прилетели.
Он медленно встал, сверху вниз провел руками по бокам, словно оглаживая комбинезон, – и наткнулся на пустую кобуру.
– Пистолет-то верните. Пойду, влеплю ему в бок пару пуль на прощание.
– Вы пришли без пистолета, Алекс, – сказал Нарбутис и, встретив недоверчивый взгляд ареолога, добавил: – Честное слово.
– Без пистолета, – подтвердил Бастиан Миллз.
Батлер прищурился:
– И в кого бы это я стал там стрелять? Да, конечно, там что-то есть, определенно что-то есть… Память- то мне отшибло явно неспроста. Избирательно отшибло, имя свое я помню, и много чего другого помню… всю собственную жизнь… Но это не значит, что там меня схватили краснокожие жукоглазые марсиане… а я
