пришел только на орбите, на борту «Арго-2». Да и то ненадолго – его чуть ли не сразу переправили в «усыпальницу», от греха подальше.
Техническая новинка – абляционный позитронный двигатель, разработанный под эгидой НАСА компанией «Позитроникс Рисеч», – не подкачала: через три с половиной месяца после старта с ареоцентрической орбиты «Арго-2» совершил посадку в Космическом центре Кеннеди на мысе Канаверал.
Карантин… Беседы с высокими чинами НАСА… Обязательство нигде и никогда не проронить ни слова о визитах землян на Берег Красного Гора – до тех пор, пока не будет принято решение о предании огласке этого секрета… Пополнение его банковского счета. Более чем солидное пополнение. Он, Алекс Батлер, преподаватель Принстонского университета, стал миллионером, и мог до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном, и жить на проценты. Конечно же, он поинтересовался насчет вознаграждения всех остальных участников Первой марсианской, и его заверили в том, что оно непременно будет выплачено родственникам пропавших и погибшего. Свен Торнссон, Леопольд Каталински и Флоренс Рок считались пропавшими – в отличие от командира «Арго» полковника Эдварда Маклайна… Разумеется, по легенде НАСА, несчастье произошло здесь, на Земле, а не на далеком Марсе.
После карантина, сопровождавшегося тщательным медицинским обследованием, Батлер прошел через добрый десяток сеансов регрессивного гипноза по методике знаменитого гипнотерапевта доктора Голдберга – однако они не дали никаких положительных результатов. Он не смог вспомнить ни одной детали, связанной с его заточением внутри Марсианского Сфинкса. Более того – само космическое путешествие теперь казалось Батлеру не совсем реальным, и собственное пребывание на Красной планете представлялось всего лишь отрывком из какого-то фантастического фильма; посмотрел – и можно забыть. Глядя из окна на небо, перечеркнутое ветвями дубов, он уже не мог поверить, что действительно был там, что все это ему не приснилось.
Распрощавшись наконец с НАСА, Алекс в начале октября вернулся в Трентон. Проветрил свое забывшее хозяина жилище, навестил родителей. Они знали, что сын участвует в правительственном проекте, связанном с подготовкой марсианской экспедиции, и вряд ли сможет посвятить их в детали – поэтому лишних вопросов не задавали. Жив, здоров – и слава Богу! Да еще и с большими деньгами. Отец, правда, не удержался от того, чтобы не полюбопытствовать насчет перспектив полета на Марс – и Алекс искренне ответил, что ничего о таких перспективах не знает. Никто в НАСА на эту тему с ним не говорил, и участвовать в дальнейших марсианских программах ему не предлагали. Хотя он, конечно же, не отказался бы от возможности вновь побывать на Марсе. Только не сейчас, а через год или два, не раньше.
Бывшую жену Гедду с дочкой Айрин он навещать не стал. Они не поддерживали никаких контактов с его родителями, хотя внучка могла бы и по-другому относиться к дедушке и бабушке… они-то в чем перед ней виноваты? Но там, безусловно, все решала Гедда… Что ж, у каждого своя линия поведения и свой жизненный путь…
Все чаще вспоминалась ему Джейн – последняя его любовь, уже давно оставшаяся в прошлом. Почему он сказал «Джейн», выбравшись из Сфинкса? Ее ли он имел в виду? Или тут что-то другое?
Джейн была недосягаема – Алекс не знал, куда она уехала из Трентона.
А вот старший братец Ник дал о себе знать буквально на следующий день после визита Алекса в родительский дом. Мама позвонила Нику в Филадельфию, сообщила о том, что Алекс вернулся, да еще и заработал кучу денег, – и Ник тут же связался с братом и изъявил желание повидаться. Такое желание возникало у Ника не часто, они время от времени встречались в доме родителей, а лет пять назад Алекс посетил его в Филадельфии, когда приехал на симпозиум, организованный местным университетом имени Томаса Джефферсона. Ник тогда был на мели – впрочем, он чуть ли не постоянно был на мели. Хватался то за одно, то за другое, но ничего у него не получалось, играл в казино, надеясь на хорошее настроение Фортуны, однако Фортуна почему-то его не очень жаловала. И с семьей у него тоже не сложилось – а было Нику уже без малого сорок.
Алекс ничего не имел против такой встречи, и Ник сказал, что позвонит на следующей неделе и сообщит, когда он отправится в путь.
В Принстоне давно начался учебный год, но Батлер не собирался возвращаться в университет. Во всяком случае, в ближайшее время. Не то было у него настроение, совсем не то…
И сидонийское золото его сейчас не интересовало, и то ли марсианский, то ли земной зверь сирруш… Никаких сообщений на этот счет в теленовостях не было, и не приходилось рассчитывать на то, что они появятся в ближайшем будущем.
А вот о коллегах по Первой марсианской он не думать не мог. В голове всплывали их образы. В голове звучали их голоса… И оставалась, и теплилась надежда на то, что они живы. До сих пор – живы. Кроме командира. Если для него, Алекса Батлера, год, проведенный внутри Сфинкса, пролетел, как день или два, то могло ведь такое случиться и с остальными? Может быть, не все еще потеряно?
Если полеты на Марс будут продолжаться. Если там, в высших правительственных сферах, перестанут секретничать.
Ради спасения тех, с кем вместе он побывал на Берегу Красного Гора, Алекс Батлер был готов нарушить обязательство о неразглашении. Впрочем, он прекрасно понимал, что обязательство это никакого значения не имеет. Даже если он заговорит – кто поверит его голословным утверждениям? Что он может продемонстрировать в доказательство своей правоты? Ровным счетом ничего. И где гарантия, что он в тот же день не станет жертвой автокатастрофы? Или пристрелит его какой-нибудь террорист-одиночка. Или он просто тихо скончается в собственной ванной от совершенно неожиданного сердечного приступа. Всякое могло случиться – в этом он нисколько не сомневался. Голливуд предлагал самые разные сценарии возможного развития событий. И такое случалось не только в кино, но и в жизни.
Шумели, шумели дубы за окном, и эти звуки что-то ему напоминали. Что-то связанное с Марсом? Да нет, откуда там деревья?.. В шелест листьев, которым не давал покоя неугомонный ветер, изредка вплетался легкий гул проезжавших мимо коттеджа автомобилей. Вторник, разгар дня, все на работе… Тихо… как на Марсе…
Батлер с трудом, как железный брус от магнита, оторвал взгляд от заоконного пейзажа и посмотрел на часы. Пятнадцать тридцать две. В шестнадцать за ним должен заехать Джереми Вайсбурд, крупный специалист по криолитосфере Марса из университета Сент-Луиса, разработавший в свое время вместе с коллегами кратерный метод определения глубин кровли льдосодержащих пород, постоянный участник анализа марсианских сейсмограмм и создатель одной из моделей внутреннего строения Марса, все больше подтверждавшейся в ходе исследований Красной планеты. В мире было не так много ареологов, и время от времени почти все они съезжались на симпозиумы, чтобы обсудить свои специфические проблемы. Именно свои, а не Марса, – у Марса проблем не было. Батлеру не раз доводилось бывать в одной компании с доктором Вайсбурдом, хотя с глазу на глаз за коктейлем они не беседовали.
Часа три назад доктор Вайсбурд позвонил на городской телефон Батлера и сообщил, что прибыл в Трентон по своим делам, но был бы рад встретиться с коллегой. Он уже звонил в Принстон, рассчитывая найти собрата по ремеслу именно там, и ему в университете дали номер этого, домашнего, телефона. Голос Джереми Вайсбурда звучал в трубке приглушенно и сипло, словно доктор сорвал его накануне, болея за своих хоккеистов-«блюзменов»*. * Команда «Сент-Луис блюз». (Прим. авт.)
Алекс совершенно не был настроен ни на какие встречи, но отказать коллеге в общении просто не мог. Как бы он глядел в глаза почтенному доктору Вайсбурду на очередном симпозиуме после такого свинства? Продолжая разговор, он уже прикидывал, какие продукты нужно будет срочно заказать в ближайшем супермаркете с доставкой на дом, но ареолог из университета имени Джорджа Вашигтона, не желая, по- видимому, создавать Батлеру проблемы, предложил свой вариант: он заедет за Алексом и они тихо-мирно посидят в каком-нибудь не очень шумном ресторанчике и обсудят свои «марсианские» дела.
Услышав эти слова, Батлер с огромным трудом заставил себя не отказываться от встречи. Беседовать о Марсе – и даже не заикнуться о том, что был там, своими ногами ступал по его песку, своими глазами видел его небо и камни, своими ушами слышал шорох ветра, летящего над Сидонией, над Сфинксом… Лучше уж было вовсе не подходить к телефону.
«Принимай это как испытание, – подумал Батлер. – В конце концов, многое в нашей жизни есть именно испытание… Возможно, сама наша жизнь – испытание…»
Договоренность была достигнута, Алекс объяснил доктору, как добраться до его жилища – и вот теперь
