разыгранной августовским вечером в колумбийском баре «Черная Пусси». Вернее, не режиссером, а режиссерами. Линда рассказала ему, что к этому представлению приложили руку и его школьный приятель Дик Штайн, и сама Линда с подружкой Моникой, и трое студентов – однокурсников Дика, а сценарий этого действа был разработан не кем иным, как младшей сестрой Эдварда Маклайна Глорией, чьей подругой, как оказалось, была Линда…
А началось все с того, что Линда с родителями переехала в Колумбию из Сан-Антонио, когда Эдвард уже учился в академии. От новой подруги по колледжу, Глории, Линда узнала о его существовании, а увидев фотографию высокого, по-спортивному подтянутого красавца с точеным лицом, заочно влюбилась в него не то что по самые уши, а по самую макушку, как можно влюбляться только в юности, когда чувства, как известно, подобны большим белым цветам. Глория знала, как брат относится к общению с девушками – он считал все эти свидания-провожания непозволительной тратой времени, которого и так не хватает, – и потому решила устроить целую инсценировку с привлечением знакомых актеров-любителей…
Наверное, все-таки не стоило выдумщице Глории вмешиваться в естественный ход событий, стараясь соединить две половинки, вовсе не предназначенные друг для друга. Где-то когда-то Маклайн то ли слышал, то ли читал историю о том, что раньше не было на земле мужчин и женщин, а были просто – люди. Но что-то вдруг взбрело на ум Господу, и он разделил людей на две половинки – мужчину и женщину – и разбросал эти половинки по всему свету. И с тех пор каждый ищет свою половинку… Кто знает, может быть, его, Эдварда Маклайна, настоящей половинкой была курсантка Герти, которая стала избегать его с тех пор, как Линда вместе с Глорией умудрились приехать к нему в окруженный горами городок академии в окрестностях Колорадо-Спрингс…
Нельзя сказать, что жизнь с Линдой у него не сложилась; не было каких-то крупных ссор, а тем более – измен; во всяком случае, он о таком не знал. Но не было и чего-то другого, не было единого целого… Они с Линдой оставались отдельными половинками, вращаясь по разным орбитам, и орбиты эти с годами расходились все дальше и дальше.
Он шел своим курсом, внутренне одинокий, как, наверное, большинство живущих в этом мире, – и вдруг на его горизонте появилась Флоренс Рок. Не просто появилась, не просто прошла по горизонту справа налево или слева направо, а начала неуклонно приближаться… или он начал приближаться к ней, как приближается к планете космический аппарат, попавший в поле тяготения этой планеты.
Эдвард Маклайн не хотел находиться в поле тяготения Флоренс Рок, не хотел привязываться к этой невысокой блондинке с удивительными глазами. Чем сильнее привязываешься к кому-то, тем больнее разрыв…
У Эдварда Маклайна были жена и сын. У Флоренс Рок были муж и дочь.
Маклайн достаточно долго прожил в этом мире, чтобы знать: любой вираж, любое отклонение от устоявшегося, привычного курса может превратиться в погоню за ложным солнцем – в итоге и старое потеряешь, и новое не найдешь; или того хуже – поднимешься слишком высоко, израсходуешь запас кислорода – и все закончится. Навсегда. Немало летчиков погибло, тщетно пытаясь настичь иллюзорную цель. И не только летчиков – просто людей…
Но далеко не всегда человек имеет полную власть над своими чувствами. Далеко не всегда может с ними бороться; тем более – если бороться вовсе не хочется…
Командир «Арго» старался не думать, что будет потом, после возвращения на Землю. Но совсем не думать не получалось…
И еще Маклайн не мог контролировать свои сны. И в этих снах он и Флоренс были вместе.
Командир продолжал тихо выстукивать пальцами дробь по по пластику. В отличие от радиосвязи с группой Батлера, контакт с Землей был в полном порядке. Пять минут назад ЦУП передал ему код доступа к файлам, хранившимся в бортовой компьютерной системе. Эдвард Маклайн знал о существовании этих файлов, но об их содержании ему не было известно ровным счетом ничего.
«Есть вещи, которых лучше не знать заранее, – сказали ему в НАСА накануне старта с Земли. – Это вовсе не значит, что мы вам не доверяем. Просто это в данный момент – лишняя информация, которая может отвлечь вас от выполнения основного задания. Меньше знаешь – крепче спишь».
Поразмыслив, Маклайн как будто бы согласился с этим мнением, но все-таки не удержался от вопроса.
«Не раскрывая самой сути информации, вы не могли бы сказать, с чем она связана?» – спросил он.
«Со структурами Сидонии, – последовал ответ. – Это некоторая дополнительная информация о структурах Сидонии, и она может понадобиться марсианской группе только после того, как у нас возникнет уверенность в том, что основная задача будет выполнена».
Этот длинный, как боа-констриктор, словесный выкрутас, в переводе на обычный разговорный язык, подразумевал, примерно, следующее: если мы расскажем вам, парни, кое-что о сидонийских объектах, вы плюнете на добычу золота и займетесь вовсе не тем, чем нужно.
И вот теперь, когда загрузке благородного металла в «консервную банку», по мнению знатоков душ человеческих из НАСА, уже ничего не могло помешать, они решили наконец поделиться информацией.
«Меньше знаешь – крепче спишь, – вспомнил Эдвард Маклайн, набирая код допуска. – Ну-ну, посмотрим, какой сюрприз они приготовили, чтобы мы страдали бессонницей…»
Сначала открылся текст с заголовком «Теотиуакан», а вслед за ним появились и фотографии: какая-то схема (план базы? города?); ступенчатые пирамиды на фоне гор; компьютерная трехмерная фигура с ярко-красными точками. Этот компьютерный рисунок нельзя было не узнать – на экране перед Маклайном красовался Марсианский Сфинкс.
Командир «Арго» поставил локти на панель и, подпирая руками подбородок, приступил к чтению.
Он сидел и читал, совершенно забыв о тишине и одиночестве. Он был уже не на ареостационарной орбите, а далеко отсюда, на Земле, в полусотне километров от Мехико, на Мексиканском нагорье, в древнем городе Теотиуакане, что в переводе, как он узнал из текста, означает – «город богов»… Или – «место, где боги касаются земли». Или – «место, где люди становятся богами».
Эдвард Маклайн читал – и узнавал совершенно новые для себя вещи.
Происхождение Теотиуакана, сообщал ему составитель текста, до сих пор неизвестно. Когда в XV веке ацтеки нашли Теотиуакан, город был заброшен в течение уже семи столетий. Однако ацтеки сохранили древнюю легенду о том, что он был построен некими гигантами или богами, жившими здесь в четвертом тысячелетии до нашей эры, «во время четвертого Солнца», и был предназначен для того, чтобы превращать людей в богов. («Пришельцы с Марса?» – подумал Маклайн, бросив взгляд на изображение, очень похожее на Марсианский Лик.) После ухода великанов город пришел в запустение. Потом там появились другие племена – ольмеки, сапотеки, майя, и город стал культовым и образовательным центром.
Просторная равнина дала строителям Теотиуакана свободу действий – город занимал площадь в двадцать с лишним квадратных километров, а его население, по оценкам исследователей, составляло до двухсот тысяч человек.
В Теотиуакане, как считали древние обитатели этих мест, был запущен в действие основной закон нашего мира – закон жертвы, и боги Солнца и Луны вошли в наше пространство и время. («Марсиане?» – вновь подумал Эдвард Маклайн.) Потому место это считалось священным и притягивало к себе людей.
В одном древнем тексте говорилось о том, что было время, когда существовало лишь Высшее Начало – «Мать и Отец богов», Ометеотль, дуальная основа всего сущего, – от которого все получило бытие. Ометеотль породил четырех детей, четырех богов – черного Тескатлипоку, красного Шипе-Тотека, белого Кетцалькоатля и голубого Уитцилопочтли. Эти боги были лишены покоя, постоянно напряжены, потому что находились в состоянии вечной борьбы друг с другом за господство в Космосе – боги ночи и судьбы, бог ветра и бог войны…
Основное ритуально-административное ядро Теотиуакана было тщательно спланировано вокруг двух пересекающихся под прямым углом и ориентированных по сторонам света широких улиц: с севера на юг протянулась Миккаотли – Дорога Мертвых; с запада на восток – улица, название которой не сохранилось.
На северном конце Дороги Мертвых была воздвигнута пирамида Луны, в центре города – еще две пирамиды: Солнца и Кетцалькоатля.
