словно они вели неторопливую беседу за чашкой эспрессо-доппио в каком-нибудь тихом кафе. На Флоренс было длинное темно-красное одеяние из тяжелой, слегка переливающейся ткани, наводящее на мысли о чем-то древнегреческом (пеплос? хитон? гиматий?), из-под почти достающего до белого кафеля подола виднелись белые ступни с алыми пятнышками покрытых лаком ногтей; ногти пальцев рук были такого же цвета. Батлер совершенно не помнил, как они выглядели раньше, потому что никогда не обращал внимания на подобные детали. Это касалось не только Флоренс, это касалось всех женщин, с которыми он когда-либо имел дело. В руке Флоренс держала багровую, в тон странной одежде, сменившей комбинезон, маску – миниатюрную копию Марсианского Лика, только без слезы под прорезью для глаза.
– Прыгай, – так же бесстрастно повторила Флоренс, и Батлер вдруг понял, что ему совершенно не хочется следовать ее совету.
Их разделяло метра три, и ареолог почему-то не желал сокращать это расстояние. Какой-то не такой был вид у Флоренс – и дело тут было не только в ее одежде… И голос ее звучал тоже как-то не так…
Батлер не спешил убирать пистолет обратно в кобуру. Сердце вновь заколотилось, как пошедший вразнос двигатель, он взмок и чуть ли не плавал в собственном поту. Это была реакция организма на абсолютно непредвиденную ситуацию, и на всех уровнях сознания дружно завывали сирены тревоги. Что- то явно было не так…
Он пальцем свободной левой руки смахнул пот с бровей и кончика носа и хриплым голосом спросил ту, что стояла внизу и продолжала смотреть на него неподвижным взглядом, в котором не читалось никаких эмоций:
– Как ты попала сюда? – На этот раз он не назвал ее по имени.
Женщина в одеянии цвета крови слегка пожала плечами и промолчала.
– Откуда эта одежда?.. Маска?.. – продолжал допытываться он.
Стоявшая внизу снова пожала плечами, переступила с ноги на ногу, словно пол был холодным, и, медленно подняв руку, приложила к лицу маску.
– Не хочешь прыгать – тогда я сама поднимусь к тебе.
И хотя не было здесь никакой лестницы, Алекс почему-то ни на мгновение не усомнился в том, что ей это удастся. Его правая рука сама сделала нужное движение – и дуло «магнума», описав короткую дугу, уставилось в маску, чуть выше прорезей для глаз.
Он не знал, решится ли выстрелить.
Флоренс опустила маску, и светлые локоны упали ей на лоб.
– Не хочешь – оставайся там, – сказала она и, по-прежнему глядя на ареолога, сделала шаг назад. – Но когда-нибудь это тебе надоест. Тебе надоест висеть здесь, и ты уйдешь отсюда… для того, чтобы сгореть…
Алекс Батлер внутренне вздрогнул – но, как ни странно, ему тут же стало легче, и он, уже без всяких раздумий, убрал оружие в кобуру.
Никто на свете, включая нанотехнолога Флоренс Рок, не мог слышать те слова, что сказала ему полупьяная маргиналка из племени дакота, сиу или навахо тем дождливым вечером в придорожном кабаке. Никто. А это значило, что нет на самом деле никакой женщины в багровом одеянии, и никто не говорит с ним. Вернее, говорит – но не кто-то, а что-то. Он, Алекс Батлер, в силу каких-то обстоятельств – возможно, причина кроется в той лиловой вспышке – уподобился тем многочисленным так называемым «контактерам», которые вполне искренне считают, что общаются с какими-то посторонними сущностями, будь то «космический разум» или «инопланетяне». «Серые» с Дзеты Сетки. Или «люди в черном» из Туманности Андромеды. А в действительности же это ведет диалог само с собой их собственное раздвоившееся сознание.
«Эпилепсия височных долей», – вспомнил он.
Человек, страдающий этой болезнью, может испытывать галлюцинации, похожие на описания многих встреч с инопланетянами.
Конечно, ничего хорошего во всем этом нет – но если он понимает свою проблему, то, возможно, все- таки справится с ней… пусть даже с помощью психиатров… Если ему удастся добраться до психиатров… Или не только это подобие Флоренс Рок, но и вообще вся экспедиция на Марс всего лишь грезится ему?
«Впрочем, если так рассуждать, – сказал себе он, – то и все собственное существование можно считать сном. Или даже сном во сне…»
Батлер потряс головой и, поколебавшись немного, все-таки заговорил с той, что стояла внизу, теперь уже опустив голову, словно у нее устала шея. Ему было любопытно, как выкрутится из этой ситуации его собственное раздвоившееся сознание.
– Откуда ты знаешь, что я сгорю? Как это произойдет, Фло? Пожар в моем доме? Катастрофа при посадке? Что-то связанное с террористами? Во всяком случае, для самосожжения пока причин не вижу. Так что это будет?
– Это будет конец, – последовал краткий ответ.
– Что ж, весьма убедительно, – сказал ареолог.
Естественно, его сознание понятия не имело, какая конкретно связанная с огнем ситуация якобы прервет его жизнь. Хотя могло бы и пофантазировать…
– Например, мне на голову свалится солнце, как тому лилипуту из комиксов, – предположил он.
Стоявшая внизу промолчала.
Собственные слова об упавшем солнце тут же обернулись цепочкой ассоциаций, и Батлер не удержался от вопроса, ответ на который, конечно же, отлично знал:
– Вчера вечером, возвращаясь к «банке», мы говорили о звездопаде, – сказал он. – Роберт Фрост… Как там у него? «Когда я брел под звездопадом…» Как там дальше, Фло? Напомни.
Она вновь подняла голову, и уже не бирюзовые, а агатовые ее глаза были неподвижны.
– Не знаю, о чем ты говоришь. Ты не хочешь спускаться ко мне и не пускаешь меня к себе. Пусть будет так. Ты сгоришь… Ты спрашиваешь о чем-то, а я не знаю ответа.
Это было странно. Он, Алекс Батлер, не помнил дословно тех строк Фроста, но в глубинной-то его памяти они должны были отложиться! Или тут что-то другое?..
– Я не знаю ответа, но я знаю иное, – продолжала Флоренс. – Здесь, внизу, целый подземный город, но он пуст. Многие ушли, а некоторые остались… Но не там… И стали не такими, как раньше… Ты спросишь, кем был тот, под чьим ликом ты сейчас находишься?
– Да, спрошу. – Батлеру было интересно узнать, какой ответ приготовило ему подсознание. – Кем же он был?
– Это Лик того, кто когда-то привел предков сюда.
– В Сидонию? – уточнил ареолог. – Или на Марс?
– В этот мир, – не совсем понятно ответила Флоренс.
– И как же звали этого космического Моисея?
– У него много имен, но все они – не истинные. А истинное откроется не здесь и не сейчас. И не тебе. Твое время уже истекает.
От этих слов Батлер ощутил невольный озноб – и это при том, что он продолжал оставаться совершенно мокрым от пота.
– Ты не хочешь идти ко мне и не пускаешь меня к себе, – опять прозвучал в тишине голос Флоренс. – Я ухожу…
Она медленно повернулась и сделала шаг… другой… Еще чуть-чуть – и фигура в красном, с маской в руке исчезнет за краем проема. Батлер молча провожал ее взглядом.
Звук босых ног становился тише… тише… Потом до слуха ареолога донеслось что-то, похожее на легкий всплеск, – и все. Вокруг вновь царило подземное безмолвие.
Он подумал, что если сейчас начнет копаться во всем этом, то, скорее всего, кончит очень плохо. Лучше попробовать дать нагрузку мышцам, а не мозгам.
Но как? Раскачаться на этом батуте?
«Представь, что прыгаешь…»
И он представил. Он мысленно сел на корточки на упругой прозрачной пленке и мысленно же прыгнул чуть вперед и вниз – как с крыши.
