действие достигает или же только может достигать своей цели.
Конечное действие выходит на другое, оно зависит от другого и причиняет другое (или в другом). Это касается не только внешнего действия, которое в другом полагает действование (actio transiens), но и внутреннего действия (actio immanens), которое в самом действующем порождает некое действование; в этом заключается сущность жизни (ср. 6.2.2). Также такое действие, с одной стороны, зависит от внешних влияний (например, от условий жизни, продуктов питания и т. п.), с другой стороны, оно воздействует также вовне, на другое (в среде). То, что исполнение действия как самоосуществление сущего из своей сущности должно быть финальным, было уже показано. Однако достигает ли или осуществляет ли оно также – поскольку зависит от другого или направлено на другое – всегда и необходимо свою цель?
Здесь становится важным различение как между естественным стремлением (appetitus naturalis) и сознательным, или духовным, стремлением (appetitus elicitus), так и между действительностью и возможностью достижения цели. То, что мы в сознательном стремлении можем полагать себе конкретные цели, которые (из внешних или внутренних оснований) недостижимы или даже бессмысленны, не подлежит сомнению. Однако и сознательное стремление вытекает из естественного стремления сознательной (духовной) сущности действующего осуществлять самого себя – в познании истинного, в деянии благого, в осмысленном формировании и наполнении жизни. Эта сущностно-сообразная цель, как цель всякого естественного стремления, принципиально достижима. Способность действия есть возможность (potentia) исполнения действия (actus). Если исполнение действия невозможно, то была бы упразднена и способность действия; она уже не была бы возможностью. Отсюда следует, что естественно данная способность стремления и действия предполагает принципиально возможные, т. е. достижимые или осуществимые, цели; иначе она упраздняет саму себя. Отсюда принцип: 'Desiderium naturale non potest esse inane', естественное стремление не может 'уходить в пустоту', не может быть направлено на принципиально невозможное. Тем самым выражена целеуверенность стремления и действия в том смысле, что оно должно быть направлено на принципиально возможные, следовательно, достижимые или осуществимые цели, но это не означает, что во всяком отдельном случае действительное достижение цели было бы обеспечено; ему (опять-таки в силу внешних и внутренних оснований) может что-либо воспрепятствовать.
Препятствия возможны лишь для достижения конечных и контингентных целей, но не для возможности достижения безусловно последней и абсолютной цели – самого бытия. Всякое конечное действие по своей сущности есть стремление к дальнейшему осуществлению посредством исполнения актов, которые полагают некое новое и более полное содержание бытия. Но поскольку действие всего конечного сущего остается ограниченным, никогда не может достигать самого бытия, то оно по своей сущности направлено на абсолютное бытие как последнюю, безусловно необходимую цель, одну только и дающую смысл всему действию.
4.4.3.4. Финальность имеет большое значение для нашей картины мира, даже для подобающего понимания природы. Если в новейшем естествознании финальность в значительной мере ставится под вопрос или оспаривается, то в основе этого чаще всего лежит недоразумение, будто предполагается некая другая квазикаузальная сила, которая, наряду с действующей причиной, должна влиять на ход событий. В то время как (механистическая) причинность точно измерима и исчисляема, это неприменимо к финальности; поэтому 'таинственное' влияние такого рода следует исключить. Однако уже согласно Аристотелю финальность, напротив, есть не новая привходящая действующая сила, а внутреннее определение самой действующей причинности; последняя вовсе не могла бы действовать, не будучи направлена на некую цель. Финальность есть внутренняя, т. е. сущностно свойственная причинности, направленность действия на свою цель.
При этом следует принять во внимание: даже естественные науки, пожалуй уже о неорганическом (физика, химия, хотя здесь есть проблемы), в особенности, однако, о живом (биология, физиология, медицина и т. д.), не могут описывать и понимать свой предмет без вопросов 'для чего? к чему?' Что составляет смысл данного события или закона? Чего 'хочет' тем самым природа (что есть 'природа', которая чего-либо 'хочет'?). Ни отдельный орган, жизненный процесс или процесс развития, ни инстинктивное поведение животных и т. п. не может быть даже описано, и уж тем более объяснено иначе как финально. Ссылка на 'случай' есть отказ от объяснения. То, что живое многообразие и очевидная наделенность смыслом происходящего в природе есть результат чистого случая, а не финальности событий, разумно подтверждено быть не может.
Верно, однако, и то, что телеологический порядок природы предполагает некий упорядочивающий разум, познающий цели и направляющий события. В итоге предполагается Бог как творец и распорядитель мира. Но так как 'научно' это предположение ввести нельзя, то должна быть исключена и финальностъ (Н. Гартман и др.). Однако из современных дискуссий становится все более ясно, что механистически-функциональное объяснение природы неудовлетворительно, ибо в основе должно лежать телеологическое осмысление событий.
Из этого уж тем более ясно, что человеческая жизнь также есть финальное событие. С одной стороны, в основе ее лежит собственное решение, поскольку это коренится в сущности человека. С другой стороны, мы все же обязаны осуществлять ее саму в сознательном стремлении и свободном волении, в осмысленном целеполагании и ценностноопределенных поступках. Это опосредствуется всякий раз конкретными отдельными целями, однако спрашивается: отчетливо волелось ли или нет относительно [auf… hin] последней цели, которая есть само бытие (ipsum esse), высшее благо (summum bonum), последняя цель (finis ultimus) всего стремления и воления, становления и действия.
4.4.4. Единство законов бытия
Из законов бытия следует их внутренняя связность. Она может выражаться в динамическом тождестве бытия. Бытие необходимо есть оно само, необходимо тождественно с собой. Однако если оно положено в различие конечного сущего, а следовательно лишь в ограниченном (частичном) тождестве с самим собой, тогда оно, с одной стороны, необходимо имеет свой исток в чистом тождестве бытия, которое только 'целостно' есть оно само, с другой стороны, оно столь же необходимо стремится обратно к чистому тождеству самого бытия.
4.4.4.1. Бытие необходимо есть бытие, оно исключает небытие; оно есть необходимое тождество. Последнее никогда не может быть всецело снято, т. е. не может ограничиваться полностью, а только частично – в конечном сущем. Конечной сущностью бытие как таковое ограничено не всецело, оно положено в различие с самим собой, поскольку другие возможности бытия исключены. Тем не менее тождество бытия остается сохраненным как реальное тождество сущего, которое, поскольку ему присуще бытие, необходимо есть то, что оно есть, не может не быть или быть другим. Сохраняется также формальное тождество бытия в различии сущего, поскольку все, что есть, согласуется в тождестве бытия. Бытие – как принцип – всегда равно себе [gleiche] (но не то же самое) [nicht dasselbe]. Даже в различии сущего оно удерживает себя как тождество.
4.4.4.2. Если тождество бытия положено в различие сущего, то необходимо предположено чистое тождество бытия. Бытие в различии конечного сущего есть сущностно контингентное бытие. Бытие контингентно сущности и сущность контингентна бытию; они не одно и то же, они не образуют необходимого единства. Однако если они положены в единство, то не сами собою, а благодаря другому, т. е. благодаря действующей причине. Предельное основание может быть лишь чистым единством – полным тождеством бытия и сущности в 'самом бытии'. Оно и есть необходимая первая причина как исток полагания конечного и контингентного сущего.
4.4.4.3. Если бытие в сущем положено в различие с самим собой, то оно необходимо стремится сверх себя к чистому тождеству бытия. Это означает: сущее должно действовать. В действии оно прорывает и превышает пределы собственной сущности и тем самым целеопределенно полагает некую новую действительность бытия. Последняя цель всего действия есть чистое тождество бытия. Эта цель, однако, не непосредственно, а лишь опосредствованно может достигаться простиранием на другое сущее в меру собственной сущности. Во всем
