которых оно состоит; оно также может схватываться в различных аспектах и потому с помощью различных понятий. Однако если оно 'есть' и поскольку оно есть, части или аспекты положены в единстве сущего: неразделенно (неразрывно) в самих себе, однако разделенно (отделенно) со всем другим.
Понятийно, поэтому 'divisum' (отделенное) значит больше, чем 'distinctum' (различное) и 'indivisum' (неотделенное) – больше, чем лишь 'idem' (тождественное). Нетождественные элементы также могут быть положены в неразрывное единство; т. е. не только понятийно различные аспекты, но и реально отличные (дистинктные), даже реально отделяемые части могут быть положены в единство. И они 'неразрывно' должны быть положены в единстве сущего, если конститутивно принадлежат к сущности этого сущего и если сущее положено как то, что оно 'есть' по своей сущности; однако они должны быть не только реально различными, но и 'отделенными' от всего другого как то, что не есть это другое.
5.2.2. Сущностное единство
Разделенное или неразделенное бытие (divisium aut indivisum) нельзя, однако, представить лишь как некое пространственное совместное пребывание [Beisammensein] либо отделенное пребывание [Getrenntsein] частей или элементов. Правда, в материальном, пространственно-временном бытии это имеет место. Однако здесь подразумевается большее – в некоем сущностном смысле. Если сущее как таковое 'есть', то все, что принадлежит к его сущности – все части или свойства, необходимые для осуществления этой сущности, – должно быть положено в содержание бытия и определенность бытия.
Отсюда следует: единство сущего в этом, первом, смысле есть сущностное единство. В том, что есть, должно быть осуществлено все, что принадлежит к его сущности, – все содержания бытия, свойства, а также все части, каковых требует конституция этой сущности. Однако это означает, что единство продолжает определяться в целостность. Сущее есть лишь оно само и в единстве с самим собой, если оно есть 'целостно' оно само, т. е. во всем, что ему сущностно присуще, и если оно же 'целостно' отлично от того, что оно не есть. Сущностное единство (indivisum in se) есть, следовательно, 'тождество целого с самим собой', а разделенность с другим (divisum ab alio) – 'различие (или не-тождество) целого с другим как целым'.
Это сущностное единство как целостность дано благодаря бытию сущего. Так как и поскольку сущее 'есть', оно положено в бытии и благодаря бытию, однако так как и поскольку ему, как конечному сущему, лишь в границах его сущности свойственно содержание бытия, оно лишь 'целостно' (или вовсе не) может быть осуществлено в своей сущности, положено в бытии. Сущее, если и поскольку оно есть, есть по своей сущности целостно оно само; основание его единства – бытие.
5.2.3. Единичность
5.2.3.1. Мы вопрошаем о том и об этом, есть ли оно и что оно есть; мы обходимся с вещами, познавая и действуя, и знаем, что они определены не только благодаря всеобщей сущности (как человек, животное, растение и т. п.), но и что каждое, как действительно сущее, есть единичное: 'это', а не 'другое'. Если же в рамках того же самого вида сущности (species) имеет место множество сущих, которые согласуются в специфической сущности (например, человек), то каждое все же есть благодаря тому, что оно 'есть', есть некое единичное (Individuum), которое отлично от всякого другого единичного: 'я' есмь не 'ты', одно не есть другое. Мы называем это единичностью, или индивидуальным единством.
5.2.3.2. Тем самым дано, что конкретное сущее как то, что оно 'есть', не повторимо, а решительно уникально [einmalig]. Если специфическая сущность повторима во многих единичных вещах, то положеное в бытии реально сущее есть неповторимое единичное. Бытие как бытие полагает тождество, а не различие. Различие сущего может находиться лишь в сущности как ограничивающем принципе. Индивидуальное единство уникального единичного, однако, также не может находиться в 'специфической' сущности, присущей некоему множеству единичных. Это может находиться лишь в сущности, поскольку она единичностно определяет это сущее в его именно таковом бытии [Sosein]. Здесь опять-таки есть некий аспект внутреннего и внешнего единства.
5.2.3.3. Если мы исходим из внешнего единства (divisum ab omni alio), оно означает: сущее в том, 'что' оно есть, отличается от всего другого (даже того же самого вида). Оно относится ко всему другому и выделяется в своем собственном бытии из него. Это возможно, только если реально и индивидуально сущее во внутреннем единстве (indivisum in se) относительно всякого лишь возможного определения бытия, всякого лишь возможного содержания бытия единичностно предельно определено, так что всякое определение в нем положено или не положено, присуще ему или нет. Если бы сущее не имело этой предельной определенности, то оно было бы неопределенным, принимая во внимание возможные определения бытия. Это означает, что оно в то же время было бы определено и неопределено, что ему было бы присуще и не присуще определение бытия, оно было бы в нем положено и не положено. Это возможно лишь в абстрактном понятии, которое 'не учитывает' дальнейшие определения, а следовательно, высказываемо о многих единичностях. Однако это невозможно в реально сущем, которое упраздняло бы само себя, если бы не было абсолютно уникальным и содержательно предельно определенным.
5.2.3.4. Исторически с давних пор ставится проблема индивидуации, т. е. вопрос о возможности множественности материальных единичных вещей того же самого вида (species)[39]. Этой проблеме предлежит вопрос: должно ли и почему должно сущее как таковое быть определено всякий раз единичным, стало быть, индивидуальным. Это привело нас к уразумению того, что все реально существующее сущее единично из метафизической необходимости, стало быть, индивидуальное единство есть всеобщее онтологическое определение сущего. Только отсюда может возникнуть дальнейший вопрос о конкретной конституции единичности, например в сфере телесных вещей (согласно Аристотелю и Фоме Аквинскому) – благодаря 'первой материи'. Однако это всеобще- онтологически уже предполагает необходимую единичность реально положеного сущего. Оно есть актуальное осуществление (бытие) всякий раз единичностного и предельно определенного смыслового образа (сущности). Актуально сущее, в какой бы сфере бытия оно ни было, необходимо есть конкретно единичное.
Однако чем выше нечто находится в иерархическом порядке бытия (от безжизненной материи через жизнь растений и животных вплоть до человека), тем более аналогически образом концентрируется в нем индивидуальность вплоть до персональности, которая осуществляется в духовном сознании, в свободе и ответственности поступков (ср. 6.2.3. и сл.).
5.2.4. Все-единство
5.2.4.1. Все, что бы то ни 'было', мы схватываем как сущее, ибо всему, что есть, присуще бытие и, следовательно, все согласуется в бытии. Поэтому возникает вопрос, образует ли все – совокупная действительность – и в каком смысле единство. Вопрос о все-единстве, или универсальном единстве, есть основной вопрос в истории мышления. Уже ранне-греческая философия (с 600 до Р. X.) 'всё' мыслила как единство, пыталась привести к единым мировым законам и объяснить из охватывающего 'пра-основания всего' (arche panton); как и в классической метафизике со времен Платона и Аристотеля.
Однако это единство часто обострялось до строгого 'монизма' (мышления единства). Уже согласно Пармениду (ок. 500 до Р. X.) имеет место лишь единственное, вечно покоящееся бытие; всякое множество и изменение есть лишь неистинная видимость. Это положение нашло свое развитие прежде всего в неоплатонизме Плотина (в III ст. по Р. X.) и Прокла (в V ст.). Для него первым и высшим, божественным основанием бытия является 'единое' (to hen), из которого путем необходимой эманации (истечения или излучения) происходит все другое, но затем оно вновь должно возвратиться вспять, дабы объединиться с пра-единым.
Такой взгляд оказывал длительное влияние на пантеистические воззрения, особенно на мистическую философию, в исламском, точно так же как в иудейском и христианском мире. Такие учения по-новому оживились тенденциями гуманизма в философии Возрождения, в особенности у Джордано Бруно (ок. 1600). Они вторгаются преимущественно из неоплатонизма в мышление
