Сыпать мненья на гроб. Это право художника Знать шесток свой и срок. И примите как должное. И поймите как долг. Никакой здесь корысти, И не стоит карать: Это воля артиста Роли не доиграть. Если действо без цели И дерьмо режиссер, Рухнуть прямо на сцене Доблесть, а не позор. 61 НАЧАЛО Я в таком прохлаждался вузе, Где учили писать стихи. На собраньях по нитке в узел Собирали мои грехи. Выявляли космополитов, Чтобы щелочью вытравлять, И с товарищем у пол-литров Стал я донышки выявлять. Слава робкой его улыбке, Что в те годы была светла, Слава белой как свет бутылке, Что от подлости сберегла. Слава девушкам в главном парке, Бесшабашным студенткам тем, Что не очень-то были падки До высокоидейных тем. Слава юности, что соплива И наивна была весьма. Слава армии, что забрила И в «телятнике» повезла. И «губе» хвала, где душою Отдыхал от сплошной «уры», И Отечеству, что большое И припрятало до поры. 65 ПИШУЩАЯ МАШИНКА Пишущая машинка, Хлеб мой, моя судьба, Жизни моей ошибка, Кто мне родней тебя. Старый, согбенный, сивый, Душу к тебе тащу И с бестолковой силой Все по тебе стучу. Ходит каретка шатко, Серая гнется сталь. Что ж, мне тебя не жалко, Да и себя не жаль. Оба мы инвалиды, Так что страшиться брось… Но не снести обиды. Что похоронят врозь. 58-86 ТОСКА Мой товарищ ходит по Парижу, Ручкается с Эльзой Триоле… Я, несчастный, музыки не слышу, Словно все притихло на земле. Никоторой трели, ни обрывка, Ни ползвука, просто ни черта… Словно все примолкло и обрыдло И на череп вздета глухота. Жизнь как печь, которая не тянет, Хоть дрова кидаешь без конца. Темнотою завалило память, А из будущего — ни словца, Никакого отзыва, ни свиста… Даже жилка смолкла у виска, И одна тоска самоубийства, Самая российская тоска.
