Взгляд остановился на ржавом пятне у заднего колеса «датсуна». Сомневаться в его происхождении не приходилось – Виктор сразу понял, что это засохшая кровь, – но сердце отказывалось верить, и он пытался придумать какое-то другое объяснение и страшному пятну, и не предвещающему ничего хорошего присутствию полиции.
Из горла вырвалось что-то похожее на сухой скрежет камней.
– Вы что-то сказали, сэр? – спросил полицейский.
– Что… что случилось?
Полицейский покачал головой:
– Прошлой ночью здесь убили женщину. В наших краях первое убийство за десять лет.
– Убийство? – Виктор никак не мог отвести глаза от залитой кровью гальки. – Но… почему?
Полицейский пожал плечами:
– Пока еще неизвестно. Возможно, ограбление, хотя взять было особенно нечего. – Он кивнул в сторону навеса. – Взломана только машина.
Виктор не помнил, ответил что-то или нет. Мысли смешались. Ноги сами понесли его назад, к дороге – мимо зевак, мимо полицейских машин… Яркое солнце слепило глаза. Он не видел, куда идет, и ничего вокруг не замечал, но это было не важно.
«Я убил ее. Она спасла мне жизнь, а я убил ее…»
Горло перехватило так, что он не мог дышать. Каждый шаг отдавался болью. Добравшись до дороги, Виктор остановился и долго стоял на обочине – опустив голову, молча оплакивая женщину, которую никогда раньше не знал. Сияло солнце, трещали на ветках сойки, а он все стоял, скорбя по той, которую не знал.
Когда боль наконец отпустила, и он смог поднять голову, его глаза горели гневом. Кэтрин погибла, и в ее смерти виновны двое: убийца и тот, кто навлек на нее смертельную опасность. Убийца явился за пленкой и, вероятно, нашел ее в «датсуне», потому что если бы не нашел, то обшарил бы и дом.
И что теперь? В разбитой машине остался кейс с другими уликами, но разыскивать его бессмысленно – туда киллер заглянул в первую очередь. С потерей фотопленки у него не осталось никаких улик. Выступать против «Виратека» с голословными обвинениями бессмысленно – газеты не поверят, посчитав, что им движет желание отомстить бывшим работодателям. После предательства Половски нельзя доверять и ФБР.
Вспомнив о Половски, Виктор прибавил шагу. Из Гарбервиля надо убираться как можно скорее. Поймать попутку и уехать подальше. В какое-нибудь безопасное место. Туда, где можно спокойно, не торопясь, обдумать следующий шаг.
Пожалуй, лучше всего на юг. В Сан-Франциско.
Глава 3
Стоя у окна своего офиса, Арчибальд Блэк видел, как проплывший по длинной подъездной дорожке лимузин остановился перед главным входом. Блэк презрительно фыркнул. Ковбой вернулся в город, черт бы его побрал. И надо же, после стольких разглагольствований о важности соблюдения режима секретности, о необходимости сохранить этот визит в тайне идиот не придумал ничего лучше, как заявиться в лимузине. Да еще наверняка и с шофером в форме.
Отвернувшись от окна, Блэк прошел к столу. Презирая в душе нынешнего гостя, он не мог не признать, что испытывает в его присутствии беспокойство. Груда мускулов и слишком мало мозгов. Уж больно много власти забрали эти придурки, любящие называть себя людьми действия. А разве не такие управляют и всей страной?
Зазвенел интерком – секретарша.
– Мистер Блэк? К вам мистер Тайрон.
– Просите.
Когда дверь открылась и в кабинет вошел Мэтью Тайрон, лицо мистера Блэка выражало уже не презрение, а вежливое почтение.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Гость сжал тонкую, сухую ладонь старика, будто желая показать, за кем тут сила. Все в нем выдавало отставного морпеха, и только располневшая талия свидетельствовала о том, что дни военной службы остались далеко позади.
– Как долетели? – осведомился Блэк, когда оба, хозяин и гость, сели напротив друг друга.
– Обслуживание на борту отвратительное. Эти коммерческие рейсы, скажу я вам, совсем не те, что были когда-то. И за что только платят американцы.
– Полагаю, никакого сравнения с бортом номер один.
Тайрон улыбнулся:
– Что ж, перейдем к делу. Расскажите мне, что тут и как. Насколько я понимаю, у вас тут небольшой кризис.
«У вас, – подумал Блэк. – Значит, теперь это уже моя проблема». Разумеется. Эти люди никогда и ни в чем не ошибаются. Если что-то идет не так, виноватым всегда оказывается кто-то другой. В случае утечки полетит, конечно, его, Блэка, голова. В то же время он сам – и в его лице «Виратек» – прекрасно понимал, какую ответственность берет на себя и чем рискует. Но уж очень соблазнительным было предложение. От таких контрактов не отказываются.
– Документы мы вернули. Фотопленки тоже. Негативы сейчас проявляют.
– А двое ваших служащих?
Блэк осторожно откашлялся.
– Необходимости в дальнейших шагах нет.
– Они – угроза национальной безопасности.
– Ну нельзя же их просто убить!
– Нельзя? Неужели? – Холодные глаза Тайрона отливали стальным блеском. Подходящие глаза для человека, называющего себя Ковбоем. С тем, у кого такой взгляд, спорить может только тот, кто начисто лишен инстинкта самосохранения.
Блэк почтительно кивнул.
– Я не занимаюсь такого рода… бизнесом. И мне не нравится вести дела с этим вашим Сэвичем.
– Мистер Сэвич уже работал на нас раньше и всегда хорошо справлялся.
– Он убил одного из моих лучших сотрудников!
– Полагаю, так было нужно.
Блэк опустил голову. При одной лишь мысли об этом чудовище Сэвиче его бросало в дрожь.
– А теперь объясните, что случилось с Мартиником? Почему он вдруг сорвался?
«Потому что у него была совесть», – подумал Блэк, хмуро взглянув на Тайрона.
– Все произошло неожиданно. Мартиник десять лет работал в нашем исследовательском отделе, и никаких проблем с ним не было. На прошлой неделе выяснилось, что он вынес секретные документы. Вот тогда в дело оказался замешанным и Виктор Холланд…
– Холланду много известно?
– К проекту Холланд отношения не имел. Но он умен. Если видел документы, мог вычислить, о чем идет речь.
Теперь заволновался и Тайрон:
– Расскажите мне о Холланде. – Он побарабанил пальцами по столу. – Что вы о нем знаете?
– Я просмотрел его личное дело. Сорок один год. Родился и вырос в Сан-Диего. Поступил в семинарию, но через год ушел. Потом учился в Стэнфордском университете и Массачусетском технологическом институте. Имеет докторскую степень по биофизике. В «Виратеке» работает четвертый год. Один из самых многообещающих наших исследователей.
– Личная жизнь?
– Жена умерла три года назад от лейкемии. Сейчас у него никого нет. Живет один. Человек спокойный, любит классический джаз. Играет на саксофоне в какой-то любительской группе.
