– Нет. Еще вопросы?
Их не было. Большинство из нас были ошеломлены.
– Хорошо. – Уайтлоу вернулся к кафедре. – Я жду стопроцентной посещаемости все сто процентов времени. Извинения не принимаются. В этом классе будет результат.
Большинство из вас используют свои обстоятельства, как причины не иметь результатов. – Он смотрел в наши глаза, словно глядел в души. – Об этом все, начнем немедленно! Отныне ваши обстоятельства – единственное, чем вы можете управлять, чтобы получать результаты.
Одна из девушек подняла руку: – А если мы заболеем?
– Вы планируете это?
– Нет.
– Тогда не должны беспокоиться.
Другая девушка: – А если…
– Стоп! – Уайтлоу поднял руку. – Видите? Вы уже пытаетесь найти себе лазейки.
Они называются: а если?… «А если я заболею?» Правильный ответ – не болейте! «Если моя машина сломается?» Сделайте, чтобы она не ломалась, или имейте запасной транспорт. Забудьте лазейки. Их нет! Вселенная не дает второго шанса. Я тоже. Будьте здесь. У вас нет выбора. Этот класс работает только так. Предположите, что я приставил револьвер к вашей голове. Так оно и есть – только вы еще не знаете, какой это револьвер, но факт есть факт: я держу револьвер у вашей головы. Либо вы здесь и вовремя, либо я нажму спусковой крючок и разбрызгаю ваши никчемные мозги по стене. – Он показал на стену.
Некоторые содрогнулись. Я обернулся посмотреть. И представил красно-серые брызги мозга на панели.
– Вам понятно? – Он принял наше молчание за согласие. – Хорошо. Можно продолжать.
Уайтлоу небрежно присел на краешек своего стола. Скрестил руки на груди и оглядел комнату.
Улыбнулся. Эффект был ужасающим.
– Теперь, – сказал он спокойно, – я расскажу о выборе, который вы сделаете.
Единственном выборе. Все остальное – иллюзии, или лучше сказать – лишь их отражения. Вы готовы слушать? Прекрасно. Вот этот выбор: или вы свободны, или вы скоты. Это все.
Он ждал нашей реакции. В комнате было много озадаченных лиц.
– Вы ждете продолжения, не так ли? Вам кажется, что надо сказать больше. Нет, продолжения нет. Это все. То, что вы ждете в качестве продолжения – просто определения, или приложения. Разговору об этом мы и посвятим остаток нашего курса. Звучит просто, правда? Но просто не получится – потому что вы будете упорствовать в отягощении, и потому что наш курс не просто об определениях этого выбора – он о переживании его. Большинству из вас это не понравится. Но курс не о том, что вам нравится. То, что нравится или не нравится, не есть законный базис для выбора в нашем мире. Вы научитесь этому здесь.
Так он начал.
Отсюда все пошло под гору – или в гору, в зависимости от точки зрения.
Уайтлоу никогда не входил в комнату, пока все не сядут и не приготовятся. Он говорил, что пройти курс – это наша обязанность; кроме того, он уже знает материал и этот курс предназначен только для нас.
Он всегда начинал одинаково. Когда решал, что мы готовы, он входил – и всегда входил, говоря: – Прекрасно, кто хочет начать? Кто хочет дать определение свободе? – И мы отчаливали…
Одна из девушек предложила: – Это право делать, что вы хотите, да?
– Слишком просто, – расценил он. – Я хочу сорвать вашу одежду и совершить с вами страстное сношение прямо здесь на полу. – Он сказал это абсолютно хладнокровно, глядя ей прямо в лицо. Девушка открыла рот; класс изумленно засмеялся; она зарделась. – Что меня остановит? – спросил Уайтлоу. – Кто?
– Закон, – сказал кто-то. – Вас арестуют. – Еще смех.
– Тогда я не совсем свободен, не так ли?
– Ну, ладно… свобода – это право делать, что хочешь, пока не нарушаешь права других.
– Звучит лучше – но как я определю, в чем это права? Я хочу делать атомные бомбы на своем заднем дворе. Почему я не могу?
– Вы подвергаете опасности других.
– Кто сказал?
– Ну, если бы я был вашим соседом, мне это не понравилось бы!
– Что же вы так обидчивы? Я же еще ни одну не сбросил.
– Но всегда есть шанс. Мы должны обезопасить себя.
– Ага! – сказал Уайтлоу, отбрасывая назад свои белесые волосы и наступая на несчастного студента: – Но теперь вы нарушаете мои права, когда говорите, что я не могу построить собственную атомную бомбу.
– Сэр, но это же нелепо. Каждый знает, что нельзя делать А-бомбу на заднем дворе.
– Да? Я этого не знаю. На самом деле, я мог бы ее сделать, если бы имел доступ к материалам, достаточно денег и времени. Принципы хорошо известны. Вы рассчитываете лишь на то, что у меня не хватит решимости довести дело до конца.
– Э-э… да, конечно. Но даже если вам удастся ее сделать, права отдельных лиц имеют меньший вес по сравнению с безопасностью целого общества.
– Ну, снова. Вы утверждаете, что права одной персоны более важны, чем права другой?
– Нет, я…
– Но именно так это звучит для меня. Вы говорите, что мои права имеют меньший вес по сравнению с чьими-то. Я хочу знать, как вы определите их. Вспомните, предполагается, что каждый из нас равен перед законом. А что вы будете делать, если мне кажется, что ваш подход несправедлив? Как вы проведете в жизнь ваше решение? – Уайтлоу внимательно смотрел на юношу. – Попробуем по-другому: пусть я – жертва чумы. Мне надо в больницу для лечения, но едва я достиг вашего города, вы начинаете стрелять в меня. Я утверждаю, что мое право на медицинскую помощь гарантирует мне вход в эту больницу, а вы утверждаете, что ваше право быть свободным от заразы дает вам лицензию на убийство. Чьи права нарушены больше?
– Это нечестный пример!
– Да? Почему же? Это происходит в Южной Африке прямо сейчас – и неважно, что по этому поводу говорит правительство Южной Африки, мы рассуждаем о правах. Почему же этот пример нечестен? Это же ваше определение свободы. Мне кажется, что-то неверно с вашим определением. – Уайтлоу глядел на несчастного юношу. – Ну?
Юноша покачал головой. Он сдался.
– Ладно, дам вам намек. – Уайтлоу снова повернулся к нам. – Свобода не имеет отношения к тому, что вы хотите. Это не значит, что вы не можете иметь, что хотите – наверное, можете. Но я хочу, чтобы вы понимали, что погоня за сладостями есть просто погоня за сладостями и ничего больше. У ней очень мало общего со свободой. – Он снова сел на краешек стола и огляделся. – У кого-нибудь есть другие идеи?
Тишина. Смущенная тишина.
Потом голос: – Ответственность.
– А? Кто это сказал?
– Я. – Юноша-китаец в углу.
– Кто-кто? Встань сюда. Пусть остальные увидят, как выглядит гений. Как твое имя, сынок?
– Чен. Луис Чен.
– Прекрасно, Луис. Повторите ваше определение свободы для этой деревенщины.
– Свобода означает быть ответственным за свои действия.
– Правильно. Вы получаете 'А' за этот день. Вы можете отдыхать – впрочем, нет – скажите мне, что это значит?
– Это значит, вы можете построить атомную бомбу, сэр, но если вы не сделаете надлежащих предосторожностей, тогда правительство, действуя в интересах народа, имеет право предпринять меры, чтобы гарантировать безопасность или прекратить вашу работу.
– И да, и нет. Теперь надо определить еще кое-что. Права. Садись, Луис. Дай очередь другому.
