зависимой. А потому, особенно в политически активном слое, остроревнивой. И, соответственно, в ней было очень сложное, причудливое смешение, с одной стороны, 'западничества' и 'самостийничества' и, с другой стороны, некоей державной общесоветской 'имперскости'.
Наконец, весьма важным фактором формирования политического пространства доперестроечной Украины оказалось то, что огромная часть 'пассионарного' ресурса Украины – изо всех социальных страт – все советское время массово востребовалась имперским Центром (от элит до нефтяников и строительных рабочих). В результате (о чем на Украине довольно много писали, – с горечью, со злостью, по-всякому) из республики постоянно вымывался, причем в значительно большей мере, чем из других регионов СССР, наиболее активный и конкурентоспособный на общегосударственном уровне 'человеческий материал'. Отчасти и по этой причине в состав 'раннесамостийнических' украинских элит в весьма больших дозах инкорпорировались люди, честно скажем, малоинтеллектуальные и малоквалифицированные, с одной стороны, и обиженно-антисоветски (антироссийски) заряженные,- с другой.
В результате к моменту перестройки на Украине сложилась, в части отношения к России и между регионами, примерно следующая территориально-политическая ситуация (рис. 1):
По отношению к России была последовательная 'западническо-самостийническая' конфронтация 'Запада' (подчеркиваю: условного 'Запада', потому что на Западе было и кое-что другое, я позже об этом скажу), была амбициозная 'полусамостийническая' ревность 'Центра' и было общеимперское (опять-таки амбициозное) союзничество Востока-Юга. При этом происходила определенная трансляция в 'Центр' 'самостийничества' с 'Запада' и имперскости с 'Востока-Юга'. А между 'Западом' и 'Востоком-Югом' была наиболее острая конфронтация. 'Бандеровцы-западенцы' и 'нацiонально несвiдоми дурнi-схiдняки' (то есть национально несознательные дураки-восточники) – такими ярлыками они награждали друг друга постоянно и задолго до того, как Украина стала самостоятельным государством.
Но при этом уже в позднесоветское время на Украине – во всех сегментах элиты и в значительной части общества – росли недовольство политикой Москвы и одновременно самостийнические аппетиты. По тем же причинам, по которым гнил вообще Советский Союз, загнивание было и на Украине. Оно ощущалось везде, и на него были соответствующие реакции. Природу этого процесса, связанного с растущим желанием всей позднесоветской номенклатуры конвертировать власть в собственность и приведшего к распаду СССР и 'рыночной перестройке', мы неоднократно обсуждали в этом зале.
На Украине, как и в большинстве других республик СССР, главным мотором разрушения СССР и 'перехода к рынку и демократии' стал союз элитно-номенклатурных групп с диссидентско-либеральной интеллигенцией. Особенность республики в этом смысле состояла лишь в том, что главной опорой номенклатуры был Восток-Юг, а опорой диссиденства Запад и отчасти Центр. То есть в политическую структуру постсоветской Украины оказались изначально и достаточно прочно 'впаяны' практически непреодолимые 'разрывающие напряжения'.
В ранний постсоветский период, по описанным выше причинам, новая 'незалежная' украинская элита не могла определять себя иначе, чем в антироссийском векторе. Почему мы – независимая республика? Да потому, что мы другие. Мы антироссийские, мы противороссийские, мы 'европейцы, а не 'азиаты-москали', мы 'инаковые'. Это определило подчеркнутую антироссийскость очень значительной части украинских политиков первых лет независимости.
Но уже в 1993г. обнаружилось, что массовый антироссийский политический стиль себя исчерпал. Недавно очень популярные разговоры о 'москалях, съевших украинское сало', становились почти дурным тоном и у населения, и у элиты,- за исключением части 'западенцев'.
И не только потому, что экономически (по энергоносителям, по комплектующим, по рынкам сбыта продукции) новая Украина оказалась в очень глубокой зависимости от России. То, что Украина была экономически не самодостаточна, стало ясно всем, и очень скоро, но не это было определяющим.
И не только потому, что огромная часть населения республики, теперь ставшего 'электоратом', была своими – непосредственно родственными, культурными, религиозными – узами связана с Россией и воспринимала разрыв с ней как личную трагедию. Раскол проходил буквально через семьи, и очень многие семьи. Но это тоже не главное.
Главное было в том, что, взяв на вооружение антироссийское знамя, украинская новая элита, наиболее мощная, то есть по преимуществу 'восточная' и 'центральная', встала перед необходимостью уступать все больше политического, а затем и экономического пространства основным хозяевам этого знамени – 'западенцам'. А вот это она ни в коем случае допустить не хотела.
И не случайно Кучма 'вышибал' из президентского кресла Кравчука именно под лозунгами сближения с Россией и именно с опорой на пророссийски (или, по крайней мере, умеренно-самостийнически) настроенные Восток и Юг Украины.
В 1994 году 'киево-западенского' Кравчука сменяет 'восточный' (днепропетровский) глава 'Южмаша' Кучма. Но этот якобы 'пророссийский' Кучма уже в конце 1994 – начале 1995гг. начал отчетливо дрейфовать от России в сторону Европы и США. Основная причина заключалась в том, что восточноукраинские элиты, недовольные засильем 'галичан' во власти, в то же время явно и категорически не желали вновь идти 'под крыло Москвы'. Им понравилась 'незалежность', им понравилось самим 'рулить' властью и собственностью. И этот новоприобретенный и очень 'вкусный' кусок они отдавать Москве категорически не хотели (да и сейчас, конечно же, не хотят).
Именно поэтому в 1995г. Кучма, назначив Е.Марчука главой правительства и инкорпорировав во власть ряд 'центральных' фигур, фактически заключил союз с 'киево-полтавской' центральноукраинской группой, которая к этому моменту лишь усилила свой 'антимосковский' национализм. И в результате политика Киева в 1996-1999гг. была, как мы все знаем, очень двусмысленной.
С одной стороны, Украина регулярно демонстрировала желание прочно дистанцироваться от России и даже стать 'вторым центром' в СНГ, альтернативным России. В этом ряду множество явно антироссийских мер, включая постепенное 'выдавливание' из Севастополя Черноморского флота, а также особенно активное – и политически вызывающее – участие в создании на постсоветском пространстве антироссийского блока ГУУАМ (Грузия – Узбекистан – Украина – Азербайджан – Молдавия).
С другой стороны, экономическая зависимость Киева от Москвы была безусловной и неотменимой. В частности, хорошо известно, что очень многие крупные украинские состояния сделаны, прежде всего, на прямом или косвенном воровстве российского газа. Наиболее отличилась в этом часть 'днепропетровского клана', связанная с вице-премьером по ТЭК и затем, в 1996-97гг., премьером Павлом Лазаренко.
И потому Кучма в своей политике, с одной стороны, регулярно делает жесты дружбы в адрес Москвы. А с другой стороны, санкционирует последовательную и настойчивую 'антироссийскую' работу 'западенцев', которые были всю 'эпоху Кучмы' очень широко представлены именно в 'идеологической' элите. Образование, культура, СМИ были почти полностью отданы на откуп 'западенцам'. И они настойчиво доказывали населению – через СМИ, языковую политику, школьное образование и т.д. – выгоды 'пути на Запад' и угрозы, исходящие от новой 'империалистической' России.
А одновременно украинская (в том числе официальная) пропаганда педалирует тезис о поразившей Украину (в особенности и прежде всего ее восточные регионы) клановой криминальности и коррупции и подчеркивает связь этой криминальности и коррупции с повышенным 'российским влиянием' на Востоке.
Но и Россия (и в том числе российская политика в отношении Украины), как мы все хорошо знаем, в эти годы дает украинцам достаточно поводов для острых обид, обвинений, недоумения, недовольства. То есть согласованная, направленная политика западноукраинских элит в векторе 'прочь от России' дополнялась и подкреплялась (для всего населения, не только для элиты) неуклюжей или нередко просто глупой политикой российского руководства.
В результате в 1999 году Кучма побеждает на президентских выборах, в значительной степени на антироссийской волне. И делает премьером как бы 'внекланового' Ющенко (фундаментальное изменение!), который якобы был призван очистить республику от коррупции, а заодно и 'укоротить' властно- хозяйственные аппетиты кланов 'Востока'. При этом известно, что Ющенко на этот пост активно лоббировали администрация Клинтона и, прежде всего, вице-президент Альберт Гор.
А правой рукой Ющенко в кабмине становится (опять-таки парадокс!) Юлия Тимошенко –
