неприятностей, чем все остальные его недостатки, вместе взятые. К тому же ему очень понравилось, как прозвучало в ее устах слово «мы».
– Ладно, Гусси, – согласился он, – твоя взяла.
– Не смей меня так называть.
– А как прикажешь тебя величать? Мадам Руссо?
– Ну, если тебе это не по нраву, можешь звать меня Грейс.
– Грейс. Какое милое имя!
Он знал, что лесть на нее подействует, как бы она ни старалась это скрыть. в. – Могу я спросить, Грейс, на какую сумму нагрел тебя Пивной Бочонок?
Она села прямее, подтянув колени к животу.
– По-моему, тебя это совершенно не касается.
– Целую кучу денег огреб, верно? – Рубен сочувственно прищелкнул языком. – Не повезло бедным африканским сироткам!
– А сколько потерял Эдуард Кордова? – ничуть не смутившись, парировала Грейс.
– Для него это был сущий пустяк, – отмахнулся Рубен. – Слушай, мне жаль прерывать нашу увлекательную беседу, но меня Ждет работа. Почему бы тебе не воспользоваться ванной? Как говорится, дамы вперед.
– А что у вас за работа, мистер Джонс? – спросила она с любопытством.
– Дела, Грейс, дела. Скучная мужская работа.
Стоит ли забивать подобными вещами твою прелестную головку?
Грейс обиженно поджала губки.
– Ну это уж мне виднее, стоит или не стоит! Рубен щелкнул пальцами.
– Ты, безусловно, права. Извини, я не хотел тебя обидеть.
– Итак?
Она изобразила рукой пистолет и, прицелившись в него, спустила воображаемый курок.
– Извини! Ты ждешь, чтобы я ушел и дал тебе возможность одеться? Я удаляюсь.
Он отвесил ей изысканный поклон в духе Эдуарда Кордовы, который еще два дня назад сразил бы ее наповал, и покинул комнату.
Грейс позволила себе вдоволь понежиться в ванне вовсе не из желания во что бы то ни стало досадить мистеру Джонсу. Просто ванна оказалась огромной, вода – божественно горячей, а сама Грейс не смогла отказать себе в удовольствии, которого была лишена вот уже несколько недель.
– Извини, что я так надолго заняла ванную, – сказала она, спускаясь по лестнице в гостиную и придерживая обеими руками подол монашеского одеяния, чтобы не споткнуться на ступеньках.
– Нашла все, что требовалось?
– Да, большое спасибо.
Рубен поднялся с кресла, в котором сидел, читая газету, и начал подниматься по лестнице. В жеваных рыжевато-коричневых брюках и синей рубашке без воротничка он в это утро ничем не напоминал ухоженного Эдуарда Кордову. По идее эта мысль должна была бы ее порадовать, особенно с учетом того, как ловко ему удалось ее провести, если бы не одно дополнительное наблюдение: босоногий, растрепанный, с покрытыми щетиной щеками он выглядел еще привлекательнее, чем в костюме испанского аристократа.
– Плита еще не остыла? – спросила Грейс.
– Вроде бы нет. А что, тебе холодно?
– Нет, но мне хотелось бы высушить волосы.
– Распоряжайся, будь как дома.
Он вдруг замер, занеся ногу на первую ступеньку.
– У тебя изумительные волосы, Грейс. Слава Богу, ты по большей части прятала их под покрывало, пока Суини и все остальные крутились неподалеку.
– На что ты намекаешь?
– Намекаю?
Рубен нарочито округлил глаза и даже развел руками, словно не понимая, как это до нее не доходит такая элементарная истина.
– Да если бы они хоть раз увидели твои волосы, они бы их в жизни не забыли. Тебя запросто могли бы арестовать. Еще бы, такая примета!
– Не пори чушь.
– Или тебе пришлось бы их остричь. По-моему, это было бы еще ужаснее.
Грейс уже помешивала угли в плите, но, услыхав эти слова, выпрямилась и подбоченилась.
– В газете что-то было про ограбление? – спросила она ледяным тоном, заранее пресекая дальнейшие шуточки.
– Нет, пока ни слова. Придется подождать вечернего выпуска. Засим позвольте откланяться.
Он повернулся и зашагал по лестнице сразу через две ступеньки.
Квартирка у него так себе, со смешанными чувствами отметила про себя Грейс, оглядывая скромную обстановку и прислушиваясь к звукам льющейся воды и посвистыванию Рубена в ванной наверху, пока сушила волосы над плитой. Похоже, в Сан-Франциско дела у мошенников идут не шибко. Обстановка казарменного типа, чего и следовало ожидать от меблированных комнат средней руки. Единственным по- настоящему ценным предметом среди его владений можно было считать коллекцию марочных вин, хранившуюся, как и положено, в горизонтальном положении в ячейках некоего сооружения вроде этажерки или, скорее, строительных лесов. Но только эта штука в форме пирамиды была составлена из глиняных трубок, наверное, тех же самых, что шли на строительство городского водопровода. Остроумное изобретение. Значит, он действительно знаток вин. Это соображение ее немного утешило: хоть в чем-то Эдуард Кордова не солгал.
Послышался стук в заднюю дверь, выходившую в переулок позади перестроенного каретного сарая. Отложив в сторону полотенце, Грейс подошла к подножию лестницы.
– Мистер Джонс?
Он ее не услышал. Зато она слышала, как он, перекрывая рев нагревателя, распевает во всю глотку «Голубоглазую Каролину». Помедлив еще несколько секунд, Грейс подошла к двери и открыла ее.
Пятеро мужчин отпрянули от удивления, увидев ее. Тот, что стоял ближе всех, сорвал с головы шляпу, остальные четверо поспешно последовали его примеру.
– Доброе утро, мэм, – вежливо приветствовал ее первый из пятерки.
Он говорил самым низким и хриплым голосом, какой ей когда-либо приходилось слышать. Можно было подумать, что глубоко в груди у него проворачивается заржавленный винт.
– Доброе утро.
– Как поживаете? – продолжал незнакомец, – Хорошо, спасибо.
– Простите, мэм, вы не скажете, мистер Джонс дома в этот ранний час?
– Да, он дома.
– Нам надо с ним потолковать. Вы не могли бы его позвать, если вас не затруднит?
– Он… в настоящий момент не в форме, но скоро спустится, я полагаю.
– Ну, если он «не в форме», – проговорил обладатель заржавленного голоса, – нам ни в коем случае не хотелось бы его беспокоить.
– О нет, я уверена, что он спустится через несколько минут, – повторила Грейс.
Она по-прежнему ломала голову, пытаясь понять, что представляют собой эти незваные гости. Уж больно пестрая собралась компания! Наждачный голос принадлежал худому и бледному типу, вполне прилично одетому, если не считать ярко-синей искусственной гвоздики, торчавшей в петлице. Остальные были одеты кто во что горазд: один в рабочем комбинезоне, двое в потрепанных костюмах, еще один в штанах из рубчатого вельвета и ковбойской рубашке с галстуком-ленточкой. Грейс была не в силах догадаться, что между ними может быть общего.
– Можно нам войти и подождать? Если вы не против.
Она так и застыла в дверях, не зная, на что решиться. Выглядели они довольно безобидно, а
