– Помню, как она смеялась. Мне кажется, она была красивая. И еще помню. Как она рисовала картины. В комнате с высокими окнами – я видел только небо. А потом она заболела. Мне велели вести себя тихо.
– Где ты жил? – спросила Сидни, едва дыша, Его глаза затуманились, он уставился на нее невидящим взглядом.
– В большом доме. У него было имя.
–Имя?
– Да, название. Но я не могу его вспомнить.
– Как он выглядел?
– Каменный. Длинные темные коридоры. Там была леди, которая обо мне заботилась, но она не была моей мамой.
– Няня? Гувернантка? Он неуверенно кивнул.
– А где был твой дом? В Канаде? Ну… здесь, в Америке? В каком штате, ты не помнишь?
В ответ на все эти вопросы Майкл отрицательно качал головой.
– А каким образом ты потерялся?
Он отодвинул свой стул от стола и положил руки на колени, глядя в пол. Густая прядь волос упала ему на лоб, лица совсем не стало видно.
– Кажется, я сделал что-то нехорошее. Что-то очень-очень плохое. Потому что меня отослали из дому.
– О, нет, не может этого быть. Ты же был совсем еще маленьким! Майкл поднял голову.
– Я уверен, что так и было, – сказал он, и боль, проступившая в его светло-зеленых глазах, пронзила ей сердце. – Меня отослали за море на корабле. Со мной были двое. Тетя и дядя.
– Твои тетя и дядя?
– Я не помню, как их звали. Но я их знал. – Майкл поднялся со стула. – Я больше не хочу говорить.
– Ладно.
– Я не хочу об этом думать.
– Ладно, не надо. Мы займемся чем-нибудь другим.
На следующий день Сидни начала осуществлять свой план – она отправилась в город на поезде. В Морском музее ей уже приходилось бывать и раньше; когда они с Филипом были еще детьми, а потом еще раз с Сэмом, когда ему было пять лет. Музей размещался в огромном, мрачном здании, в нем было немало интересных экспонатов: шхуны викингов и китайские сампаны, диорама, изображающая высадку Колумба в Новом Свете, но в основном помещение было набито пылящимися под стеклом реликвиями, например, обломками мачт и обрывками парусов, а также скучными схемами, иллюстрирующими историю развития кораблестроения от финикийцев до современности.
Был здесь и зал, посвященный Великим Озерам [9], где хранились списки всех погибших в кораблекрушениях на озерах. Еще в поезде Сидни решила изучить все десятилетие семидесятых, то есть время, когда Майкл потерялся.
Подробности кораблекрушений, произошедших на Великих Озерах в этот период, занимали два тома. Полтора часа Сидни просматривала названия пароходов, парусников, прогулочных лодок и грузовых барж, ужасаясь бесконечному списку имен мужчин и женщин, погрузившихся вместе с этими судами в ледяные воды Эри, Онтарио и Мичигана. Если крушение происходило зимой, неизменно погибали все, в более теплые месяцы некоторым посчастливилось выжить.
Сидни нашла нескольких Макнейлов, но обстоятельства всякий раз вызывали у нее сомнения. Что мог делать маленький мальчик на барже с углем или на моторном катере военного флота? Или на буере? Интуиция подсказывала ей, что искать надо скорее прогулочный корабль, но среди пассажиров таких судов не было Макнейлов. На всякий случай она записала все, что могло бы иметь хоть отдаленное отношение к делу, и вернулась домой в подавленном настроении.
Но позже, отдохнув и успокоившись, Сидни дала себе слово не отступаться. И снова, на следующее же утро, возобновила занятия с Майклом, незаметно и успешно разматывая клубок его причудливых и, казалось, навсегда похороненных в памяти воспоминаний. Таким образом она узнала следующее:
«Мой отец подарил мне книгу на день рождения. Она называлась „Как стать джентльменом“. Он велел прочесть ее и сказал, что когда я снова его увижу я уже буду джентльменом. Потом он отослал меня из дома».
– О чем говорилось в этой книге? – спросила Сидни, прочитав эту запись.
Дождевая вода ручейками сползала по высоким стеклянным дверям, ведущим на террасу. В столовой в этот день было сыро и полутемно. Но Сидни нравился призрачный зеленоватый полумрак, создававший в их убежище уютную, даже немного таинственную атмосферу.
Майкл помедлил, потом сунул руку в карман брюк и вытащил нечто, завернутое в носовой платок. Предмет, извлеченный из платка, ничем не напоминал книгу: это была почерневшая, пятнистая от плесени, бесформенная масса. Но Майкл держал этот маленький сверток в руках с величайшей бережностью и положил на стол как реликвию.
– В ней говорится, как стать джентльменом, – простодушно сказал он. – Здесь говорится о чести и правдивости. О хороших манерах. Я знаю ее наизусть.
Сидни лишь кивнула в ответ, не сумев проглотить невесть откуда взявшийся ком в горле:
– Ты был хорошим учеником. Ты стал настоящим джентльменом, Майкл.
– Нет, я знаю, что не стал.
Он снова бережно завернул книжку в платок и со смущенным видом спрятал в карман, словно стыдясь себя самого.
– Зачем ты говоришь такие вещи? Майкл беспомощно развел руками, не зная, с чего начать.
– Потому что я… Я не могу даже есть в этой комнате! – взорвался он вдруг. – Я знаю все про вилки и ложки, про салфетки и стаканы, но не знаю, что с ними делать. Я не умею завязывать галстук. 0'Фэллон научил меня шнуровать ботинки, а то бы я и этого не умел. У меня есть часы, но я не знаю, как определить время. Что означает «Как поживаете?». Это же не настоящий вопрос! «Как поживаете?» Никто не ждет настоящего ответа. Так что же означают эти слова? Это какой-то секрет? Я не знаю, кто я такой, не понимаю, кем я мог бы быть, кем хотел бы стать, не знаю, чего ты от меня ждешь. Я… – он прижал ладони ко лбу и крепко надавил. – Я знаю только одно: я не джентльмен.
– Нет, ты ошибаешься. Раньше я тоже задавала себе много вопросов. И у меня не находились ответы на них. – Сидни была в растерянности, но продолжала говорить, не умолкая, чтобы успокоить его, заставить поверить в себя.
– Некоторые вопросы очень сложны. Я, к примеру, тоже не знаю, кто я такая, – искренне призналась она. – Зато другие очень просты. Тому, что просто, я могу тебя научить. Я даже не задумывалась о том, что ты хочешь обедать в этой комнате. Конечно, это глупо с моей стороны… Мне бы следовало догадаться… Я прошу у тебя прощения. Хорошие манеры – вот как это называется. Мы потренируемся – это не самое сложное.
– Но твоя тетя будет сердиться. Она не хочет видеть меня здесь.
– А мы заставим ее изменить свое мнение. Я знаю, Майкл, такие вещи могут тебя озадачить, но это всего лишь условности. Ну… что-то вроде фокусов. Я их знаю, потому что меня с детства им научили. Но они не имеют никакого значения…
– Имеют, когда их не знаешь. Я все время делаю ошибки, но не знаю, как их избежать. – Ты прав. Поэтому не будем откладывать… –А что мы будем делать? – Первым делом сделаем тебе стрижку.
Сидни решила стричь Майкла в малой гостиной, где Сэм играл со своими оловянными солдатиками, а Филип дремал, растянувшись на диване и прикрыв лицо газетой. Ей требовалась компания, обмен дружескими шутками, пока она оказывала Майклу эту довольно личную услугу. Их утренние встречи и без того уже были заряжены скрытым напряжением, и она рассудила, что не следует усугублять неловкость, прикасаясь к нему наедине.
– Обожаю подстригать мужчин, – объявила Сидни, разворачивая полотенце и набрасывая его на плечи Майклу.
Настороженный и готовый к худшему, Майкл сидел на стуле с прямой спинкой посреди комнаты, с опаской поглядывая на ножницы.
