– Ах вот ты о чем!
Она сделала движение, собираясь отвернуться, но Броуди схватил ее за плечи и удержал.
– Эйдин не должен был тебе говорить, – краснея и пряча лицо, сказала Анна.
Джон бережно заставил ее поднять голову.
– Да, я знаю. Он нечаянно проболтался, у него просто вырвалось. Никто никогда для меня ничего подобного не делал. Спасибо тебе.
– Не за что, – застенчиво прошептала она.
– Почему ты не хотела, чтоб я знал?
Анна принялась лихорадочно подыскивать правдоподобное объяснение.
– Потому что… Я подумала: вдруг ничего не будет найдено в твое оправдание? Не хотелось разочаровывать тебя понапрасну.
Броуди улыбнулся и покачал головой:
– Я тебе не верю, милая Энни. Ты мне не сказала, потому что боялась – вдруг я подумаю, что ты ко мне неравнодушна? Ведь так оно и есть, верно?
Не успела она ответить, как он снова ее поцеловал, и тогда уж ей стало не до разговоров. Но в конце концов, продолжая прижиматься к нему всем телом, она оторвалась от его губ и сказала:
– Я тебе не говорила, потому что боялась, что ты не упустишь случая воспользоваться таким преимуществом. Как видишь, я была права.
Ему удалось возобновить и продолжить свой поцелуй, затянувшийся до бесконечности, и это ощущение показалось ей таким прекрасным, правильным, гармоничным и цельным, что последние сомнения развеялись у нее в душе. Она отдалась ему телом и душой без сожаления.
Они вместе вздрогнули и обернулись, когда раздался громкий стук в дверь. За цветным стеклом виднелся солидный черный силуэт викария.
– Преподобный Бьюри! – шепотом простонала Анна, высвобождаясь из объятий. Броуди выругался.
– Мы еще не закончили.
Они стояли прямо напротив двери стенного шкафа. Не успела Анна даже рот раскрыть, как Броуди распахнул эту дверь и затащил ее внутрь.
– Что ты делаешь?
– Ш-ш-ш…
Через секунду они услыхали голос горничной, приветствующей викария, а затем звук ее шагов: оставив гостя в холле, она отправилась доложить хозяйке о его приходе. Анна стояла молча, затаив дыхание и боясь шевельнуться.
– О, преподобный Бьюри, вот и вы, – заворковала тетя Шарлотта.
Между тем Броуди принялся медленно и неторопливо расстегивать платье Анны. Она тихо ахнула, пораженная таким черным коварством, и вцепилась ногтями ему в запястья.
– Моя племянница спустится через минуту. Разве Делия не взяла у вас шляпу?
Анна похолодела от страха. Броуди уже расстегнул все платье сверху донизу и теперь принялся за крючки корсета. А что, если тетя Шарлотта захочет положить шляпу викария в стенной шкаф?
– Мы надеялись, что сэр Томас сможет к нам присоединиться, но он не вполне…
Броуди в нетерпении разорвал на ней сорочку, заглушив ее испуганный крик поцелуем, обжигая ласками ее обнаженную грудь. Шаги удалились в малую гостиную – в ту самую комнату, к стене которой с обратной стороны была прижата спина Анны.
– Повернись кругом.
Колени у нее дрожали и вовсе не из страха быть обнаруженной.
– Что?
– Повернись, – скомандовал он громче.
Сквозь стену ей был явственно слышен суховатый смешок викария и голос тетушки, предлагающий ему шерри. Броуди повернул ее спиной к себе и прежде, чем она успела хоть что-то сообразить, запустил обе руки ей под юбки, задирая их кверху до самой талии.
– О мой бог, – простонала Анна, хватаясь обеими руками за крючки для одежды у себя над головой.
– Я знал, что ты меня хочешь, Энни, – пробормотал Броуди, осыпая поцелуями ее шею.
Было слышно, как викарий рассуждает о намеченной на следующую неделю благотворительной распродаже.
– Зачем ты это делаешь? – отчаянным шепотом спросила Анна.
Шорох нижних юбок и обручей кринолина, с которыми он продолжал возиться, казался ей ужасающе громким.
– Потому что ты сводишь меня с ума. Я все время только о тебе и думаю, не могу не распускать руки, когда ты рядом. Раздвинь ноги.
– Выродок! – прошипела Анна прямо в стену, но покорно сделала то, что он просил. – О… о!
– Тихо, – предупредил. Броуди, тяжело дыша и с трудом удерживаясь от смеха. – Нехорошо получится, если они услышат нас сейчас.
Сквозь стену было слышно, как тетя Шарлотта предлагает использовать свой сад на заднем дворе для августовского чаепития членов женского церковного хора.
– Я тебя ненавижу, Джон Броуди! – чуть не плача, сказала Анна.
– Нет, неправда, я тебе нравлюсь. И тебе нравится вот это, признайся.
– Я тебя терпеть не могу и не выношу того, что ты… Ай!
– Анна! Анна?
Анна опять застыла, услыхав зов тетушки, а вот Броуди и не подумал останавливаться.
– Делия, поднимитесь наверх и посмотрите, где моя племянница.
– Да, мэм.
– Повернись и поцелуй меня, Энни.
– Так вот зачем ты вернулся домой! – проговорила она, задыхаясь. – Совсем не для того, чтобы меня поблагодарить, а просто…
– Поцелуй меня.
Анна выполнила и эту его просьбу.
Словно в тумане, они расслышали шаги горничной.
– Перестань упираться, Энни, дай себе волю, – сказал Броуди, хотя связная речь давалась ему с трудом. – Я могу продержаться гораздо дольше, чем ты.
Никогда раньше ему не приходилось так бессовестно лгать, но Анна об этом не догадывалась.
– Ну давай же, – уговаривал он, настойчиво и нежно лаская ее ладонью, а потом одним пальцем, – не сопротивляйся, милая моя.
Она решила последовать его совету, но тело уже не подчинялось ей. Анна оцепенела, беспомощно всхлипывая, а когда из ее груди вырвался крик, Броуди едва успел зажать ей рот рукой. Сама не понимая, что делает, она вцепилась зубами ему в ладонь, и эта внезапная боль подстегнула его. Он заглушил свой собственный крик, зарывшись лицом ей в волосы и тесно прижимая ее к себе.
– …в спальне ее нет, мэм, и Джудит тоже ее не видела.
Броуди повернул Анну лицом к себе и крепко обнял, тяжело дыша и целуя ее.
– Разве ты не прогнала Джудит? – спросил он с упреком, когда смог заговорить.
Ее нежная, атласная кожа покрылась влагой, волосы рассыпались по плечам. Она молчала.
– Ты что, обиделась? Я сделал тебе больно?
Анна ничего не ответила, но, как ему показалось, покачала головой.
– Не злись на меня, Энни, я ничего не мог с собой поделать. Я больше так не буду, честное слово.
Оба прекрасно знали, что это неправда. Броуди помог ей натянуть платье, общими усилиями они нащупали и застегнули пуговицы. Снаружи больше не было слышно голосов. Очевидно, тетя Шарлотта повела викария в столовую.
В темноте Анна не видела его лица, лишь ощутила его дыхание, а потом и шепот у себя на губах, легкий, как поцелуй.
– Я понимаю, почему ты напугана, и ни в чем тебя не виню. На твоем месте я бы тоже не захотел иметь ничего общего с типом вроде меня. Как ты вообще можешь испытывать ко мне какие-то теплые чувства – не
