А вот по существу — сколько угодно. Уважаемый умный Бережной вдруг пригрозил писателям отлучением от фэндома. Я прочел — не поверил глазам. Прочел еще раз. Все верно — угрожает. Причем — постоянно путая причины со следствиями. Ну, отлучат меня от фэндома. Забудут, как Герострата. Кому будет хуже? Мне, что ли? И не замечу. Буду писать как писал, печататься как печатаюсь. Не зависит писатель от фэндома абсолютно, и самомнение фэнов есть ошибка.
Заметка Легостаева в целом верна, и со многим я согласен: действительно, 'Улитка' имеет значительный социальный крен; ну и что? Покажите мне произведение последних лет, в котором так или иначе не затрагивались бы дела сегодняшние и чуть-чуть вчерашние. Но одна фразочка резанула неприятно: о мертвом льве и обязательности, даже ритуальности лягания его. Во-первых, практически все премированные на сегодняшний день произведения были написаны, а отчасти и опубликованы при льве живом и рыкающем. А во-вторых, и мертвый-то, он похоронен, похоже, на кладбище домашних животных.
И, наконец, рассыпанные по всему 'Оберхаму' противопоставления 'Странника' — постыдного, проституированного, купленного и тут же проданного — честному и безукоризненному 'ИПК' и авторитетной 'Улитке'. Позвольте порассуждать на эту тему.
На мой взгляд, присуждение литературных премий вообще — не слишком этичное дело. Любой автор в своей системе координат всегда бесспорный лидер. Вместе с тем вся история литературы — это история литературных состязаний. До сих пор не изобретена система, которая не давала бы повода для критики. В процессе, однако, выработалось три равноправных схемы выявления 'самого-самого'. Во-первых, все претенденты собираются и решают этот вопрос между собой. Во-вторых, они могут обратиться к некоему авторитету. В-третьих, апеллировать к читателям (зрителям, слушателям). Разумеется, каждая из схем имеет подсхемы, могут возникать смешанные варианты; наконец, не так уж трудно придумать нечто четвертое: например, прибегнуть к жребию или вручать премии только юбилярам… Но всерьез принимаются лишь первые три схемы. Понятно, что 'Странник' сформатирован по 'схеме 1' с элементами 'схемы 2'. 'Улитка' — 'схема 2' в чистом виде, 'ИПК' и 'Великое кольцо' — 'схема 3'. говорить о том, что одна из этих проверенных тысячелетиями схем лучше, чем другие — нелепо. Все имеют достоинства и недостатки. Так, например, 'самый ясный и демократичный' 'ИПК' чрезвычайно легко управляем (я не утверждаю, что манипуляции производились, но они возможны), причем без нарушений правил голосования. 'Демократические выборы' здесь производятся прошедшей предварительный отбор коллегией выборщиков, и отбор осуществляет очень ограниченный круг лиц. По сути, работает 'схема 2', замаскированная под 'схему 2'. Ну и что? Стоит ли отказываться на этом основании от ставшей уже вполне престижной премии? Если мы доверяем учредителям — то прощаются любые огрехи. Если не доверяем… тогда какого черта вы нас читаете?
К чему я все это? Да к тому, наверное, что скандал на 'ИПК-94' не имеет никакого рационального объяснения. Просто фэндом, выросший на перманентном конфликте с властью, 'МГ' и ВТО, мирную жизнь воспринимает с тревогой: чего-то не хватает. И обиды писателей, волею судьбы оказавшихся вне клуба 'странников', пали на изголодавшуюся почву.
А Щеголева жаль. Когда талантливый человек ставит на своей судьбе такой жирный крест — это печально. Но что делать — ставит-то он его своей недрогнувшей рукой, трижды подряд… Бог ему судья.
Впрочем, руки я ему действительно не подам.
А кон был великолепный, чего уж тут.
А.Лазарчук
Как хорошо, что во время 'Интерпресскона' я не особенно врубился в скандалы последнего дня и сохранил самые светлые воспоминания! 'Но выпуск 'Оберхама', оправдывая свое название, повернул меня лицом к грубой и ни фига не женственной действительности.
Что ж, все претензии к 'Страннику' вполне понятны и вполне укладываются в картину общей атаки на 'шестидесятников', предпринятой рядом столичных литераторов следующего поколения. Да, именно к 'шестидесятникам' относится ныне действующий состав жюри — от Б.Н.Стругацкого до А.Лазарчука — по идеям, по образу мышления и методу воплощения. И с этим ничего не поделаешь. 'Других писателей у меня нет', — говорил в таких случаях один известный дяденька.
В предыдущие годы автор и фэндом нуждались друг в друге, составляя, как мнилось им, спецотряд духовной элиты, оппонирующей тоталитарному режиму. Авторы были попами, фэны — адекватным приходом. Эта параллель не случайна: в церкви сейчас наблюдается то же самое, а паства шарахается то в кришнаиты, то в бахаисты, то в дьяволопоклонничество.
Свобода печати (равно как и свобода совести) разрушила это единство. Что ж, за все нужно платить. И писатель, подобно герою 'Великолепной семерки', подводит итог литературной борьбы: 'Врагов нет. Живых врагов' (Медведева как не бымши, В.Щербаков публикует плодотворные результаты своих личных встреч с Богоматерью, библиотеки завалены невостребованными сочинениями Петухова). А недавно я видел на прилавке Одиссея, который покидал Итаку всего за четыреста двадцать рублей.
Теперь выясняется, что друзей тоже нет. То есть пока еще имеются, но уже начинают властно предъявлять права на авторские свободы, диктовать автору стиль поведения и показывать ему, как Галилею, орудия пытки: 'Исход этого конфликта, буде он все-таки возникнет, практически предрешен: кому нужны подробности, спросите у Александра Бушкова' (С.Бережной).
Вот конфликт и возник, и отнюдь не по вине писателей, которые всего-то и хотели, что учредить свою профессиональную премию, организованную, кстати, по образу и подобию забугорной 'Небьюлы'.
'Как мы назовем автора, которого не интересует мнение читателей?' спрашивает Бережной. Да как угодно. Сократ, не написавший ни одной строчки. Рембо, забывший свои стихи. Кафка, завещавший сжечь все, им написанное. Хлебников, таскавший рукописи в грязной наволочке. Да те же нынешние российские постмодернисты, вообще забившие на читателя болт — и даже не простой, но анкерный.
А Пушкин, отец наш, чему учил? 'Не дорожи любовию народной', 'Подите прочь, сейчас не ночь' и т. д.
Фэндом не мог реально повлиять на Госкомиздат в прошлом, не указ он и нынешнему издателю, разве что издатель сам из фэндома родом. Да и то над ним тяготеет сальдо-бульдо. И 'товарного' Бушкова он предпочтет 'нетоварному' гению с безукоризненной репутацией.
Иное дело, что в прошлых мытарствах родилась 'новая социальная общность людей, симпатичных друг другу, сомыслящих и сопереживающих, являющих собой ту самую 'соборность', о которой бесплодно мечтают нью-патриоты. Вот ее бы как раз и беречь в мире исчезающих ценностей. Что, скучно стало, повоевать не с кем?
Вообще весь этот джаз не укладывается в мои буколистические провинциальные мозги. Это, господа, ваши столичные игры, вроде обороны Белого дома.
Еще одна претензия к пишущим и оценивающим в реплике А.Легостаева насчет 'Улитки': '…чтобы вырвать заветный приз из рук компетентного жюри, необходимо обязательно лягнуть мертвого льва', сиречь советское государство. Ну, чтоб вы так были здоровы, как этот лев мертв…
И, наконец, отповедь Щеголева на доклад Столярова. Щеголев искренне полагает, что 'лишился и чаши на пире отцов, и веселья, и чести своей'. Не знаю, как насчет чаши и веселья, но третьим компонентом он здорово рискнул. Потому что все его выпады очень легко МОГУТ быть объяснены одной- единственной причиной — завистью (независимо от действительных, сколь угодно благородных, побуждений). А у нас ведь просто: если МОГУТ, то наверняка и БУДУТ объяснены именно так. Сам виноват, подставился.
Но подставился и Столяров, имевший наглость напомнить высокому собранию, что талант отпускается не равными пайками, что Бог и леса не сровнял. 'Несносный наблюдатель! Знал бы про себя: многие того и не заметили б…' Такие вещи не прощаются, Андрей Михайлович, в этом и причина всех революций.
А кабы к 'Страннику' прилагалась еще куча баксов? Стрельбу бы устроили?
'Странник' — дело цеховое. Надоел вам гамбургский трактир — извольте другую аллегорию.
