призналась Мэтти.
Дэвид бросил взгляд в сторону и увидел, что Лариса бешено жестикулирует, призывая Мэтти выбрать другого партнера. Один из операторов снимал раздраженных холостяков, стоявших полукругом. Они выглядели так, словно собирались в любой момент броситься на Дэвида и затоптать его.
— Вы любите танцевать вальс? — поинтересовался он.
Мэтти с отвращением фыркнула.
— Я бы предпочла послушать хард-рок.
— Предлагаю сделку. Я уступлю вас остальным холостякам, но, если вдруг музыкальный темп… изменится, вы — моя.
Мэтти с подозрением прищурилась.
— Что вы задумали?
— Небольшой бунт. Против музыкальных предпочтений. — С этими словами Дэвид вежливо поклонился и сделал знак Броку, который быстро занял место Дэвида, весьма невежливо оттолкнув его локтем.
— Мухлюешь, Симпсон, — сердито буркнул он.
Если бы взгляды могли убивать, Дэвид пал бы на месте. Прекрасно!
Все это входит в его план.
Пытка продолжалась. Мэтти кружилась в нескончаемом вальсе с холостяками, вяло отвечая на их попытки завести разговор. Дэвид исчез в одной из боковых дверей. Пожалуй, ей не хватает его. Как простуды, которую можно использовать в качестве предлога, чтобы не пойти на работу в дождливый день.
Единственный мужчина, вызвавший у нее слабый интерес, был Джим, который в колледже играл в футбол и мог рассказать кое-что интересное о технике игры. Остальные интересовались: как она развлекается? Играет в футбол. Какой ее любимый цвет? Разве он имеет важное значение? Ей нравятся мужчины в смокингах или костюмах? Она предпочитает джинсы и футболки.
Ни один из холостяков не интересовался ею как личностью. Пожалуй, при регистрации машины проявляют большую заинтересованность.
После семнадцатого тура музыка внезапно прервалась. Лариса бросила взгляд на Стива, который пожал плечами. В этот момент динамики взорвались оглушительным роком.
— Что за черт? — удивился Джим. Мэтти усмехнулась:
— Горилла бьет себя в грудь кулаком.
— Что? — не понял Джим.
— Ничего. — Она засмеялась и покачала головой, увидев, что в дверях появился Дэвид. Он решительно направился к ней. В этот момент Стив поспешно вышел в другую дверь, вероятно, чтобы найти дворецкого и в очередной раз поставить компакт-диск с похоронной музыкой.
— Вы должны мне танец, — заявил Дэвид, подойдя к Мэтти.
— Не спорю. — Она обратилась к Джиму: — Вы позволите оставить вас на секунду?
Джим недовольно нахмурился, но уступил Дэвиду свое место.
Музыка с грохотом разносилась по залу; стены просторного помещения с высоким потолком хорошо резонировали, и Мэтти с удовольствием признала, что Дэвид угадал ее музыкальные вкусы. Взяв ее за руки, он усмехнулся.
— Вперед, мисс Грант!
Мэтти охватило волнение, и она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
— Я думала, что вы не решитесь пригласить меня.
Дэвид закружил ее в танце, то притягивая к себе, то резко отпуская. Волосы Мэтти развевались, взлетая в такт ритмичной музыке. Она понимала, что не должна отвлекаться от своей цели, но, когда Дэвид держит ее в объятиях, таких интимных и волнующих, между ними пробегает искра, и у нее нет желания видеть кого-либо другого.
С Дэвидом Симпсоном она танцует не вальс; они подчиняются естественному ритму, на который она отзывается всем своим существом. Погрузившись в дразнящую синеву его глаз, Мэтти забыла, что на них устремлены взгляды множества людей.
По-видимому, не только на футбольном поле можно получить удовольствие. Кто мог подумать, что танцевать с мужчиной, который смотрит на нее, словно она — единственная женщина в мире, так чудесно?
Мэтти засмеялась, когда Дэвид снова закружил ее и притянул к себе так, что ее голова легла к нему на плечо.
Она хочет… вновь испытать то восхитительное чувство. Неуловимое, словно пушинка, подхваченная ветром на лугу.
— Обними меня, обними меня, Дэвид, — выдохнула Мэтти слова песни, прозвучавшие как просьба.
— Стараюсь, — сказал он, склоняясь над ней. Прежде чем их губы успели слиться, песня закончилась, и Дэвид выпрямился. Наступила тишина, сменившаяся очередным заунывным вальсом.
Мэтти возвратилась к реальности. Она не в мире фантазии, где девушка встречает мужчину своей мечты. И она не верит, что Дэвид — или любой другой холостяк — участвует в шоу только ради того, чтобы влюбиться в нее. Если бы не денежный приз, вряд ли они бы смирились с телевизионными камерами, вальсами и всем остальным.
— Спасибо за танец, — сказала Мэтти.
— Всегда к вашим услугам.
На лице Ларисы застыло неопределенное выражение, в то время как холостяки бросали на Дэвида убийственные взгляды.
— Я думаю, что сегодня перед сном вам следует надеть кольчугу, — заметила Мэтти, указывая взглядом на холостяков.
— Они уже хотели разделаться со мной в первый вечер, когда я поздоровался с вами.
— Потому что они поняли, что мы уже знакомы?
— Нет. Потому что между нами что-то есть.
Мэтти не обманывала себя. Волшебство, навеянное музыкой, развеялось, и она находилась в реальном мире, где мужчины не считают женщину, которая может отбить штрафной удар, неотразимо сексуальной.
— Между нами ничего нет, Дэвид. Это телевидение. Шоу. Не реальная жизнь.
Он сделал шаг вперед и провел большим пальцем по подбородку Мэтти. Все ее существо откликнулось на это прикосновение, но она заставила себя сдержаться.
— Вы ошибаетесь, Мэтти. Между нами есть нечто большее, чем видят камеры.
Уголком глаза она заметила, что к ним приближаются упомянутые камеры, чтобы запечатлеть пикантный момент. Мэтти заглянула Дэвиду в глаза.
— Если бы не пятьдесят тысяч долларов, разве вы были бы здесь?
— Это нечестно. Ваш вопрос гипотетический.
— Прекрасно. Тогда сегодня я отошлю вас домой, и мы когда-нибудь встретимся в баре или на баскетбольном матче и посмотрим, настоящее ли это «волшебство».
По лицу Дэвида пробежала тень, и она поняла, что попала в точку.
— Я танцевал с вами не ради денег, Мэтти.
Но он не признался, что танцевал с ней потому, что она нравится ему. Дэвид не отрицал ничего, в чем она обвинила его. Что касается Мэтти, то ответ у нее был:
— Возможно, но все-таки они делают общение со мной более приятным, не так ли?
