касается рыцарской оппозиции, — пишет он против Маркса и Энгельса, — то ведь для Зикингена она вообще не существенная цель, а (что вы оба проглядели) лишь средство, которое он хочет у потребить, лишь движение, которое он хочет использовать для провозглашения себя императором, чтобы затем, выполняя роль, от которой отказывается Карл, преобразовать и осуществить протестантизм как государственную национальную идею'. Таким образом Лассаль решительно высказывается здесь за чисто буржуазный переворот по содержанию, а в отношении средств — за бонапартистскую 'реальную политику' более или менее ловко направляемых 'массовых движений'. Субъективный идеализм, этическая установка, является для всего этого вполне подходящей базой в качестве мировоззрения. Ясно, что на этой почве 'недостаточно далекие шаги' органически являются трагедией революции вообще, ее виной. После всего изложенного это уже не нуждается в комментариях.
Неудивительно, что Маркс в письме к Энгельсу реагировал на это письмо Лассаля приведенным в начале настоящей статьи раздраженно-презрительным замечанием. Некоторые намеки на впечатление от всей этой дискуссии встречаются в позднейших письмах Маркса и Энгельса. Так, например, в связи с сообщением о переходе Бухера на сторону Бисмарка Маркс называет Лассаля 'маркизом Позой укермаркского Филиппа II', а по поводу 'завещания' Лассаля он пишет: 'Не есть ли это его собственный Зикинген, который хотел принудить Карла V 'стать во главе движения'? и т. д. Характерно, что эти 'литературные' отголоски всегда тесно связаны с лассалевским курсом на Бисмарка и с бонапартизмом Лассаля. Еще интереснее то место из одного письма Маркса (выпущенное в издании Бернштейна), где по поводу лондонского визита Лассаля к Энгельсу Маркс сообщает: 'Лассаль приходил в бешенство, когда я и жена высмеивали его планы, дразнили его 'просвещенным бонапартистом' и т. д. Он кричал, неистовствовал, вскакивал, и наконец, окончательно убедился в том, что я слишком 'абстрактен', чтобы понимать что-нибудь в политике'[73]. Очень может быть, что именно невольная, вызванная резкой полемикой его противников 'исповедь' Лассаля открыла глаза Марксу и Энгельсу на те тенденции, которые впоследствии привели его к Бисмарку, и облегчила основоположникам марксизма предвидение этого пути задолго до того, как он был пройден. Во всяком случае после этой дискуссии в переписке Маркса и Энгельса наблюдается более холодное, более недоверчивое отношение к Лассалю, правда, вызванное и его брошюрой об итальянской войне. Характерно, что Маркс, который вначале считал неизбежным полный разрыв Лассаля с берлинцами, впоследствии оценивал указанный период в жизни Лассаля так: 'В течение 1859 года он целиком принадлежал к прусской либеральной буржуазной партии'[74]. К принципиальным вопросам, послужившим темой настоящей статьи, Маркс и Энгельс больше не возвращались. Чрезвычайно содержательные и интересные письма Маркса в ответ на присылку ему 'Системы приобретенных прав' сознательно избегают этих вопросов. Именно тесная органическая связь между эстетическими и политическими вопросами как у Лассаля, так и у его противников — Маркса и Энгельса, — положила внезапный конец всей этой дискуссии.
Франц Меринг
Франц Меринг, бесспорно, — одна из самых крупных и разносторонних фигур в социалистической литературе периода II Интернационала. Как издатель юношеских произведений Маркса и Энгельса, как историк германской социал-демократии, как биограф Карла Маркса, он оказал на все идеологическое развитие пролетариата влияние, выходящее далеко за пределы Германии. Сколько бы ни было в его деятельности моментов, уже тогда вызывавших сомнения и критику, все же его влияние остается очень сильным до сих пор; как бы резко мы ни отклоняли сейчас целый ряд основных пунктов в его изображении рабочего движения (характеристика и оценка Лассаля, Швейцера, Бакунина и т. д.), работы Меринга далеко еще не перешли в разряд простых документов минувшей эпохи; его исторические сочинения во всяком случае очень важны для изучения германского рабочего движения.
Но этим отнюдь не исчерпывается его литературное значение. Меринг — самый блестящий публицист германской социал-демократии; его передовые статьи и 'Neue Zeit' заслуженно приобрели международную известность, целое поколение знакомилось но ним с германской, и в особенности с прусской, историей в ее связи с классовой борьбой современности. Деятельность Меринга как историка не ограничивалась одной публицистикой. Его 'Легенда о Лессинге', его 'Германская история', его 'Густав Адольф', его этюд по истории германских освободительных войн и т. д. были для целого поколения источником ознакомления с немецкой историей в марксистском освещении, и сейчас еще огромное большинство, марксистов черпает из этого источника свои сведения по немецкой истории. Интересы Меринга по изучению прошлого в свете марксизма были чрезвычайно широки. Они охватывали самые различные области — от военной истории до истории философии и литературы. И эта последняя была, наряду с историей рабочего движения, второй областью, в которой Меринг много лет пользовался непререкаемой репутацией крупнейшего авторитета. Даже политические противники преклонялись перед его умом и знаниями в области литературы, и можно сказать, что до последних лет историко-литературные оценки в кругах немецкого рабочего движения определялись главным образом суждениями Меринга. Правда, социал-демократические публицисты все более переходили к рабскому копированию какой-либо новейшей моды послевоенной буржуазии и поэтому все больше отказывались от меринговского взгляда на историю немецкой литературы, — но все же официальный взгляд германской социал-демократической партии на литературу (Герман Вендель, Анна Зимсен, Клейнберг и др.) оставался еще меринговским по внешности.
Что же касается германской компартии, то в ней критическое отношение к наследству Меринга возрастало по мере ее большевизации. Политическое значение этого критического подхода к Мерингу основано главным образом на том, что, как мы подробно расскажем ниже, брандлерианцы, и прежде всего Тальгеймер, провозгласили меринговскую 'ортодоксию' в литературной и культурной области. На этой основе возник 'почвенный' немецкий троцкизм в вопросах литературы: отрицание возможности пролетарско-революционной литературы, возможности подъема культуры вообще, и литературы в частности, в период обостренной классовой борьбы. Тщательное изучение и критическая проверка меринговского наследия являются таким образом крайне важным жизненным вопросом для пролетарски- революционной литературы Германии. Тем более, что было бы весьма недиалектическим и некритическим взглядом на дело из-за необходимости энергичнейшей критики ошибок Меринга отбросить в сторону все его наследие. Узость кругозора очень многих молодых писателей революционного литературного движения Германии теснейшим образом связана с тем, что они знают Германию только по самому последнему ее периоду, пережитому ими самими, что они не могут перекинуть мост к революционным традициям своей страны. Нужно поэтому критически переработать наследие Меринга, а не отбрасывать его в сторону, — последнее было бы такой же ошибкой, как догматическое усвоение взглядов Меринга на литературу.
Для советских читателей труды Меринга по истории и теории литературы не могут, разумеется, в такой же мере представлять актуально-политический интерес. Однако и для них остается в силе тот факт, что марксистское изложение истории немецкой литературы, но крайней мере XVIII и XIX веков, было дано только Мерингом. Советский читатель, ищущий путеводителя по истории немецкой литературы, может обратиться пока только к Мерингу. И тут критический разбор метода и выводов Меринга тем важнее, что благодаря обаянию имени Меринга и его захватывающему изложению многие читатели, наверное, не раз будут склонны усвоить себе (в той области, которую они не знают или знают недостаточно близко) даже ложные оценки Меринга.
Предлагаемая вниманию читателя статья выдержана преимущественно в критическом тоне. Мы должны были выделить здесь те моменты в методе и исследовательской работе Меринга, в которых он не поднялся над кругозором II Интернационала, которые клонятся в сторону от подлинного марксизма и должны быть преодолены до конца для правильного марксистского понимания исследованных Мерингом- областей. Такая критика — подчеркнем это еще раз — не имеет ничего общего с презрительным отношением к наследию Меринга. Великая историческая заслуга Меринга, как первого систематического
