старых пыльных тряпок. Высоко под потолком махонькое вентиляционное окошко
затянутое толстыми железными прутьями. Никого живого… Пусто!.. Пусто!!!
Моран зарычала сквозь зубы. Глаза волшебницы полыхнули злобой, превратились в
волчьи. Из-под пухлых губ высунулись острые клыки. Грейс взвыла, бросилась
обшаривать комнату. Перерыла тряпки, облазила каждый угол и простучала стены в
поисках подкопа, тайного хода. Но пол бетонный, стены монолитные… Запах
Александра сводил Посвященную с ума. Ворох тряпок еще хранил тепло мага. Он был
тут! Только что! В коридоре лишь его застарелый запах. Значит, выпустить никто
не мог. Решетки окошка намертво впаяны в бетон — ни разрезать, ни вырвать. А
стены — Моран ощутила сразу же — магически экранированы. Александр не вышел
через дверь, не сбежал через окно или подкоп. Он даже колдовать не мог!
Чародейка закричала в бешенстве, принялась колотить кулаками по холодным мокрым
стенам. Покружилась на месте, в исступлении выхватила пистолеты и выпустила
десяток пуль в тряпье.
Где? — выло в мозгу Грейс. — Где же он? Куда мог исчезнуть? Ведь не бесплотный
дух! Не бог! Слабый маг-недоучка только начавший постигать силу… Молодой и
глупый, беспомощный. Она должна была поймать его сразу, убить еще на улице. Но
тогда помешала ведьма, потом спецслужба. Кто на этот раз?..
Из коридора потянуло гарью и дымом, затрещало пламя. Стены камеры начали быстро
разогреваться. Камни потрескались от чудовищной температуры, постепенно
краснели. Жар лизнул кожу волшебницы, волосы на голове стали плавится и
скручиваться.
Волчица не выдержала, прикрыла глаза рукой и бросилась вон из камеры. На миг
показалось, будто прыгнула в доменную печь. Со всех сторон гудящее пламя,
раскаленный воздух. Легкие сразу высохли, в глотке запершило. Посвященная ничего
не видела, бежала вслепую. И когда начало казаться, что сгорает заживо, кожу
овеял прохладный ветерок. Волшебница выскочила из подвала, словно ошпаренная.
Взлетела по ступенькам и бросилась к выходу.
Моран напоминала выходца из преисподней: лицо темное от копоти и ожогов, волосы
дымились и тлели, с плеч падал дождь угольков, тлеющих щепок. Волшебница
выскочила наружу, скатилась по ступенькам и упала в грязь. Сырой туман остудил
разгоряченное лицо, показался милей и родней всего на свете. Грейс натужно
закашлялась, сплюнула вязкую от пепла и копоти слюну.
За спиной Посвященной поднималось алое зарево. Из коридора тянуло дымом, гудел
раскаленный воздух. Потолок лизали языки пламени. Раздался грохот. Половина
здания осела, стала проваливаться под землю. Стены полыхали будто бумажные.
Кирпичи плавились, с треском лопались. Окна взорвались дождем осколков,
выметнулись злые и бугристые клубы жаркого пламени.
Дура! — мрачно подумала Моран, наблюдая за пожаром. Туман остудил тело и разум.
И хотя злоба еще душила, сдавливала горло кривой птичьей лапой, но мысли
мелькали отстраненно-холодные. — Хуже… Идиотка! Мало того, что в очередной раз
упустила носителя Тотема, так еще сама уничтожила место, в котором пребывал.
Можно было снять Астральный слепок, детально изучить и определить каким образом
сбежал Александр. И главное куда… Но поздно горевать. Через десяток минут от
здания останутся оплавленные развалины. Даже почва спечется и превратиться в
стекло. Она обманула сама себя…
Громыхнуло, земля вздрогнула под ногами. На Грейс посыпался дождь осколков и
раскаленных камней, кусочки древесины. Пламя охватило здание, добралось до
второго этажа и прожгло крышу. Огонь жрал все до чего мог дотянуться: кирпичи,
бетон и металл, не говоря о дереве и пластмассе. Туман боязливо отпрянул,
раздался в стороны. Здание превратилось в один громадный костер. Жар оказался
таким сильным, что Посвященная не выдержала. Втянула голову в плечи, отбежала
чуть дальше.
Волчица встряхнулась, задумчиво посмотрела на языки пламени. Окинула взглядом
подворье завода. Во тьме угадывалось суетливое движение, слышались крики.
Немногие выжившие солдаты собирали убитых и раненых, относили к ближайшему
складу…
На лице Моран появилась привычная холодная улыбка. Сглупила? Да. Но еще не все
потеряно. Нужно найти колдуна. Кто-кто, а пронырливый мистик сумеет напасть на
след Александра. Один раз смог, получится и во второй… Волшебница развернулась и
быстрым уверенным шагом направилась к бетонному забору, растворилась во тьме. *
* *
…Люди делят жизнь на черные и светлые полосы. Стараются быстрее проскочить
темную. Светлую растягивают, купаются в счастье и радости. Черное — плохо,
светлое — хорошо… А как по мне, то такое восприятие — полнейшая глупость. В
жизни все просто. Над судьбами довлеет закон сохранения энергии. Если вчера
хорошо, то сегодня болит голова, тошнит и хочется холодного огуречного рассола.
И наоборот… Месяц назад ты недосыпал и недоедал, корпел над книгами. А сейчас ты
признанный ученый, парящий в блеске славы. Жизнь складывается не из черно-белых
полосок, а из череды успехов и поражений. И то, и другое — прекрасно для
человека. Успехи подбадривают, вселяют веру в собственные силы. Неудачи призваны
чему-то научить. А в совокупности жизнь — великое испытание. И пройти его нужно
достойно! Не потому, что в загробной жизни тебя будут судить. И если обнаружат
грешок, то отправят в Ад, к чертям на сковороду… Нет. Просто обидно попусту
тратить отпущенное время. А неурядицы — то пламя, что закалит тебя, сделает
прочным и острым…
Я лежал в полной темноте и считал секунды. Спина задубела от сырости и холода,
мышцы ныли. Мрачные мысли царапали и разрывали мозг острыми гранями. Я размышлял
о судьбе, жизни и смерти, пытался утешить себя. Получалось не то, чтобы плохо,
но в великие истины как-то не верилось. К тому же понимал, что это голые
умствования. В реальности предо мной встали конкретные проблемы, которые нужно
решать.
Очнулся с час назад. Голова раскалывалась от страшной боли, в теле собралась
давящая слабость. Я ощутил под собой ворох старых пыльных тряпок, рука упиралась
в сырую шершавую стену. Темнота и тишина. Я с трудом перевернулся набок,
принялся исследовать узилище. Крохотная камера, четыре на четыре метра. Холодный
каменный пол в толстом слое пыли и мусора. Стены голые и твердые. В одном месте
выбивалась тонкая полоска света. Я подполз и пошарил руками. Пальцы нащупали
металл, громадные петли, окалину по краям — дверь.
Прийти в себя долго не получалось. Тошнота и головная боль сводили с ума,
сбивали с толку. Сквозь мглу в сознании пробрались воспоминания. Я убегал… Да,
был бой, спецназовцы гоняли по двору завода. Скрыться почти получилось, но
наткнулся на ведьмака. А затем темнота и забвение…
Я поскреб металл и разочарованно хмыкнул. Не пробиться, выдержит и выстрел
гранатомета. Помню, спросил про дверь в подвале у Данилова. Майор буркнул
невнятное: не твоего ума дело. Но не удержался и похвастался — два дня ребята
автогеном вырезали, варили петли и ставили. Я провел более детальный осмотр
комнаты. Хотя осмотр — громко сказано. Темнота кромешная, контуров стен не
видно. Только из щели между дверью и стеной пробивались слабые лучики. Это
