молодец? Жить надоело? Теперь спасай, выручай из полона… Не стыдно? Обманул
старика, не прислушался к совету доброму…
— Прости, Елистратушка, — сказал я с искренним раскаянием. — Дурака могила
исправит.
— Проучить бы тебя, — проворчал домовой. — Да что ж поделать… Не оставлять же
извергам на поругание.
— Но как? — помрачнел я. — Дверь заперта, а магией я пользоваться не могу. У них
тут какое-то поле или излучение. Волшебство рубит на корню. Елистрат, лучше
отойди подальше. А то вдруг и тебя зацепит. Мне конечно приятно, что отыскали.
Но ничем помочь не сможете, так что бегите. Домой не возвращайтесь, в Славгороде
высший демон. Предупредите Вадима и дуйте в лес. А там может, выйдете на
какой-нибудь город или деревню, найдете новых хозяев. Если повезет, отыщу вас.
Я покачал головой, тяжело вздохнул. Потянулся и еще раз погладил кошку. Багира
просунула голову сквозь прутья, терлась о ладонь. Мурлыкала с затаенной
нежностью, легонько покусывала пальцы. Рядом с ней послышалось шуршание, я
почувствовал дуновение ветерка. Домовой подобрался чуть ближе. Жаль не видно
ничего. Так хотелось посмотреть на нежданных, но приятных гостей.
— Ты меня поражаешь, — фыркнул Елистрат. — Неуч! Силушки не занимать, а разумом
боги обделили. Неужто думаешь, что я ехал на мышатнице через все городище только
чтобы тебя оплакать и попрощаться?
— Не понял, — произнес я и мотнул головой. — На что ты намекаешь?
— Не намекаю, — фыркнул Елистрат. — Дело говорю. Спасать тебя будем!
— Как? — удивился я. — Говорил же — магией не воспользуешься, дверь заперта… А
пролезть сквозь прутья не получится. Я не такой маленький как ты.
Снаружи раздался сдавленный кашель и тихие ругательства. Домовой виртуозно
костерил меня на все лады. Распекал за сумасбродство, глупость и неграмотность.
Исчерпав запас ругательств, успокоился и сказал сердито:
— Хватит животину баловать! Давай сюда руку! Давай-давай!..
Я пожал плечами, но послушно протянул ладонь. Раздался шорох, топот маленьких
ножек. По коже мазнули жесткие волосы. Домовой весил не больше пушинки и то лишь
благодаря длинной рубашке, сшитой из цветных лоскутков. Елистрат ловко сбежал по
руке, забрался на плечо. Щеку пощекотала борода, ноздри уловили запах пыли и
терпкой горечи.
— Теперь слушай сюды, — решительно произнес домовой. — И не перебивай. Я уведу
тебя по Тропе, выйдем где-то на улицах. За мышатницу не беспокойся, будет ждать
дома. Если не доберемся, то сбежит из города. Правда, животина?..
— Мяу! — подала голос Багира.
— Молодец! — одобрительно проворчал Елистрат. — Если бы еще мое молоко не пила,
то золотая скотинка…
— Постой! — забеспокоился я. — Что за Тропа? О чем ты говоришь?..
Домовой поерзал на плече, дернул меня за ухо.
— Тропа и есть Тропа… — ответил он неохотно. — Наша, домовячья дорожка. Такими
ходим в гости друг к другу. Перебираемся в другой дом, если старый рушат, а
подходящей мурлыки под рукой нет…
— Причем тут кошки? — воскликнул я, потрусил головой в изумлении. — И вообще –
объясни понятно, а то темнишь.
Холод стал нестерпимым. Икры потеряли чувствительность, кости заныли. Я отошел
от стены, начал растирать руки и ноги.
— Кто тебя грамоте учил? — буркнул Елистрат. — Неужели не знаешь, что домовые в
жилище на кошке въезжают? Превращаются в блоху и в шерстке прячутся. Потому и
обычай у вас, у людей издавна — в новый дом первой мурлыку впускают. А Тропы
наши… кгхм… как тебе сказать, чтоб ученым языком… Как туннели в пространстве,
вот. Заходишь с одной стороны, выходишь с другой…
— Порталы! — воскликнул я. — А как же магия? Она тут не действует!
— Да, порталы, — важно сказал Елистрат. — Слово-то, какое мудреное и красивое…
Пор-тал. Надо запомнить… Ты еще не так силен, молодец. Тропка выдержит, не
проломится. А насчет волшбы не беспокойся. Тебе просто разум туманят, дабы
сбежать не смог.
— А если не выдержит? — засомневался я. — Тогда что?
— Лучше тебе не знать. Испугаешься, — хихикнул домовой, но тут же посерьезнел и
вновь требовательно подергал за ухо. — Садись на колени и ползи к стене!
Я задумался. Единственный выход… Если не воспользуюсь, то сгнию в застенках
«ХраМа». Вот тот шанс, о котором молил. Но страшновато. А вдруг Елистрат ошибся
и меня разорвет на атомы?
Домовой правильно понял смысл паузы, сердито запыхтел, дунул в ухо.
— Боишься, молодец?.. Коли решил остаться, то мы с мышатницей препятствовать не
станем. Наше дело помощь предложить, а твое решить: принять или отказать. Ежели
сам справишься, то милости прошу.
— Постой! — воскликнул я поспешно. — Не сердись, Елистратушка! Да, страшновато.
Но другого выхода нет, пойдем по твоей Тропке. Дай дух переведу, подготовлюсь.
— Готовься, — милостиво разрешил домовой, немного оттаял. — Только недолго.
Городище в беде. По улицам навии бегают, людишки мрут как мухи… Нехорошим местом
стал Славгород, гиблым. Помню, раньше такое часто случалось. Но чтоб сейчас…
Елистрат причитал, жаловался на трудную долю всех домовых в мире. Я уже не
слушал. Глубоко вздохнул и постарался унять дрожь в коленях. Расслабил мышцы
плеч, сжал и разжал кулаки. Постепенно успокоился, настроился на нужный лад.
Была не была, рискну! Хуже не станет.
Подошел к окошку, напоследок погладил Багиру. Кошка ободрительно мяукнула,
куснула за палец: мол, не волнуйся, хозяин, без тебя не пропаду. Я ощутил
движение, кошка повернулась, игриво мазнула хвостом по ладони. Послышался топот
мягких лап — убежала.
Пол холоднее, чем показался сначала. Я опустился на колени, медленно пополз.
Внутренне чувство расстояния говорило — через полметра стена. Я поколебался и
остановился. Как дальше?..
И тут уши уловили приглушенные звуки, доносящиеся со двора: отчаянные крики,
стрельба и взрывы. Затем короткая передышка и вновь сухой стук автоматов, низкий
грохот гранат. Я вздрогнул, повертел головой. Похоже на базу кто-то напал… Не
успел додумать, как крики перешли в вопли боли и страха. Стрельба стала
беспорядочной, панической.
— Ползи вперед, молодец! — приказал Елистрат.
Домовой переместился с плеча на голову. Взобрался по волосам и уселся на
макушку. Маленькие ручонки больно вцепились в волосы.
— Елистрат, там стреляют… — пробормотал я неуверенно.
— Быстрее! — повысил голос домовой, почти закричал.
Что-то в его голосе — напряжение или страх, опаска, страдания, — заставили
послушаться. Я отбросил колебания и пополз к стене. Каждое мгновение ожидал, что
вот-вот уткнусь головой в твердую поверхность, набью шишку. Но продвигался
сантиметр за сантиметром, а стены не было. Я до боли в глазах всматривался в
темноту, пытался уловить хоть небольшой отблеск света. Но тщетно, тьма густая и
