Рoковые девчонки из открытого космоса

глаз с земных дел, протранслировал восторженный отчет об их концерте в «Аннадейле». Слишком уж восторженный, на вкус Кверка. Неужели даже у роботов нет иммунитета к пагубному воздействию девчонок? Явно нет.

Ну ничего. Как только девчонок уберут с дороги и можно будет приступить к выполнению Тайных Умыслов, все выправится само.

А тем временем в Парксе профессор Луэлла Скайуокер потерла усталые глаза и в сотый раз проверила экран.

– Что-нибудь получил, Аарон?

– Ни шиша. А ты, Джейсон?

– Ничего. Ни чего. Ни Че Го, – ответил Джейсон. Он встал и включил музыку. – «Культ Рэя»[136] всех устраивает?

– Да нормально, – сказал Аарон. До этого они практически нон-стоп слушали «Кто выпустил всех мартышек?» «Стыда Пи-пи».[137] Им нравилось хором подпевать песне «Джейсон, мне показалось, что я вижу НЛО».

– Блин, блин, блин, – выругалась Луэлла. – Мы вот на столько уже подобрались два месяца назад. Я в этом уверена. Они сказали «привет, Мам» и после этого затихли. Они там есть или их там нет?

– А если нам отправить послание? – предложил Аарон. – Я знаю, что в инструкциях этого нет.

– В инструкциях этого действительно нет, – подтвердила Луэлла.

– Ну что ж, – вздохнул Аарон. Луэлла покачала головой:

– Не задирайте лапки сразу. Ты что хотел передать? В смысле послания?

– Ох, ну не знаю, – задумчиво ответил тот. – Что-нибудь вроде «Привет, Пап»?

Джейсон рассмеялся:

– «Привет, Пап». Мне нравится.

– Хуже не будет, – пожала плечами Луэлла. – Давай, ракетчик.

Бэби посмотрела на часы Джейка. Постукала его по плечу. Он открыл глаза, сел и вытряс песок из дредов.

– Скока время? – спросил он.

– Четыре.

Куда девался день? Пора встречаться в пабе с бандой на саунд-чек.

Джейк и Бэби подтянулись как раз в тот момент, когда вышибала выдворял пару ссорящихся пьянчуг. Звали вышибалу Большой Брайан, и сложен он был, как кирпичный сортир, что по-австралийски означает «у него нет шеи». Трезвостно-озадаченный дуэт он вынес за шкирки, после чего швырнул на середину улицы, как парочку цыплят. Вытерев руки о штаны, он праведно ухмыльнулся и скрылся внутри.

Бэби посмотрела на Джейка:

– Груборама!

Два пьянчуги уже забыли, из-за чего ссорились, и теперь сидели на мостовой и подкуривали друг другу сигареты. Но, похлопав глазами на Бэби, оба рухнули наземь и принялись целовать асфальт.

– Эй, Бэби! Джейк! – Следом за Кейт подъехал фургончик серферов, и оттуда выпрыгнула Ляси. – Увидимся попозже, пижоны, ладно? – И она отмахнулась от серферов, поправляя свой прикид. С пляжа по улице к ним пришлепала Пупсик – по-прежнему в ныряльном костюме. В паб они вступили все вместе.

– ХУХУХУХУХУХУ! – завопили представители менее достославной субкультуры Байрона – той, где мужчины щеголяли в некельтских татуировках, усах и неироничных дурных стрижках, а женщины отзывались на такие имена, как Жанель и Шарина: если конкретнее, отзывались они следующим образом:

– Хой? Ты это МНЕ?

– ЭГАГА! СЮДА, БЭБИ! – И несколько мужиков у стойки схватились в знак приветствия за промежности.

– Парни, а откуда вы знаете, как меня зовут? – поинтересовалась Бэби, искренне озадаченная сим обстоятельством так же, как и в первый раз, когда познакомилась с Эболой. И разумеется, за свою промежность в ответ тоже вежливо схватилась. Однако это почему-то распалило всех еще больше.

– ФЬЮ-ХУУ! – присвистнул один, за ним другой, потом третий.

На улюлюканье, свист и общие тестостероновые йодли Ляси предсказуемо ответила:

– Хочешь пососать мне хуй?

Ну, то есть – для нее предсказуемо. А чмоголовых это явно потрясло. Некоторые пооткрывали рты и заизгибали верхние губы, что по-землянски означает «а бобо не хохо?».

– Э, девочки, – нервно вмешался Джейк. – По-моему, не стоит…

– Пасть заткни, пидорка, – кратко проинструктировал Джейка жилистый детина с глазками-бусинками, опасно заточенными носами сапог и отсутствующим передним зубом. После чего снова перенес все сиянье своего вниманья на девочек. – Вы дайки? – Это был вызов. Как общее его настроение, так и тон предполагали, что он не является искренним сторонником гее-лесбийских Марди-Гра. – Я так прикидваю, – объявил он, не дожидаясь разъяснений касательно их сексуальной ориентации, – дайкам всем нужен хороший мужик. – Детина почесал яйца и встал с табурета. Медленно и нарочито он жевал жвачку. – Вот что я прикидваю.

– Да ну? – ответила Пупсик, подходя прямо к нему, – крохотное существо в гондоне на все тело; ее антенны, приплюснутые волнами прибоя, торчали вперед, как рога у быка. Она расчетливо цапнула его бутылку пива со стойки. Привстав на цыпочки, вылила содержимое тары детине на голову, удостоверившись предварительно, что большая часть стечет по лицу. Затем, не сводя с него глаз, откусила от бутылки основательный осколок. – Значит, прикидваешь? Хороший, значит, мужик. Тогда скажи мне. Что хорошего в мужике? – Пупсик выплюнула осколок поменьше на пол. – И не вынуждай меня выставить тебе второй зуб, Крысеныш, – предупредила она. – Может повлечь за собой трагические последствия для твоего стиля жизни. Например, ты не сможешь больше грызть электропроводку.

– ТЫ… – Крысеныш занес правый кулак и повлек его к Пупсику.

– Таски! – заверещала Ляси, вспрыгивая на барную стойку переворотом и приземляясь в позе Майкла Джексона в клипе на «Вали».[138]

– Ох, черт, – выдохнул себе под нос Джейк. Он, конечно, любил Тарантино[139] и все такое, но. В сильной тревоге он взглянул на Бэби. К его ужасу, та, казалось, пребывала где-то в миллионе миль от паба.

Ну, может, и не в миллионе, но в пабе она присутствовала явно не вся. На самом деле пребывала она в совершенно другом измерении – если точнее, Измерении 865А. И кувыркалась там со стайкой поющих маргариток. Они такие миленькие. Они такие славненькие. Они кружились и скакали и летали на блюдечках в желтый горошек вокруг ее головы.

Ляси нагнулась, захватила пальцами уши Крысеныша и потянула вверх. Тот таращился на нее и Пупсика словно бы в шоке, но уже, судя по всему, приходил в себя – а его «я» пропиталось пивом и было в ярости. Кореша тоже подымались с табуретов и делали все то, что обычно делают земляне, когда им хочется показать, что они намерены переаранжировать кому-то черты лица: били о стойку бара стаканы, сдержанно матерились, рычали и отплевывались.

Бэби просто влюбилась в свои маргаритки. Они представляли собой все самое красивое во всейленной. А всяленная – такое красивое место. Маргаритки ей улыбались. И она все улыбалась, улыбалась и улыбалась в ответ.

ДЗЫНЬ! Весь паб залило светом ослепительнее солнечного и мягче лунного. Воздух вдруг пропитался ароматом разогретой солнцем кожи и липкого риса с манго. Слух всех присутствующих наполнился бренчаньем небесных арф и скрипок, на которые, само собой, накладывался гитарный лязг убойных ходов и аккордов и совершенно адский вокал. То работала старая добрая инопланетная магия.

– Ты, ТЫ – КРЫСОТКА! – ослом заржал Крысеныш. Он шагнул к Пупсику и нежно сгреб ее в объятья; остальные ретиво зааплодировали, а пьяные глазки их налились добродушием и дружелюбием.

– Ох, вле-э, – нахмурилась Пупсик, отталкивая его с видом крайнего омерзения. – Это ты зря, Бэби. Мне только-только стало весело.