вкусная еда.
— Хорошо, я буду есть, — заявила малышка, — но все равно не хочу, чтобы она уходила.
Марго было трудно устоять против просьбы Эриэл. Ей хотелось привлечь девочку к себе, покружить ее — просто так, от радости. Но если она так сделает, то ей придется уступить и Райли, который с не меньшей силой притягивал ее: одно предполагает другое. А это допускать ни в коем случае нельзя.
Оглянувшись через плечо, она увидела, что Эриэл пристально смотрит на нее.
— Не уходи, — повторила Эриэл.
Марго не удержалась от улыбки.
— Ничего не поделаешь, малышка. Мне нужно работать.
Потянувшись через стол, Райли пальцем легонько стукнул дочку по вздернутому носику.
— А нам еще расчищать дорожки.
Увидев, что отец с дочерью поглощены друг другом, Марго стала потихоньку продвигаться к кухонной двери.
— Ну, я пошла.
Он остановил ее, подняв руку:
— Подождите, пока я доем. Я отвезу вас.
— В этом нет необходимости. Буря кончилась, а тут только улицу перейти…
— И вы все еще без сапог. Я отвезу вас.
— Я тоже хочу поехать с вами, — вмешалась Эриэл. — И я уже все съела. Видишь?
— Да, но…
— Значит, выступаем, — сказал Райли. — Тебе надо одеться потеплее, Бельчонок.
Все еще надеясь выиграть войну, Марго приняла свое поражение в этой битве со всей любезностью, на какую была способна. Когда через минуту он остановился перед ее домом, Марго выскочила и быстро пошла по снегу, чтобы лишить его возможности опять взять ее на руки. О промокших туфлях и носках говорить не приходилось.
Дойдя до двери, она собиралась махнуть ему, чтобы он проезжал, но оказалось, что он идет за ней по пятам, а Эриэл отставала от них всего на несколько шагов. Марго постаралась успокоиться, и ей удалось сразу попасть ключом в замочную скважину, но, когда она повернулась, чтобы попрощаться, он легонько подтолкнул ее внутрь.
— Надо осмотреть повреждения.
— Я уверена, что там ничего страшного.
Он ответил ей недоверчивым взглядом и направился к лестнице.
— Бельчонок, ты остаешься внизу. Наверху масса битого стекла.
— Райли, право же, не стоит вам…
Но он уже поднялся наверх. Марго поняла, что ему невозможно помешать, и нехотя последовала за ним.
Хотя из окна кухни в доме Райли она видела пробоину, вид спальни вблизи заставил ее содрогнуться. В каждом углу комнаты сверкали на солнце осколки битого стекла. Оконная рама вырвана из стены, что называется, с мясом. Та часть дерева, что проломила зияющую дыру в стене и обрушилась внутрь комнаты, сломала ее туалетный столик. От растаявшего снега и льда насквозь промокли постель и кресло.
— Когда приедет подрядчик? — спросил Райли.
— Сегодня ближе к вечеру. У него так много вызовов, что он не мог точно назначить время.
— Я поговорю с ним еще раз.
— Нет, пожалуйста, лучше не надо…
Райли взял ее за плечи и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Вы слишком много спорите о пустяках.
Сердце трепыхнулось у нее в груди.
— Для меня это не пустяки.
— Вот это? — Кивком головы он указал на беспорядок в комнате. — Это же всего-навсего вещи.
В ответ на иронию в его словах у нее вырвался смешок.
— Не припоминаю, чтобы я спорила о вещах.
— Так в чем же тогда дело?
Она попыталась отступить подальше от его рук, подальше от его нависшей над ней фигуры, подальше от этого неясного томления, которое он вызывал в ней. Он чуть крепче сжал ее плечи — достаточно, чтобы приблизить ее еще на шаг. Их взгляды встретились, и она поняла, что влипла. Крепко влипла.
Его руки передвинулись с ее плеч на шею, потом его пальцы погрузились в ее волосы, а лицо приблизилось к ее лицу.
Она хотела высвободиться, но ее руки оказались у него на талии. Внезапно ее охватило чувство безопасности, ощущение почвы под ногами, и, когда он нашел ее губы своими, мир с его заботами куда-то отодвинулся. Под бушующим ураганом страсти в ней воцарились мир и покой.
Он привлек ее еще ближе к себе, и она прильнула к нему, радуясь языку, раздвинувшему ее губы, рукам, крепко сжимавшим ее бедра, сердцу, громко стучавшему совсем рядом с ее собственным.
Так прошла для Марго целая вечность, в которой не было места ни страху, ни сомнению.
Потом Райли оторвался от ее губ, постепенно ослабив объятия. Возбужденная тем, что сейчас испытала, и боясь потерять это, она заглянула ему в глаза.
Он улыбнулся ей.
— Ну вот, теперь мы знаем.
— Знаем что?
— Что между нами существует волшебство.
— Да. — То, что сейчас произошло, можно назвать и волшебством. Но она зарабатывала на жизнь тем, что писала фэнтэзи, и поэтому знала, как трудно волшебство сделать явью. — Дайте мне пару минут, чтобы восстановить равновесие.
— Можете даже опереться на меня.
Ей этого и хотелось. Но тут сомнения вернулись к ней. Если раньше чувства всегда завлекали ее в неприятности, то как она может сейчас поверить в какой-то счастливый конец?
Она отпрянула, как и надо было сделать с самого начала, и прислонилась к стене.
— Кажется, мне нужно какое-то время, чтобы во всем этом разобраться.
Все так же глядя ей в глаза, он коснулся ее щеки.
— Если я считаю это волшебством, то, наверное, сможете и вы. Марго, я не ожидал того, что произошло между нами. То есть я знал, что меня тянет к вам. И мне очень нравится, как вы относитесь к Эриэл. Но это просто ошеломило меня. По-моему, этим не стоит бросаться.
Снизу донеслись шаги Эриэл по деревянному полу — легкий, скачущий звук в пустой комнате. Внезапно вся ее забота о себе испарилась. Теперь, когда речь идет о его чувствах, даже дружба с Эриэл показалась ей не столь возможной. Вероятность краха стала угрожающей.
Она — бывшая заключенная. Он — шериф. Как бы то ни было, Райли не сможет позволить себе связать с ней жизнь. А она, Марго, не хочет снова переживать боль и мириться с потерей. Ни за что на свете.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Всего несколько коротких секунд длились их объятия. Но Райли, казалось, забыл обо всем на свете. Жар желания все еще пульсировал в нем.
Марго повернулась, собираясь войти в спальню, но остановилась на пороге. Потом она снова повернулась к нему лицом, и он сразу вспомнил пуму, за которой однажды охотился. Большая хищная кошка пристрастилась к новорожденным телятам, и местные скотоводы обратились к нему за помощью. Райли выследил ее и загнал в угол у скальной стены. Он видел ее в прорези прицела, и в течение, может быть, пяти секунд животное смотрело ему прямо в глаза с выражением страха и отчаяния.
