велика, что простирается на весь человеческий род и на все времена и удовлетворяет за все грехи. Господь «принесся единожды и довлеет навсегда» (свт. Иоанн Златоуст); жертва Его «все совершила и навсегда пребывает верной» (свт. афанасий александрийский), потому что, по учению святителя кирилла Иерусалимского, «не мал был Умирающий за нас, не чувственное овча, не простой человек, не Ангел только, но вочеловечившийся Бог. не таково было беззаконие грешников, какова правда Умершего за нас; не столько мы согрешили, сколько совершил правды Положивший за нас душу – положивший, когда хотел, и паки приявший, когда восхотел».
Жертвоприношение Голгофское совершено на кресте, по толкованию святых отцов, для того, чтобы явить миру широту и долготу и глубину и высоту любви Христовой, превосходящей всякое разумение (Еф. 3, 18). все, что совершилось на древе крестном, было «врачеванием нашей немощи, возвращающим ветхого адама туда, откуда он ниспал, и приводящим к древу жизни, от которого удалил нас плод древа познания, безвременно и неблагоразумно вкушенный. Для сего древо за древо и руки за руку: руки, мужественно распростертые, за руку невоздержно простертую, руки пригвожденные за руку своевольную, руки, совокупляющие воедино концы мира, за руку, извергшую адама. Для сего вознесение на крест за падение, желчь за вкушение, терновый венец за худое владычество, смерть за смерть, тьма для света, погребение за возвращение в землю» (свт. григорий Богослов). таким образом, «как грех вошел в мир посредством плода древесного, так и спасение – посредством древа крестного» (свт. афанасий александрийский). Чтобы искупить нас от клятвы законныя (гал. 3, 13) и снять тяготевший на человечестве грех прародительский, надлежало искупителю нашему вознести грехи наши на теле Своем на древо (1 Пет. 2, 24), сделаться за нас клятвою (гал. 3, 13) и пригвоздить ее собою ко кресту. вид креста четверочастен, по разумению святителя симеона солунского, «ради пригвожденного на нем Христа, сына Божия, горнее и дольнее и все существующее сотворшего и содержащего, горнее соединившего с тем, что на земле, свыше нисшедшего долу, из долу же возвысившего нас горе, из ада воздвигшего и из земных соделавшего нас небесными, в себе самом все соединившего и концы мира созвавшего к поклонению истинному и живому Богу высотою Божества и смирением воплощения все усвоившего себе, высокостью славы и глубиной нищеты и смирения, и широтой милости и любви воссоздавшего нас». возвысясь на кресте, на воздухе, по объяснению святителя афанасия александрийского, Христос показал победу над князем власти воздушныя (Еф. 2, 2) и, простирая руки свои к народу непокорному (Исх. 65, 2), «одной рукой привлекал к себе ветхий народ, а другой – званых из язычников, и тех и других соединял в себе». святитель григорий нисский, толкуя слова апостола (Еф. 3, 18), говорит, что «он созерцал образ креста, который являет всепроницающую силу и промышление явившегося на нем, и потому каждый рог назвал приличными именами: нижний глубиной, верхний высотой, а те, которые простираются поперек с той и другой стороны, долготой и широтой, чем ясно означается то, что нет ничего из существующего, что не было бы объято Божественным естеством, пренебесное ли то, преисподнее ли или горизонтально простирающееся во все стороны до пределов существующего. ибо, присовокупляет святой отец, высотой апостол означает пренебесное, глубиной – преисподнее, а долготой и широтой – пределы того, что находится среди оных, содержимое вседержащей силой». святитель василий великий видит в четверочастном составе креста указание на четыре страны света и говорит, что предпочтена крестная смерть для того, чтобы «все части мира приведены были ко спасению частями креста».
Смирив себя даже до смерти (Флп. 2, 8), Господь избрал род смерти поноснейшей и мучительнейшей, чтобы еще яснее показать, какое неисчерпаемое богатство славы сокрыто в тайне Домостроительства нашего спасения (кол. 1, 27). распятие почиталось самой ужасной, жестокой и позорной казнью, к которой обыкновенно приговаривали разбойников, убийц, мятежников и преступных рабов, и мучения распятых были так велики, что можно сравнить их с муками адовыми, о которых упоминает Псалмопевец (Пс. 114, 3). когда крестное шествие достигло Голгофы, исполнители казни занялись постановкой и укреплением креста господня в средине, а по сторонам – двух крестов для приведенных с господом разбойников. По обычаю, принятому у римлян, прежде утверждали в земле кресты, а потом уже поднимали осужденных и иногда привязывали, а чаще пригвождали к ним (Ин. 3, 14; 8, 28; 12, 32, 33). во время этих приготовлений было выполнено наставление соломона, которое, по крайней мере, для иудеев имело обязательную силу и особенно в случае подобном настоящему: дадите сикера сущим в печалех и вино пити сущим в болезнех, да забудут убожества и болезней не воспомянут ктому (Притч. 31, 6, 7). следуя этому правилу в отношении к больным и несчастным, сострадательные люди еще ревностнее и охотнее исполняли его в отношении к осужденным на смерть. они приносили на место казни вино, смешанное со смирной и другими ароматическими веществами, и давали пить его осужденному на смерть. от примеси благовоний вино приобретало остроту и горький вяжущий вкус и могло служить не только к утолению жажды и укреплению сил, но и к помрачению сознания и притуплению чувствительности к предстоящим ужасам смерти. Был принесен на Голгофу и полный сосуд уксуса (Ин. 19, 29), быть может, для потребностей самих распинателей, потому что римские воины обыкновенно утоляли свою жажду уксусом. и вот, как «бывает в беспорядочной толпе, где всякий делает свое» (блж. Феофилакт) и как могло случиться на Голгофе, куда собралось множество народа, одни предлагали Божественному страдальцу заготовленное вино со смирной, но он, желая претерпеть жестокие мучения и смерть с полным и ясным сознанием, не принял этого пития; другие же, как бы спеша исполнить пророческое слово Псалмопевца: даша в снедь Мою желчь и в жажду Мою напоиша Мя оцта (Пс. 68, 22), поднесли господу сосуд с уксусом, смешанным с желчью, но Муж скорбей, взявший на себя немощи и болезни всего человечества (Исх. 53, 3, 4), хотел претерпеть их, не уменьшая силы страданий, а посему, отведав питие, не пожелал пить.
Когда кресты были поставлены и утверждены в земле, исполнители приговора сняли с господа Иисуса Христа одежды, приподняли Его на крест, распростерли руки Его и прибили гвоздями к дереву, так же как и ноги. Был, по счислению еврейскому, третий час дня. с ним распяли двух злодеев разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону. Это было сделано, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, к большему «поношению» Его, но на самом деле послужило к большему «подтверждению истины». Злобные враги, неприметно для себя, исполнили древнее пророчество Исаии: и со беззаконными вменися (53, 12).
Судебный порядок римлян требовал, чтобы вина распинаемых была объявляема народу иногда через особого глашатая, который, предшествуя осужденному до места казни, возвещал ее в слух всех, или, что случалось чаще, посредством надписи на дощечке, с обозначением имени, места происхождения и преступления казнимого. такую дощечку обыкновенно несли перед осужденным на место казни или иногда вешали на него и по распятии прикрепляли ко кресту над головой его, чтобы всякий мог видеть и читать сделанную на ней надпись. Пилат воспользовался этим обстоятельством, чтобы снова, и еще жесточе, уязвить первосвященников и членов синедриона: вина, за которую осужден Господь, выражена им в таких словах: сей есть Иисус Назорей, Царь иудейский. Эта надпись была изображена на дощечке, укрепленной над головой распятого, на трех языках: еврейском, греческом и римском, с той целью, чтобы не только палестинские евреи, но и чужестранцы, пришедшие на праздник пасхи из дальних мест, могли читать и понимать ее. Первосвященники, прочитав надпись, сообразили, какой великий позор для них скрыт в кратких, но знаменательных словах. они должны были ожидать, что иудеи прочтут надпись с негодованием на своих начальников, предавших имя Царя иудейского такому поруганию, а язычники – со злой насмешкой над ненавистным им народом. в крайнем смущении хитрые враги Христовы стали просить Пилата о перемене надписи: не пиши: Царь иудейский, но яко Сам рече: Царь есмь иудейский. в таком случае вина падала на самого господа: он объявлялся самозваным обманщиком, а это неминуемо увеличило бы озлобление против него во всех зрителях Голгофского события. По-видимому, расчет был верный. но Пилат, сделавший им столько уступок, на этот раз остался непреклонным и отвечал: еже писах, писах. и между тем, сам не ведая, он написал великую истину. «Пилат, – рассуждает блаженный августин, – что написал, то написал; поелику Господь что сказал, то сказал. он сказал: Аз поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его (Пс. 2, 6) сказал, что Ему должно пострадать, дабы внити в славу Свою (Лк. 24, 26), – и вот пригвоздившие его ко кресту сим самым, так сказать, возвели Его на Престол; оставалось провозгласить нового Царя, и Пилат-язычник посредством трехъязычной надписи торжественно провозглашает Его, вопреки властям иудейским, в слух всех народов: пророческий символ событий,
