Кэт охватила паника. Однажды она сказала матери, что хочет, чтобы ее кремировали. Силы небесные, что, если?.. Вдруг ее объявят мертвой, а она все еще будет жива? Так же, как Салли Дональдсон? Никаких шансов на спасение, после того как языки пламени охватят гроб.
И тут она почувствовала резкую боль. Раскаленный докрасна нож прокладывал себе путь через ее желудок, куда-то в глубь внутренних органов.
Она кричала от мучительной боли, кричала, надрывая легкие, потрясая сжатыми кулаками, извиваясь от непереносимой боли. Страшным жаром пылали желудок, печень, почки. Пронзительная боль разрывала грудную клетку, впивалась горящими иголками в плечи. Боль становилась все сильнее, все ужасней. Кэт трясло. Чтобы избавиться от боли, она перекатывалась с боку на бок, сжимала кулаки, билась головой об операционный стол, но боль продолжала нарастать, выжигая ей внутренности, будто паяльной лампой.
Кэт попыталась приподняться, но рухнула на стол. Боль усиливалась. Вверх, затем снова вниз – боль все сильнее.
Ее захлестнула волна тошноты.
– Кровь течет не слишком сильно, – озабоченно сказал хирург. – Должно быть, из-за большой кровопотери.
– И из-за резодиоксепана, – сказал мужчина с мягким голосом.
– Слишком уж вы этим увлекаетесь.
– Он хорош как для эпилептических припадков, так и при травмах, сокращает капилляры.
– Да, крови гораздо меньше, чем я ожидал при таком надрезе. Заметьте, у нее не слишком большое кровотечение. И она очень спокойна.
– Это хорошо.
Но они ее не слышали. Не ощущали ее движений.
Она была неподвижна, как покойник с медяками на закрытых глазах.
Как в гробу с заколоченной крышкой.
– Значит, вы думаете, автомобильная ассоциация – это неплохая идея? – спросил хирург.
– Они народ основательный. Старые «фиаты» обычно быстро ржавеют. Во всяком случае, вам нужно решить, что вы ищете.
– Да я и сам не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в автомобилях.
Кэт рыдала сухими слезами, билась о стены своей тюрьмы, а пальцы-мучители без передышки копались у нее внутри.
Она услышала резкие звуки: би-ип-бип-бип! Потом взволнованный молодой мужской голос сказал:
– Доктор Суайр, взгляните на энцефалограф. Пики мозговой активности снижаются.
– Это хорошо. Эффект резодиоксепана и низкого кровяного давления. Выключите сигнал. Сосредоточьтесь на энцефалограмме и количестве кислорода в крови.
Прозвучал пронзительный свист.
Нож превратился в широкую раскаленную докрасна лопату. Кэт вцепилась в свою клетку, царапалась внутри собственного тела, разрывая его ногтями.
– Кислород в крови падает, – сказал молодой мужчина еще более взволнованно.
Боль взорвалась внутри, словно раскаленная добела шрапнель.
Послышалось пронзительное стаккато сигнала тревоги. Непрерывное «би-ип» – звук паники.
– Господи, она впадает в кому, – сказал молодой человек.
– Что там происходит, Харви? – спросил хирург.
– Аллергическая реакция. Либо на какой-нибудь компонент анестезии, либо на антибиотик, – ответил невозмутимый мягкий голос.
– Сердце остановилось!
– О господи! – воскликнул хирург. – Введите ей адреналин. Да быстрее! Кто-нибудь, принесите дефибриллятор!
Зазвенел звонок. Кэт услышала поспешные шаги, затем звук клаксона. Голоса отдавались эхом.
Боль утихла.
Кэт хотелось кричать от радости, хотелось сказать им, что боль ушла, что с ней все в порядке, ее сердце не остановилось, она чувствует себя великолепно. Она испытывала экстаз.
Боль прекратилась!
Она снова обрела способность видеть. Перед ее глазами находился странный круглый предмет, вокруг него световое сияние, сначала изображение было не в фокусе, потом прояснилось. Летающее блюдце. Это сон. Но неожиданно Кэт поняла, что это такое: огромная круглая лампа с абажуром над операционным столом. И она смотрит на нее откуда-то сверху.
Она находится на потолке операционной.
Сон или галлюцинация, но до чего же здорово. Кэт вгляделась в круглый металлический каркас лампы; там, где к ней прикручивалась стальная стойка рамы, были видны даже болты, пластиковые соединения, хромовые кольца. Вентиляционные отверстия, вырезанные в кремовом корпусе для каждой из десяти ламп. На корпусе был нарисован черным фломастером забавный символ – треугольник с загогулинами внутри, похожий на дорожный знак, предупреждающий об изгибе дороги.
Под лампой на операционном столе лежала молодая женщина, покрытая до подбородка зеленой материей, за исключением большой ничем не закрытой области живота. Люди в голубом одеянии, голубых шапочках и масках отчаянно что-то делали. Хрипел зуммер. Голова женщины выступала из материи. У нее перепутанные светлые длинные волосы, две царапины на лице, во рту – трубка от аппарата искусственного дыхания. Девушка похожа на нее. Невероятно на нее похожа.
Да это же она сама!
Кэт изумленно смотрела на себя, ей не было страшно, только любопытно. Она разглядела царапины на лице: одна – на лбу, другая – на щеке под глазом.
Посередине ее обнаженного живота проходил длинный глубокий разрез, его края были раздвинуты металлическими зажимами. Внутри пульсировали гладкие блестящие органы, покрытые кровеносными сосудами. Сестра сорвала материю, обнажились ее груди, они казались плоскими и бесформенными. Другая сестра начала делать массаж сердца. Хирург, коротышка с коричневым лицом, резко выкрикивал команды.
Мужчина с крошечными розовыми губками, которого она узнала, анестезиолог, как она догадалась, вытаскивал из обертки шприц. Рядом с ним мужчина помоложе проверял осциллограф.
В помещение вбежала сестра и вручила анестезиологу стеклянный пузырек.
– Лигнокаин, – сказала она.
Кэт видела, как анестезиолог отвернулся и, вместо того чтобы ввести иглу в пузырек, быстро огляделся. Потом положил пузырек в комбинезон, вытащил оттуда другой, который внешне ничем не отличался от первого, и вонзил в него иглу.
Сцена внизу стала уменьшаться, теперь она видела все помещение целиком: кафельный пол в шашечку, кафельные стены приглушенного зеленого цвета, без единого пятнышка, окна с матовыми стеклами, отгороженную ширмой площадку с двумя одинаковыми раковинами из нержавейки с кранами, двойные двери, ведущие в помещение, где делали наркоз, синие, белые, желтые и черные провода системы подачи газов и кислорода, свисающие с потолка.
За ее головой располагался экран из зеленой ткани. На стальной панели управления на стене горели всевозможные лампочки, работали счетчики с круговой шкалой, светились экраны дисплеев с какими-то
