Семейство Карвахаля

Входит дон Хосе; духовник и Муньос отходят в глубину комнаты.

Донья Агустина. Благодарю вас, дон Хосе... от всего сердца благодарю вас.

Дон Хосе (подходит к кровати). Я надеялся, донья Агустина, что вам лучше.

Донья Агустина. Ах, мне очень худо!.. Дон Хосе!.. Скоро я предстану перед господом... Я не хочу из-за лжи идти на вечную муку... Вы же знаете... Каталина — ваша дочь... Вы никогда в этом не сомневались.

Дон Хосе. Простите меня, если в порыве гнева... Простите меня, прошу вас!

Донья Агустина. Дон Хосе!.. Дайте руку... если не боитесь заразиться.

Дон Хосе протягивает ей руку.

Обещайте мне... Это просьба умирающей, дон Хосе!..

Дон Хосе. Можете быть уверены, что всякое ваше приказание будет в точности исполнено.

Донья Агустина (привлекает его к себе; очень тихо). Дон Хосе! Будьте отцом Каталине. Поклянитесь!.. Подумайте: суд божий — страшный суд.

Дон Хосе (резко). У вас жар, вы бредите. (Вырывает руку.)

Донья Агустина (хватает его за край плаща). Она дочь ваша! Вы единственный ее покровитель! Вы отец ей.

Дон Хосе. Мне надо идти. Я скоро приду вас навестить.

Донья Агустина (удерживает его). Дон Хосе! Еще минутку... Дайте мне поцеловать ее в последний раз... Один поцелуй — и она уйдет.

Дон Хосе. Она уехала в монастырь.

Донья Агустина (не отпускает его). Оставить ее здесь одну... и умереть, не сказав «прощай»! Милосердный боже!

Дон Хосе (в сторону). Ужасное зрелище! (Громко.) Пустите, мне пора.

Донья Агустина. Умоляю!.. Ах! Зачем кинжал?

Дон Хосе. Это — мое оружие. Вы знаете, я всегда ношу его с собой.

Донья Агустина. Бросьте его... он весь в крови... Дон Хосе!.. Пожалейте ее! Ах, ваш кинжал...

Дон Хосе (вырывает у нее из рук край плаща и подходит к духовнику и Муньосу). У нее бред. Она безнадежна.

Донья Агустина. Каталина!.. Дочь моя!.. О, уберите кинжал! Кровь... кинжалы... Спасите! Спасите!

Дон Хосе (в сторону). Ох, уж этот проклятый Муньос! Какая ужасная агония!

Муньос (дону Хосе, тихо). Хотите, вытащу подушку — и дело с концом?

Дон Хосе. Нет, дайте ей умереть спокойно. (Духовнику.) Оставляю ее на ваше попечение.

Уходит.

Духовник (подносит донье Агустине распятие). Сударыня! Посмотрите на того, кто так страдал за нас. Что ваши муки в сравнении со страстями Иисуса Христа?

Донья Агустина. Уберите кинжал!

Муньос. Она распятие принимает за кинжал. И то и другое блестит!

Духовник. Сударыня!..

Донья Агустина. Пощадите! Пощадите!

Духовник. Помыслите...

Муньос. Да не мучайте вы ее! Она исповедовалась, готова отплыть в иной мир, чего вам еще надо?

Духовник. Глаза неподвижны, вся помертвела.

Муньос. Еще хрипит... все вспоминает про кинжал.

Донья Агустина. Иисусе! (Умирает.)

Муньос. Судорога... Так! Еще! Теперь конец. Да, пульса нет. Снялась с якоря.

Духовник. Господи! Дух ее с миром приими! (В сторону.) Какие ужасы довелось мне видеть в этом доме!

Уходит.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Кабинет дона Хосе.

Дон Хосе (один). Не нужно было этого делать... Мне стало ее жалко... Она не мешала... Не люблю смотреть на страдания слабого существа... Лучше было бы... Что сделано, то сделано. Не будем об этом думать... Мужчина никогда не должен раскаиваться... Одной женщиной меньше в этом мире, только и всего! А Каталина... Между моими пылкими желаниями и их исполнением преграды быть не должно... Любя Каталину, я преступен, но несчастен; обладая ею, я преступен, но счастлив... И я еще колеблюсь!.. Не могу понять, что со мной... Трус! Со дня на день откладывать свой замысел... А что если, правда, голос крови сотворит чудо?.. Мне сорок шесть лет... (с горьким смехом.) Говорят, некоторые святые... Э, когда нужно, я сумею выпить тот адский напиток, что приготовлен для нее... А если она умрет раньше... Ну что ж, зато я был счастлив. Да... я хочу вкусить бесовского счастья. Больше мне на земле ничего не нужно.

Входит Муньос.

Муньос. Ваша светлость!

Дон Хосе. Что случилось, Муньос? Почему у тебя такой растерянный вид?

Муньос. Ваша светлость мне не поверила, когда я говорил, что эта индейская сволочь (тысячу чертей ей в зубы!) сыграет с вами скверную штуку. Пригнали бы вы десятка два таких молодцов, как я, мы б еще могли выпутаться, но ваши негры!.. Мерзавцы! Ни копьем, ни пищалью владеть не умеют.

Дон Хосе. Да что такое? Что натворили индейцы?

Муньос. Черт возьми, ваша светлость! Поднимитесь на башню — увидите, что они наделали. Более двух сотен на расстоянии двух выстрелов от ворот. А хуже всего, что я видел среди них человек двадцать белых, которых привел, конечно, дон Алонсо.

Дон Хосе (сам с собой). Вчера мне исполнилось сорок шесть лет. Пришел мой час.

Муньос. Настоящий боковой шквал — надо крепко держаться. Какой будет приказ?