Подозрительно покосившись на школьников и сдержанно ответив на приветствия, Никита Кузьмич взошёл на крыльцо.

Все заулыбались.

— Видали, какие сдвиги у Кораблёва? Здороваться стал! — засмеялся Костя.

Уже не первый год учителя высоковской школы добивались, чтобы ученики были вежливы и почтительны к взрослым, первыми приветствовали их при встрече, привыкали говорить «спасибо» и «пожалуйста». Учителя не раз вели об этом беседы с родителями, убеждая их, чтобы они следили за детьми и сами подавали хороший пример.

Однажды Костя при встрече поздоровался с Никитой Кузьмичом. Кораблёв ему не ответил.

Разобиженный Костя прибежал к Фёдору Семёновичу и сказал, что не станет больше здороваться с Кораблёвым. Пожаловались на Никиту Кузьмича и другие ученики.

Учитель успокоил ребят, посоветовал им от своего не отступать и при встрече с Кораблёвым обязательно здороваться, да погромче.

А на очередном колхозном собрании Фёдор Семёнович рассказал, как школа приучает детей к вежливости:

— Ребятишки что саженцы молодые. Мы их тут выхаживаем, бережём. И без вас нам никак не обойтись. А вы порой пройдёте мимо, да и придавите сеянец сапогом… — И он напомнил Кораблёву про случай с Костей Ручьёвым.

Никита Кузьмич буркнул, что всё это пустой разговор, но на приветствия детей после этого стал отвечать более аккуратно.

…В учительской Ваня Воробьёв рассказывал Фёдору Семёновичу о заседании комитета, а Митя Епифанцев всё пытался подсунуть какую-то тетрадку:

— Фёдор Семёнович, вы протокол посмотрите. Все высказывания записаны… почти слово в слово.

— Хорошо, хорошо… — Учитель отодвинул тетрадку. — Это потом… Вы мне своими словами обо всём расскажите.

В учительскую вошёл Никита Кузьмич.

Фёдор Семёнович поднялся ему навстречу и протянул руку:

— Очень рад, что зашли. Не частый вы у нас гость в школе.

— Дело привело. — Кораблёв покосился на школьников: — Мне бы, Фёдор Семёнович, с глазу на глаз поговорить с вами, без свидетелей.

— Можно и так, — согласился учитель. — Только я попрошу вас послушать и ребят… Заканчивай, Ваня!

Воробьёв, беспокойно ероша волосы, продолжал рассказ. Он вспомнил всё, что говорилось о Вите на заседании комитета, вспомнил, как школьники были возмущены его поведением.

— А вы уверены, что правильно поступили с товарищем? — неожиданно спросил учитель. — Вполне уверены?

Ваня переглянулся с членами комитета.

— Уверены, Фёдор Семёнович, — негромко сказал он. — Мы от своего не отступимся.

— И воздерживаться мы не век будем, — поднялся Митя. — Пусть Виктор подумает… пусть докажет. Мы его в комсомол сами тогда позовём.

— Ну хорошо, ребята! Теперь идите, — отпустил Фёдор Семёнович членов комитета.

Плотно прикрыв за ними дверь, он взял из угла стул и сел напротив Никиты Кузьмича.

— А я ведь к вам собирался, — заговорил учитель. — Как стемнеет, думаю, так и пойду. Разговор нам с вами откладывать никак нельзя!

Никита Кузьмич выжидательно молчал, неторопливо скручивая толстую цигарку.

— Товарищи не пожелали принять Витю в свою семью, — продолжал Фёдор Семёнович. — Не по душе он им пришёлся. А ведь это беда, Никита Кузьмич, большая беда!

— Беда невелика! Дайте команду, всё и поправится.

— А вы слышали, что школьники говорили?

— Им только волю дай, они выдумают, наплетут всякой всячины.

— Да разве комсомольцы плохого Вите желают? — удивился учитель. — Они же хотят, чтобы ваш сын стал настоящим товарищем. И двери комсомола для него не закрыты: поживёт, поразмыслит, поймёт самое важное, и ребята его с радостью примут.

— Я словеса не мастер плести. Я так скажу, без дальних подходов: сынка в обиду не дам! И, как он пятерочник у вас, вы ему помех не чините. Пусть ваш комсомол заново всё порешит.

— Вы способностей сына, Никита Кузьмич, не преувеличивайте. Математику он любит, это верно, а к другим предметам нередко с прохладцей относится… Но дело даже не в этом. Для комсомола одних пятерок в табеле ещё мало. Душа у человека должна быть ясная, ему товарищи должны поверить… — Фёдор Семёнович поднялся. — За то, что Витю не приняли в комсомол, мы, учителя, тоже несём ответственность. Значит, недоглядели кое-чего. Но во многом и вы, Никита Кузьмич, виноваты. Неверно вы сына воспитываете. Я вам не раз говорил об этом. Белоручкой он растёт у вас, себялюбцем.

Никита Кузьмич потемнел в лице:

— Вон куда целите! Опять Кораблёв нехорош!.. Всю жизнь вы меня поправляете да подсиживаете.

— Подсиживаю?.. — Фёдор Семёнович побледнел. — Я? Вас?..

— Известное дело. Вспомните-ка, где вы меня только не задевали… Чуть ли не на каждом собрании имя моё склоняете. А теперь вот к сыну придираетесь…

— Папа, что ты говоришь такое? Одумайся! — раздался встревоженный голос: в дверях стояла Галина Никитична.

Никита Кузьмич кинул на дочь сердитый взгляд, махнул рукой и вышел из учительской.

Учитель потянулся к графину с водой. Руки его дрожали.

— Фёдор Семёнович! — кинулась к нему Галина Никитична. — Что тут произошло?

— Нет, нет, ничего. Пустяки. Поспорили немного… совсем пустяки… — Учитель отставил стакан с водой, так и не отпив из него, опустился на стул и придвинул к себе папку с бумагами: смотрите, мол, я уже совсем спокоен.

— Вам комсомольцы обо всём рассказали? — помолчав, осторожно спросила Галина Никитична.

— Да, я знаю…

— Вы считаете, что я совершила большую ошибку…

— Почему же ошибку? — перебил её учитель.

— Илья Васильевич говорит, что я должна была сдержать комсомольцев.

Фёдор Семёнович на минуту задумался.

— Нет, я этого не думаю, — убеждённо сказал он. — Пусть комсомольцы на этот раз поступили с Витей слишком строго — это ему не повредит. Но меня радуют их принципиальность, твёрдая позиция, взыскательность друг к другу. А это очень дорого, Галя…

Учительница облегчённо перевела дыхание.

— Ты что, переволновалась?

— Очень! — призналась Галина Никитична. — Слишком уж я близко всё к сердцу приняла.

— «Близко к сердцу»… — повторил Фёдор Семёнович. — Это не так уж плохо. Пожелаю тебе сохранить это качество до старости… — Он внимательно посмотрел на девушку и указал ей на стул рядом с собой. — Ну что, много нерешённых задачек накопилось?.. Садись, подумаем…

Из учительской Галина Никитична вышла, когда уже начало смеркаться.

Около крыльца сидело человек десять комсомольцев.

— Вы почему не расходитесь? — удивилась учительница.

Комсомольцы молча обступили её, заглянули в лицо.

— Галина Никитична, он за кого, — вполголоса спросила Варя: — за нас или за Никиту Кузьмича?

— За нас, ребята, за нас! — улыбнулась учительница.

Все двинулись к Высокову. Даже те, кто жил в Локтеве и Почаеве, решили проводить Галину Никитичну до дому.

Вы читаете Дом на горе
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату