— Так это мы разом! — Колька вытащил из кармана тёплый платок и старательно закутал голову, оставив только крошечную щёлочку для глаз. — А теперь, Галина Никитична, можно?
— Ну что с вами поделаешь! — засмеялась учительница и велела всем пионерам сбегать домой за платками.
Костя и Ваня Воробьёв повели школьников к берегу Чернушки.
Застучали топоры, пошли в ход ножи. Ребята срубали голые кусты ракитника, срезали ветки осинника, ольхи, всё это грузили на санки, увязывали верёвками и отвозили на Пасынки.
Здесь, по указанию Марины, прутья и хворост укладывали валами по всему участку. Теперь снег уже не сносило ветром в лощину, а он задерживался около валов, собирался в сугробы.
— А я другой способ знаю, как снег задерживать, — сказал Кораблёв, подходя к Косте. — Без хвороста.
— Что за способ?
— Я много книжек по снегозадержанию перечитал. Вот, не дослушали сегодня мой доклад, а есть такой способ. Надо побольше канав в снегу выкопать. Когда поле неровное, снег лучше задерживается.
Мальчики рассказали про канавы Марине. Витя добавил, что этот способ широко применяется в колхозах Сибири.
— Убедили, теоретики! Принимаю ваш способ, — согласилась Марина и поставила часть школьников копать между хворостяными валами канавы.
Санки с хворостом между тем беспрестанно тянулись из лесной чащи к Пасынкам. Школьники разбились на пары: один тащил санки спереди за верёвку, другой подталкивал сзади. Так было легче и удобнее.
Костя нагружал свои вместительные санки щедрой рукой и, впрягшись, тянул их, как добрая лошадка. Вася вызвался помочь ему:
— Надорвёшься ведь, чёртушка! Давай вместе возить.
— Нет, нет, — запротестовал Костя, — девчат выручай.
В очередную поездку в лес Костя так много наложил в санки хворосту, что едва хватило верёвки, чтобы увязать его. По ровной дороге санки катились довольно легко, но на крутом пригорке тяжёлый груз дал себя знать. Косте пришлось согнуться в три погибели, верёвка больно врезалась в плечи, стало жарко.
Навстречу попалась Варя с пионерами. Ребята только что отвезли хворост на Пасынки и сейчас возвращались обратно к лесу.
Заметив Костю, девочка бросилась к нему:
— Жадность тебя одолела! Разве так можно?
Она подозвала Кольку с Петькой и приказала им подталкивать Костины санки сзади.
— Да что я, маломощный, один не довезу? — обиделся Костя.
— А ты не спорь! Мне со стороны виднее, — сказала Варя. — А тебе такое задание будет: за ребятами смотри, чтобы они носы не поморозили.
Костя вынужден был согласиться, но, когда девочка отошла, он приятельски подмигнул Кольке и Петьке:
— А теперь шагайте своей дорогой. Без вас обойдусь.
— Нет, не можем, у нас дисциплина! — ухмыльнулся Колька. — Мы прикрепленные к тебе. По заданию вожатой.
— Ну ладно, — погрозил им Костя, впрягаясь в санки, — толкайте тогда. А я вам потом натру носы, поплачете…
В разгар работ к Пасынкам подъехали сани. Из них вылезли Никита Кузьмич и Анна Денисовна.
— Едем из города, видим — народу в поле полно, — пояснил Никита Кузьмич Марине. — Зачем это ты людей в такую стужу подняла?
Марина объяснила, что только вчера вечером Сергей Ручьёв распорядился срочно провести снегозадержание. Вот и пришлось спешно поднимать бригаду.
— Оно, конечно, разумно, — согласился Никита Кузьмич. — Как говорится: «Снег на полях — хлеб в закромах».
— Отец, ты посмотри! — показала Анна Денисовна на поднимающихся из лощины школьников с санками. — Да тут войско целое!.. И Витя наш старается. И Галина с ними.
Никита Кузьмич засуетился, снял с себя рукавицы, башлык и понёс было их сыну.
— Ещё в тулуп сынка закутай! — Анна Денисовна цепко ухватила мужа за рукав. — Не конфузь ты его перед ребятами. А проморозится — не беда, крепче будет. — Она посмотрела на высокие хворостяные валы и лукаво переглянулась с Мариной. — Что-то и я застыла, отец. Не разогреться ли нам? Привезём-ка на участок возика два-три хворосту. Ты как?
И то ли Никита Кузьмич тоже начал замерзать, то ли ещё почему, но он, крякнув, сел вместе с женой в сани и повернул лошадь к лесу.
К сумеркам валы из хвороста и канавы покрыли всё поле.
Усадив школьников в сани, Никита Кузьмич и Анна Денисовна повезли их домой.
Проехав мост, Никита Кузьмич заметил впереди на дороге какую-то фигуру, одетую в дублёную, сидящую колоколом шубу.
— Э-э! — крикнул он. — Посторонись!
— Это же Фёдор Семёнович! — шепнул Витя.
Никита Кузьмич, нагнав учителя, остановил лошадь и приподнял шапку:
— До правления, Фёдор Семёнович? Садись подвезём!
— Да у вас и без меня полный комплект.
— Ничего, потеснимся!
Школьники усадили Фёдора Семёновича рядом с собой, и Никита Кузьмич пустил Гордого крупной рысью.
Глава 33. В МОСКВУ!
Ещё лютовали по ночам морозы, ветер порой переметал дорогу и громоздил новые сугробы, но приметы весны нарастали с каждым днём.
Небо стало чище, выше, просторнее. И солнце, совершая по нему свой недолгий путь, успевало многое натворить за день: сочилась с крыш капель, сползали лавины влажного снега, вытаивали на солнцепёке завалинки, около стволов деревьев появлялись глубокие лунки.
Просо в школьной теплице вырастало на славу. Высокое, кустистое, с мощно развившимися стеблями, оно доходило ребятам почти до подбородка, а низкорослого Прахова скрывало даже с головой.
— Это как та горошина в сказке, — удивился дед Новосёлов, заглянувший как-то в теплицу: — пол пробуравила, потолок с крышей пробила и до самого неба дотянулась. А не пустоцвет ваше просо? Зерно-то будет или нет?
Школьники и сами побаивались, как бы буйное просо не оказалось пустоцветом.
Часто в теплицу заходили Фёдор Семёнович и Яков Ефимович, просматривали ребячьи дневники и подолгу о чём-то беседовали с Галиной Никитичной и Мариной.
Время шло. Метёлки налились зерном, отяжелели, начали клониться вниз. Можно было снимать урожай. Но Марина и Галина Никитична не спешили. Они хотели, чтобы как можно больше людей увидело опытное просо.
По их заданию Витя Кораблёв нарисовал красочный плакат:
«Всем, всем! Приходите посмотреть наше просо. Адрес: Школьная гора, теплица.
Плакат повесили у правления колхоза, и люди стали охотно посещать теплицу.
