Назовите как хотите

Микки притормозил.

Фрэнки сказал:

— Ну что, большой мальчик, — вылезай.

Микки выдержал его взгляд.

— Чтобы получить пулю?

— Вылезай!

— Нет уж, стреляй прямо тут. Убирать-то тебе.

— Страна идиотов, — рявкнул Фрэнки. — Послушай, у меня была трудная ночь. Я зол как черт. Вылезай, кому говорят.

Микки нахмурился и посмотрел на него. Стречи догадалась, что? он собирается делать: он уже проделывал это однажды на ее глазах. Он подался вперед и сказал:

— О'кей. Только ответь мне на один вопрос.

У него сделался озадаченный вид. Свои большие руки он держал на заднем сиденье. Не успел Фрэнки ответить, как Микки выбросил вперед руку и схватил его пистолет. Завязалась борьба. Тут Фрэнки нечаянно нажал на курок. Грохот был такой, будто кто-то взорвал прямо в машине ручную гранату. Даже стекла задрожали. Но не успело смолкнуть эхо выстрела, как пушка уже была в руках Микки.

— Ты в порядке, Стречи?

— Д-да. — Голос ее дрожал. — Но в крыше дыра.

Глаза Фрэнки сверкали гневом:

— Я убью тебя!

— Ты немного опоздал, сынок. А теперь твоя очередь. Вылезай из машины. Пойдешь пешком.

Фрэнки уставился на него.

— Ты — покойник!

— А пушка-то у меня.

— В следующий раз…

— А что, будет следующий раз?

Вмешалась Стречи:

— Прекратите вести себя как первоклассники! Никто не собирается никого убивать. Это всего-навсего деньги, Фрэнки.

— И гордость! — возразил он.

И покосился на Микки. Но тот кивнул:

— Согласен. Но тогда тебе нужен этот… лорд Клайв.

— А вы не знаете, где он, — я это понял, спрятавшись в салоне и подслушивая ваши разговоры. Но все, что у меня есть, — вы двое.

— Нас у тебя нет. Выходи из машины.

Фрэнки уселся на заднее сиденье:

— Решили помыть машину?

Стречи тихо сказала:

— Мне очень не хочется в этом признаваться, Микки, — но я так глубоко во всем этом завязла, что уже не смогу убежать.

— От этого типа? Мне вовсе не надо убивать его, Стречи. Я высажу его прямо здесь, на обочине. К тому времени, как он доберется до дома, ты будешь за сотни миль отсюда. А если полетишь на самолете — то и за тысячи.

— Он — только один из покупателей.

— А что — они все такие?

— Моя компания должна каждому из них по сто тысяч. Я не знаю, сколько всего было покупателей, но даже если десять — это уже миллион долларов. Не могу же я просто улететь на какой-нибудь пляж и спрятать там голову в песок?

Фрэнки тихо сидел и слушал разговор.

Микки сказал:

— У тебя нет выбора, Стречи. А таких денег — тем более. Останешься здесь — загремишь в тюрьму.

— Что никому не поможет, — вздохнула она. И, обернувшись к Фрэнки: — Правда ведь?

Фрэнки поежился:

— О, я уже все прекрасно понял. Что я хочу сказать — то, что у нас с вами общая цель.

— У всех у нас общая цель.

— У кого это — у всех? Вы имеете в виду остальных? Чем эти придурки могут нам пригодиться? Послушайте, когда мы найдем этого чертова Клайва, я на все сто уверен, что всех денег у него нет. Что у него их полно, это точно. По крайней мере, моя сотня у него есть.

— Вы этого хотите?

Фрэнки злобно покосился на них:

— Я хочу все его деньги. До последнего пенни. И еще я хочу вырвать ему глотку. А ты, Стречи, — какую часть его тела хочешь вырвать ты?

17

Одна из множества американских добродетелей — уважение к личной гигиене, в том числе ближнего своего. Когда они добрались до «Холидей Инн», Фрэнки счел само собой разумеющимся, что Микки и Стречи пожелают воспользоваться его ванной, чтобы принять душ — по очереди, конечно (настолько понимающим он не был). Он самолично провозгласил себя атаманом шайки, заставив сперва Микки сидеть с ним в вестибюле и ждать, пока вымоется Стречи, а затем сидел с ней в ожидании ее приятеля. Сам же Фрэнки не рискнул оставлять парочку наедине, и от водных процедур ему пришлось отказаться. Он с трудом проникался доверием к людям. Потом все трое направились в кафетерий позавтракать — там они взяли свежих фруктов и термос кофе.

Ко времени, когда в кафе появился Линкольн, разговор иссяк и начали сказываться последствия бессонной ночи. Они помахали Линкольну — на случай, если он решил бы сесть за отдельный столик, но он был не в том настроении, чтобы их избегать. Он рысцой подбежал к ним, сияя свежестью, точно очищенный грейпфрут, — еще один американец, не мыслящий начала дня без душа. Он торжественно пожелал Фрэнки доброго утра, обнадеженно подмигнул Стречи и искоса посмотрел на Микки:

— Разрешите к вам присоединиться?

Она выдвинула ему стул:

— Знакомьтесь: Микки Старр.

— Линкольн Дин. Очень приятно, Микки.

— Мне очень жаль слышать про вашу жену.

Линкольн поднял брови:

— А что — про это уже в газетах написали? — Он нервно усмехнулся: — Глобализация, однако, — мир стал как одна большая деревня: все всё знают.

Вступилась Стречи:

— Микки должен был узнать. Он — мой личный консультант.

Линкольн положил себе мюсли.

— Профессионал?

— Еще какой, — вмешался Фрэнки.

Стречи подалась вперед:

— К сожалению, Фрэнки вынужден нас покинуть.

Для Фрэнки это явно было новостью, но Стречи легонько толкнула его под столом и одарила широкой улыбкой:

— А мы с вами, Линкольн, немного поболтаем.