своей жизни. Временами я чувствовала, что забываю мой родной язык.
— Ты не абсолютно не выглядишь как француженка.
— Иногда мне кажется, что я понимаю мужчин лучше, чем ты, хотя именно ты замужем, — сказала Эмма. — Я рассчитываю на то, что если изображу французский акцент, пролепечу несколько фраз и покажусь счастливой от встречи с ним, моя истинная национальность не будет иметь значения. Я заставлю его поверить, что впервые мы встретились в Париже.
— Он никогда в это не поверит, — настаивала Бетани.
— Ты только что говорила, Керр признался в том, что был обычно пьян настолько, что мог иметь тайный роман с императрицей Жозефиной и не запомнить этого. Более того, мне известно имя, которым его называют близкие друзья. Я использую его, чтобы доказать наше знакомство.
— Что за имя? — спросила Бетани.
— Гил. Его крёстная мать, графиня Бредельбейн, снабдила меня этой информацией. Она пишет мне довольно регулярно, пытаясь возместить небрежность своего крестника.
— Ты меня не убедила, — упрямо сказала Бетани.
— Из того, что я слышала в деревне, — ответила Эмма, зная, что собирается шокировать свою младшую сестрёнку, — если хочешь соблазнить мужчину, есть только два надёжных средства: алкоголь и отсутствие одежды. В большинстве из слышанных мною историй речь шла о пьяных мужчинах или о голых женщинах. Либо о тех и о других.
— Кто рассказывает тебе подобные вещи? — потребовала ответа Бетани. — Можно было бы подумать, что у деревенских женщин больше уважения к деликатным чувствам юной леди.
Эмма фыркнула.
— А будь я столь деликатной, кто помогал бы появляться на свет деревенским младенцам?
Бетани хмуро посмотрела на неё.
— Тебе известно, что я имею в виду.
— Дело в том, что если мне не удастся напоить Керра до лихорадки вожделения, то я просто разденусь, и дело сделано. Говорят, мужчина не может устоять перед видом обнажённого женского тела. Ты не согласна?
Внезапно у Бетани на губах заиграла лёгкая улыбка, которая заставила Эмму ощутить резкий укол зависти. Помолвка её младшей сестры была заключена в пятилетнем возрасте, так же как и у Эммы, но будущий муж Бетани, Джон, появился у них на пороге после шестнадцатого дня рождения Бетани, разглядел локоны цвета бренди и голубые глаза своей невесты и сразу начал умолять о церемонии в самое ближайшее время. Что резко контрастировало с её собственным нареченным, который приехал в Сент-Олбанс для подтверждения помолвки, когда достиг совершеннолетия, останавливался проездом несколько раз, если ему случалось охотиться поблизости, и не показывался на протяжении последних трёх лет.
— Тебе, наверное, следует оставить волосы распущенными, — сказала Бетани, входя во вкус. — И показать свой бюст.
— Это я могу, — проговорила Эмма, вытаскивая шпильки из своих тёмно-рыжих волос. Они доходили до середины спины.
— Француженки всегда используют краску для лица, — указала её сестра. — Ты бы смеялась, увидев, как много лондонских дам рисуют красные круги на щеках и думают, что они придают им вид французской графини.
— Я уже наложила макияж, — сказала Эмма.
Бетани присмотрелась к ней.
— О-о. Ты накрасила ресницы.
— И брови.
— Ты заперта в деревне — и носишь самые изысканные платья, и пользуешься косметикой. И ты выглядишь… Ну, ты выглядишь абсолютно восхитительно, Эмма. Почему?
— Я лучше себя чувствую, когда подобающе одета. Но, думаю, ты права насчёт того, что я долгое время была без зрителей.
— Это абсурд! — Бетани сказала, меняя направление. — Керр тебя узнает. Будь серьёзнее, Эмма! Он, может быть, не навещал тебя последние годы, но он видел тебя, по меньшей мере, пять или шесть раз, и обычно люди склонны изучать лицо своей будущей невесты достаточно внимательно.
— Ему не узнать меня в маске, — сказала Эмма, улыбаясь Бетани.
— В маске? Ты имеешь в виду Воксхолл?
— Нет. Я думаю о бале-маскараде лорда Кавендиша.
— О, — проговорила Бетани, восхищённо вздыхая. — Какая блестящая идея! У меня есть приглашение.
— Маскарад послужит превосходной ареной для нашей первой встречи за все годы, — сказала Эмма. — Я надену платье елизаветинских времён и маску, которые принадлежали двоюродной бабушке Гертруде. Ты помнишь?
— Она была нашей двоюродной прабабушкой, — заметила Бетани. — Конечно, помню! А ты помнишь, как разозлился на меня отец, когда я надела его и выпачкала в пыли? Он говорил, что драгоценности на нём стоят столько же, сколько моё приданое.
— Несколько лет назад я его почистила и бережно храню в гардеробе, — сказала Эмма. — Оно слишком красиво, чтобы моль ужинала им на чердаке. Это будет идеальная маскировка. Я пойду на маскарад как дама эпохи королевы Елизаветы и надену маску, сочетающуюся с платьем. Она закрывает большую часть лица, так что я буду неузнаваема.
Младшая сестра всё ещё кусала губу. Эмма вздохнула.
— Ты ни на йоту не переменилась с тех, как тебе исполнилось семь лет, Бетани. Поверь в меня, хоть немного!
— В этом всё и дело, — сказала Бетани. — Ты тоже не изменилась, Эмма. Ты играешь, чтобы взять верх, над всеми. Но ты можешь не захотеть выигрывать, если подумаешь об этом. Замужество — слишком важная вещь, чтобы превращать его в игру.
— Ты придаёшь этому вечеру — и браку — слишком большое значение, — нашлась Эмма. — Я могу выйти замуж за Керра так же, как и за любого другого лондонца. Он привлекателен, богат и титулован. Что ещё важнее, если я сочту, что он мне не нравится при близком рассмотрении, то вызову карету и уеду. Он никогда не узнает, что был оценен и не оправдал надежд. Я просто пошлю ему записку, аннулирующую нашу помолвку, приеду в Лондон и найду мужа себе по вкусу.
Бетани сдалась.
— Я буду ждать в карете. Если кто-то начнет узнавать тебя, то ты должна уехать немедленно.
— Нет, нет, мы всё должны сделать правильно, — сказала Эмма. — Я сниму комнату в отеле «Грийон» как французская вдова. Так никто не сможет обнаружить связь между нами.
— Поехать на бал в наёмной карете, из гостиницы! — Бетани задохнулась. — Категорически нет! Твоя репутация погибнет, если кто-то узнает об этом. Ты снимешь комнату в отеле только через мой труп!
— Я позволю тебе отвезти меня на бал, — успокаивающе проговорила Эмма.
Но Бетани было не одурачить. Улыбка на лице её сестры принадлежала человеку, который никогда ещё не проигрывал вызова и не имел намерения проиграть и этот. Она ожила от радости. Эмма ничем так не наслаждалась, как вызовом: и чем выше ставки, тем лучше.
— Никакой гостиницы, — добавила Бетани, стараясь звучать твёрдо.
— Конечно, нет, — ответила Эмма.
Глава 6
Карета тряслась по булыжникам на дороге, ведущей к Берлингтон-Хаусу, где Кавендиш устраивал свой костюмированный бал.
— Что если кто-то тебя узнает? — стонала Бетани. Она не отказала себе в удовольствии помучаться
