– Миранда, Миранда. Что я с тобой сделал? Научил тебя тому, что жизнь – это театральные подмостки.
– Это сработает, Шрив, – сказала она. – Обязательно сработает.
Он почувствовал, что и его охватывает дрожь возбуждения.
– Миранда, я люблю тебя.
Внезапно она изогнулась в его объятиях, взяла его лицо в свои ладони и привлекла к себе. Ее губы с жадностью прижались к его губам.
– Это сработает. – Она опять поцеловала его. – Сработает, сработает, – повторяла она между поцелуями.
Пламя страсти опалило их. Миранда подалась навстречу ему.
– Шрив, Шрив…
– Миранда, любимая. Только не здесь.
– Нет, здесь. Сейчас. Я безумно тебя хочу. Я не выдержу…
Она распахнула блузку, отрывая пуговицы, и подставила ему свою грудь.
– Пожалуйста, прошу тебя.
Опустив глаза, Шрив увидел, что ее соски уже затвердели, и его тело ответило на ее призыв. Он почувствовал возрастающее возбуждение. Его губы прижались к ее груди. Она обхватила его за шею и поднялась на цыпочки.
– О Шрив! – Ее дыхание с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы. – Укуси меня. Сделай мне больно. Я этого не выдержу. Не выдержу того, что я чувствую. Прошу тебя. О Боже! «Лишь натяни решимость как струну – и выйдет все».[42]
В его руках она превратилась в демона. Изогнувшись, она сжала зубами его мочку уха.
– Прошу тебя.
– Любимая…
Одна ее рука обвилась вокруг его талии и скользнула вниз за пояс его брюк. Обычно Шрив брал на себя инициативу в их любовной игре. Теперь он поежился, когда ее ногти начали царапать тонкую ткань его белья, доставая до самого тела.
Не отрывая губ от ее груди, он приподнял ее юбки. Его руки с резким треском разорвали на ней панталоны.
– Да! – прошептала она. – О да! Последнее слово закончилось криком боли, когда он впился зубами в ее затвердевший сосок. Одной рукой он расстегнул брюки и освободился от них.
– Миранда, – глухо выдохнул он. – Мы не должны этого делать. Особенно здесь в гостиной твоих друзей.
Вместо ответа она обхватила его руками за шею. Правую ногу она закинула ему за спину, открывая ему свое горящее страстью тело. Влажное и горячее, оно прижималось к нему. Миранда начала двигать бедрами.
– Я хочу тебя, Шрив. Я хочу тебя прямо сейчас.
Сунув руки ей под панталоны, он сжал ее ягодицы. Они были не мягкими и податливыми, как у женщины, лежащей под мужчиной, а упругими и напряженными.
Он не мог ответить точно: он приподнял ее или она взобралась на него. Это не имело значения. Внезапно она оказалась над его членом, полностью открытая, готовая принять его.
Ее по-прежнему сотрясала дрожь.
– Шрив… – Она действительно произнесла его имя? Или только подумала?
Он прогнулся в спине и, резко подавшись вперед, одним точным движением вошел в нее. Она вскрикнула от восторга, почувствовав его в себе, ощутив, как он проник в самую ее глубину. Он сделал одно движение, второе. На третий раз наступила разрядка. Всю суть своей жизни, своей любви к ней он выплеснул в нее.
Она вскрикнула снова. Ее бедра задвигались, ее влагалище ласкало его член, то сжимая, то отпуская его. И. теперь Шрив застонал от наслаждения, сравнимого с болью, чувствуя, как с каждым ее движением силы покидают его.
Некоторое время они стояли тесно сплетясь руками и ногами. Потом Миранда разжала ноги и скользнула вниз, лаская его при этом.
Шрив покачнулся и почти упал на низенькую скамеечку. Когда ноги Миранды коснулись пола, она обняла его за шею рукой и опустилась к нему на колени, закрыв себя и его своими юбками. Для любого, кто вошел бы в комнату, все выглядело так, словно она просто сидит у него на коленях. Она закрыла глаза и положила голову ему на грудь.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – И спасибо тебе. Спасибо.
Он поцеловал ее в висок, его глаза были тоже закрыты.
– Не стоит благодарности. Поверь мне, Миранда, удовольствие было взаимным.
Сцена девятая
Бывало, расколют череп,
человек умрет – и тут всему конец.[43]
