Единственный Колдовской Камень, который она когда-либо видела, принадлежал Фейдиру, а у Гэйлона, насколько она успела заметить, не было на шее никакого амулета или брелка.
Ящики стола оказались заперты и не поддались ее усилиям.
Разочарованная, Джессмин попыталась ковырять твердое дерево острием Кинжала, но уже знакомый странный импульс заставил ее бросить это занятие. Джессмин догадалась, что это, наверное. Камень зовет ее, вот только где он может быть?
Странный звук заставил ее вздрогнуть. Металл чиркнул о металл. Кто-то ковырялся ключом в замочной скважине входной двери. Джессмин застыла на месте, чувствуя, как паника начинает охватывать ее. Слабая голубая вспышка привлекла ее внимание. На столе, в маленькой фарфоровой миске лежал золотой перстень, в который был вставлен грубый серый камень. Ключ в замке повернулся. Не раздумывая больше, Джессмин схватила перстень, и лишь только ее пальцы коснулись Камня, он вспыхнул ярким голубым светом.
Джессмин почувствовала во всем теле сначала огонь, потом — леденящий холод. В ее мозгу возникли десятки образов Гэйлона, и на краткий миг принцесса ощутила его боль, страх, ненависть и страсть. Дверь в покои заскрипела. Джессмин, не обращая более внимания на свое внутреннее смятение, надела перстень на средний палец и метнулась к балкону. Уже спускаясь с балкона по виноградной лозе, она потеряла второпях опору под ногами и свалилась на землю, в кровь раздирая руки и лицо. К счастью, все обошлось, и принцесса, проворно вскочив, скрылась в темных кустах.
Вернувшись к потайному ходу в стене замка и прижавшись к холодным камням, Джессмин перевела дух. Ее всю трясло. Камень на ее пальце слегка пульсировал мягким голубым светом, вторя частым ударам ее сердца. Нужно было спешить.
Голубое сияние Камня освещало Джессмин путь, когда она спускалась по скользким сырым ступенькам в подземелье замка. Этот ход был построен с одной-единственной целью: дать возможность королю незаметно скрыться, если это ему когда-то понадобится. Из королевских покоев можно было попасть не только в сад, но и в подземные лабиринты, ныне превращенные в тюрьму.
Со следующей площадки лестницы можно было попасть в винные погреба — запах бродящего в чанах вина очень сильно чувствовался даже сквозь запертую дверь. Джессмин не задержалась здесь и продолжила спускаться вниз, ведомая гораздо более зловещим запахом — запахом смерти и страдания.
То, о чем просила ее Миск, пугало Джессмин, однако Камень Гэйлона пугал ее гораздо сильнее. Колдовской Камень не обжег и не искалечил Джессмин только потому, что он чувствовал чуть ли не магическую эмоциональную связь, которая возникла между принцессой и Гэйлоном еще в раннем детстве. Однако это не могло продолжаться вечно. У Камня мог быть только один хозяин. Джессмин не могла воспользоваться магическими силами Камня, и та тонкая нить понимания, которая связала Камень, Гэйлона и ее, могла вот-вот оборваться. Откуда ей это стало известно — Джессмин не задумывалась, она просто чувствовала, что ее мысли перестали быть только ее мыслями. Давно забытые воспоминания и картины вставали перед ее мысленным взором отчетливо и ясно, словно что-то такое, что произошло буквально вчера. Были среди этих воспоминаний и совсем незнакомые ей эпизоды, в которых ревел огонь, лилась кровь и витал запах смерти, — это была память Гэйлона, память об убийстве отца, память о сражении с солдатами Нанкуса на заснеженном склоне холма. Джессмин видела, как принц бесшумно убивает стражников при помощи маленького кинжала, очень похожего на тот, который она держала в руке, и поражалась силе его ненависти и гнева. От всего этого у нее даже закружилась голова, но она продолжила спускаться вниз.
Лестница в конце концов вывела Джессмин в огромную комнату, чуть ли не вдвое большую, чем зал для приемов на первом этаже Каслкипа. В центре комнаты в глубокой яме пылал огонь, и в его свете Джессмин разглядела темный силуэт сидящего человека. Джессмин понимала, что ей надо каким-то образом пройти мимо него незамеченной к противоположной стене, откуда начинались темные коридоры, однако в ее сердце закралось сомнение. Коридоров было много, и в каждый из них выходило по много камер. В какой из них ей искать Гэйлона?
— Рамм!
Резкий крик эхом отдался от каменных стен, и человек у огня подпрыгнул от неожиданности. Навстречу ему двигалась из темноты фигура высокого мужчины. Голос принадлежал Нанкусу, и Джессмин поспешно отступила глубже в тень, прикрывая ладонью голубое сияние Камня. Нанкус и Рамм некоторое время о чем- то тихо совещались, а затем вместе пошли в один из темных коридоров.
Джессмин ни секунды не колебалась. Низко пригибаясь, она пересекла комнату, радуясь тому, что ее босые ноги не производят никакого шума. Те, кого она преследовала, как раз скрылись за изгибом коридора, и Джессмин последовала за ними. Теперь принцесса шла медленнее, осторожно прислушиваясь. В одной руке Джессмин держала кинжал. Голоса Нанкуса и Рамма доносились до нее из-за поворота тоннеля.
— Допрос будет вести лорд Фейдир, — сказал голос Нанкуса. — Король до сих пор не вернулся, и он начинает терять терпение. Твое дело — применить свое умение, когда понадобится.
— Не надо учить меня, капитан, — коротко ответил второй голос. — Мы с лордом Фейдиром часто работаем вместе, его милость и я. Лорд Фейдир доверяет моей сноровке.
За поворотом Джессмин обнаружила еще один тоннель, который пересекал тот, по которому она двигалась. Голоса стихли, и Джессмин услышала, как ее ноги шуршат по засыпанному соломой полу. Испугавшись, что Нанкус или Рамм услышат ее шаги, Джессмин резко остановилась. Некоторое время она стояла в нерешительности и прислушивалась. До слуха ее больше не доносилось никаких звуков, кроме потрескивания камышовых свечей, укрепленных на стенах. Не слыша больше голосов мужчин, Джессмин не знала, куда ей идти.
Бездействие становилось невыносимым, и Джессмин решила повернуть направо. Но стоило ей сделать только один шаг, как из-за угла вдруг высунулась рука в перчатке и крепко схватила ее за ту руку, в которой Джессмин держала кинжал.
Джессмин негромко ахнула и подняла глаза. Капитан Нанкус, казалось, был изумлен не меньше нее.
— Клянусь Владыками Преисподней! Что это? Неужели я поймал призрака? — капитан нахмурился. — Король объявил, что вы погибли от яда, миледи, но мне почему-то кажется, что вы такая же живая, как и я. Не сочтите меня невежливым, миледи, но почему вы пришли сюда и почему на вас такая странная одежда?
— Отпусти меня! — воскликнула Джессмин и попыталась высвободить руку.
Ее попытки только развеселили Нанкуса.
— Ну уж нет, — он рывком притянул Джессмин к себе и обхватил за талию свободной рукой.
Джессмин ударила его в лицо сжатым кулачком. Перстень на ее пальце задел капитана по скуле, и Камень коснулся кожи. Колдовской Камень немедленно вспыхнул, на мгновение ослепив обоих. Нанкус вскрикнул от боли, и Джессмин почувствовала запах горелого мяса. Ее рука, сжимавшая кинжал, оказалась свободной, и принцесса немедленно этим воспользовалась. Ее удар, однако, пришелся в кирасу Нанкуса. Капитан пришел в себя и взмахнул рукой, чтобы снова схватить ее за руку, и Джессмин, не помня себя от отчаяния, сделала еще один выпад, целясь куда-то вверх. Удар пришелся в незащищенную шею Нанкуса, и клинок вошел по самую рукоятку. Нанкус качнулся назад, зажимая рану рукой, но алая кровь брызгала между его пальцами.
— Миледи? — прошептал Нанкус, привалившись к стене. Затем колени его подогнулись и он сполз на пол. Глухо звякнули доспехи.
Держа кинжал наготове, Джессмин повернулась к Рамму, стоявшему неподвижно у двери камеры.
— Миледи, прошу вас, не надо! — воскликнул палач. — Отложите ваш ножик, пока вы не поранились.
— Если кто-то и будет ранен, так это ты, — мрачно заметила Джессмин. — Стой и не двигайся.
— Я стою! И не двигаюсь. Вы видите? Старина Рамм ни капельки не шевелится, — пробормотал Рамм, но испуг его показался Джессмин напускным. В угольно-черных глазах палача вспыхнули хитрые огоньки.
— Где принц? — спросила Джессмин, взмахнув кинжалом перед самым его носом.
— Вот он, здесь, госпожа, — Рамм похлопал ладонью по двери.
— Освободи его.
— С радостью, миледи.
Рамм снял с пояса связку ключей и вставил один из них в скважину замка. Ржавый механизм отозвался
