Слишком рискованно после всего, что она до сих пор претерпела.
Впрочем, выбор в данный момент невелик. За квартиру заплачено вперед за три месяца, из которых еще два впереди. Большая дыра, пробитая в имеющемся запасе наличных, расширилась после выплаты утром месячного аванса за комнату матери в пансионате «Бексхилл-Лаунс». Оставшегося на кредитке хватит на пару месяцев, если снять номер в дешевом отеле. Потом придется прибегнуть к запасам. Для этого необходимо отделаться от Рики.
Эбби поблагодарила Бога за чистую случайность, которая пока не позволила переложить их в новый депозитный сейф.
Зная Рики, следовало догадаться, что он спец в электронике. Однажды похвастался, что на него работает администрация половины лучших отелей Мельбурна и Сиднея, передавая пластиковые карточки, которыми открывались номера съехавших постояльцев. На карточках содержится информация с кредиток и домашние адреса. Он сообщил, что на подобную информацию у него есть покупатель и что это мошенничество – информационные услуги, по его выражению, – кормит его гораздо лучше, чем законный бизнес.
Эбби вошла в подъезд, направилась по коридору к квартире. С дороги дважды звонила, проверяя, все ли в порядке. В первый раз, около половины одиннадцатого, услышала от матери, что слесарь обещал явиться к одиннадцати. Второй раз, час назад, узнала, что он уже пришел.
Однако с изумлением и недовольством обнаружила, что дверь открывается старым ключом. Еще сильней встревожилась, не заметив никаких следов пребывания слесаря. Громко окликнув мать, влетела в гостиную.
Обомлела, не видя ковра. Памятный с детства красный ковер, с которого она вчера сметала рисовый пудинг, исчез. Остались только пятна на грубых голых досках пола.
На секунду мир пошатнулся, пока Эбби старалась понять, зачем надо было убирать ковер, ставя новые дверные замки. Тут что-то не так.
– Мам! Мама!.. – завопила она на случай, если мать на кухне, в туалете, в спальне.
Где Дорис, которая обещала сидеть тут все утро?
Эбби в нарастающей панике обежала каждую комнату, выскочила из квартиры, взлетела по лестнице, прыгая через две ступеньки, позвонила в дверь соседки, застучала для верности кулаком.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышался знакомый скрежет цепочек и дверь приоткрылась на несколько дюймов. Дорис в огромных темных очках осторожно выглянула, приветливо улыбнулась и распахнула створку пошире.
– Привет, моя дорогая!
Эбби сразу почувствовала облегчение от радушного приветствия соседки, ожидая услышать, что мама здесь, у нее.
– Ох, привет… Просто хочу узнать, что там у нас внизу происходит?
– Со слесарем?
Значит, слесарь был.
– Да.
– Ну, милочка, он сразу взялся за работу. Очаровательный молодой человек. А что?
– Вы у него документы проверили, как я просила?
– Да, моя дорогая, он предъявил фирменную карточку. У меня с собой была лупа, и я прочитала. «Локворкс», верно?
У Эбби зазвонил телефон. Она взглянула на дисплей, высветивший новый номер матери. Посмотрела на Дорис:
– Спасибо. Все в порядке.
Дорис предупредительно подняла палец:
– Что-то горит в духовке! Забегайте, если понадобится.
Она закрыла дверь, а Эбби ответила на звонок.
Прозвучал голос матери. Дрожащий, глухой, неуверенный, будто она читала написанный текст.
– Эбби… Рики хочет с тобой поговорить. Пожалуйста, сделай все, что он скажет.
Трубка намертво замолчала.
Она лихорадочно набрала мамин номер. Сразу попала на голосовую почту. Почти в ту же секунду прозвучал входящий звонок. На дисплее появилась надпись «Номер не определяется».
Это Рики.
88
– Где моя мать? – завопила Эбби, не дав ему даже слова сказать. – Говори, ублюдок, где она?
Дверь у нее за спиной приоткрылась, пожилой мужчина выглянул на лестницу, потом громко захлопнул дверь.
Проклиная себя за чертовскую глупость, которую совершила, оставив маму на попечение пожилой женщины, Эбби метнулась в тихий угол.
– Я должна с ней немедленно поговорить. Где она?
– С твоей матерью все в полнейшем порядке, – заявил Рики. – Уютно, как клопу в ковре, на случай, если тебе интересно, куда он подевался.
Прижимая к уху телефонную трубку, Эбби пробежала вниз к материнской квартире, закрыв дверь, влетела в гостиную, поглядела на голый пол с пятнами. По щекам текли слезы, ее била дрожь, она начинала утрачивать ориентацию во времени и пространстве – первые признаки приближавшегося приступа паники.
– Рики, я звоню в полицию. Больше ничто меня не остановит. Понятно? Сейчас же звоню.
– Сомневаюсь, Эбби, – услышала она в ответ. – Ты для этого слишком умна. Что скажешь? «Я обобрала человека до нитки, а он меня нашел, взял мою мать в заложницы»? Тебе кое за что придется ответить. В современном западном мире со всеми его финансовыми и налоговыми законами приходится отчитываться за дорогостоящее имущество и значительные суммы денег. Как собираешься объяснять, откуда такой капитал у официантки мельбурнского бара?
Она снова крикнула в трубку:
– Теперь мне на это плевать! Понял?
Помолчав, Рики ответил:
– По-моему, понял. Ты меня обокрала не по случайному побуждению. Вы с Дэйвом давно и старательно разработали план, правда? Он подробно тебе разъяснил, в каких позах со мной надо трахаться, или вы попросту
– Мама тут совсем ни при чем. Вези ее обратно. Вези сюда, и мы с тобой потолкуем.
– Нет. Ты мне вези все, что взяла, и мы с тобой потолкуем.
Паника обострялась. Эбби глубоко дышала, голова горела. Вновь показалось, будто она уже наполовину отделилась от умиравшего тела. Шагнула в сторону, наткнулась на диван, отчаянно ухватилась за подлокотник, развернулась и села, покачиваясь.
– Разъединяюсь и звоню в полицию, – прошептала она.
Но чувствовала, что лишилась уверенности, и понимала, что он это слышит.
– Хорошо, а дальше?
– Плевать. Мне плевать, черт возьми! – повторяла Эбби громче и громче, как раскапризничавшийся ребенок. – Наплевать, будь я проклята!
– Проплюешься. Потому что полиция обнаружит хронически больную женщину, покончившую с собой, и ее дочь-воровку, которая плетет какие-то байки про ограбленного ею человека, причем тот, кто ее на это толкнул, вряд ли сможет выступить свидетелем, подтвердив показания. Поэтому хорошенько подумай, хитрая сучка. Сейчас дам тебе отдохнуть, заварю мамочке чашечку чаю, потом перезвоню.
