какой-нибудь накурившийся опиума индийский факир. Но ты лежишь, потому что та боль, которая уже есть, ничем не хуже той, которая может быть. И повторяешь точно мантру:
Ты лежишь долго. До тех пор, пока за тобой не приходят охранники в необычной, похожей на снегоступы обуви. Старший охранник, тот, что изображал простачка, больше не улыбается. Потому что видит твоё лицо и слышит твои слова.
— Аукнется. Всем аукнется.
И только когда тебя подхватывают с трёх сторон, двое под мышки, один за ноги, ты позволяешь себе потерять сознание…
Первые две мысли Олега, когда он пришёл в себя, были совсем нецензурными. Третья звучала примерно так: «Какого хрена!»
— Эй! Ты чего? — вскрикнул Гарин.
Невозможно сосчитать, в скольких кинобоевиках обыгрывалась сцена, когда герой, проснувшись или очнувшись от обморока, первым делом видит направленное ему в лицо ружейное, пистолетное или автоматное дуло. Ситуация, в которой оказался Гарин, была из того же разряда, но вместе с тем качественно иная. Ему в лицо смотрело не дуло, а торец автоматного приклада, так что Олег, не напрягая зрения, мог разглядеть все царапины на стальной накладке. По ту сторону автомата маячила озабоченная физиономия Столярова.
— Кто ты? — строго спросил он.
— В каком смысле?
— Кто ты? — не меняя интонации, повторил Михаил.
— Совсем свихнулся? Я — это я!
Видимо, этот малоинформативный ответ Столярова удовлетворил. Резким движением он отставил автомат и протянул Олегу руку.
— Давай.
Тот с опаской взялся за протянутую ладонь, медленно сел и спросил:
— Ты чего хотел-то?
— Уже не важно, — обронил Михаил. — Встать можешь?
Гарин осторожно подвигал головой, пригладил рукой волосы и только теперь заметил, что на нём больше нет «венца».
— Встану. Но не сразу, — признался он. — Голова немного кружится. Я не кричал?
— Нет. По мне, так ты просто спал. Только мимика была чересчур выразительной для спящего. А что ты помнишь?
— Ничего, — сказал Олег, но тут же поправился: — Пытки. Было что-то про пытки.
— Ясно… — По лицу Столярова, как обычно, невозможно было понять, что именно ему ясно. — Что-то ещё?
— Может, и ещё что-то снилось, но запомнилось только это.
Гарин посмотрел по сторонам. Он сидел под открытым небом на берегу водохранилища. Входное отверстие водозабора, ставшего их убежищем на время выброса, виднелось метрах в десяти впереди. — Это ты меня вытащил?
— Я. Не было смысла терпеть эту вонь, когда выброс всё равно закончился. Зато теперь дышится легко, как после грозы. — Михаил демонстративно сделал глубокий вдох. — Как будто воду в аквариуме поменяли. В смысле, воздух.
— Не только воздух. Аномалии тоже обновились. Теперь только успевай следить.
— Да я вроде слежу.
— Угу, — неопределённо буркнул Олег. — Тушку видишь? — Он указал рукой.
Шагах в пятнадцати от того места, где он сидел, у самой кромки воды лежал трупик небольшого зверька, определить породу которого не представлялось возможным. Труп напоминал первую самостоятельную работу начинающего таксидермиста, который сумел распотрошить животное, но не смог сшить чучело.
— Что это было? — спросил Столяров.
— Водяная крыса или тушкан, — пожал плечами Гарин.
— Я не о том. Это его выбросом так… вывернуло?
— Нет, выброс трупы не уродует. Это аномалия. Свеженькая.
— «Мясорубка»? — предположил Михаил.
Олег ненадолго задумался и помотал головой.
— Нет. Ты же сам сказал: вывернуло. Это «изнанка». Она хуже.
— Чем хуже?
— На неё детектор не пищит.
— Действительно. — Столяров провёл рукой по выпирающему карману. — Как же её обнаружить?
— Разряженную — по такой вот вывернутой тушке, а действующую… Есть способ. Если приглядеться, трава внутри изнанки отбрасывает тень навстречу солнцу.
— А ночью?
Гарин поднял глаза на Михаила.
— Ночью лучше не гулять.
Он со стоном поднялся с земли и медленно заковылял в сторону изуродованного трупа.
— Ты куда это? — всполошился Столяров. — Идти-то сможешь? А рюкзак нести?
— Если повезёт — да.
— В смысле? Ты куда вообще полез? Хочешь, чтоб и тебя вывернуло, как тушкана?
Не обращая на него внимания, Олег опустился на колени и подобранным с земли прутиком принялся рыться в траве рядом с трупом. Полминуты спустя он удовлетворённо кивнул:
— Повезло! — и заковылял обратно к Михаилу.
— Слушай, загадочный… — не выдержал тот. — Может, хватит?
Вместо ответа Гарин разжал кулак.
— Смотри!
На его ладони Столяров увидел два одинаковых вытянутых камешка длиной чуть меньше мизинца, похожих на кусочки чёрного стекла или хрусталя.
— Что это? — спросил он.
— Повернись спиной — узнаешь, — улыбнулся Гарин.
— Что за детсадовские шутки, — проворчал Михаил, однако просьбу выполнил.
Олег быстро расстегнул боковой кармашек на рюкзаке Столярова и сунул в него один из найденных в траве камешков.
— Чувствуешь что-нибудь? — спросил он.
— Я так и знал, — сурово начал Михаил, но вдруг осёкся. — Погоди. Ты у меня там что-нибудь вытащил? — Он недоверчиво подвигал плечами, подёргал лямки рюкзака и даже пару раз подпрыгнул на месте. — Я как будто на Луне!
— Скорее на Марсе, — поправил его Гарин. — «Волчьи слёзы». Если положить такую в рюкзак, его вес уменьшится примерно вдвое.
— Чёрт! — Столяров обернулся к товарищу и повторил. — Чёрт! Где ж ты раньше был! Мы могли бы взять «Гадюки» у пуховских шестёрок. Мы могли бы взять ещё гранат. Коньяку, наконец! А то я одну фляжку прихватил, а две пришлось оставить. Мы бы столько всего могли…
— Теоретически. Действие артефактов ослабевает по мере удаления от породившей их аномалии. Часа полтора, максимум два, и рюкзак будет весить, как прежде.
