Графоманы от ИЗО, так сказать, с немного мировым значением.
Как оказалось, зря он грешил на мою учительницу - немного в современных тенденциях она разбиралась, и имя отца слышала. После его слов преподавательница вдруг резко поменяла свою точку зрения, объявив Томаса едва ли не современным гением. Педагоги потом в три соловья разливались перед ним, перехваливая, как только могли. Я уже больше никогда не парилась на рисовании - пятерки мне были обеспечены.
Пока я вспоминала этот далекий эпизод из своего прошлого, Томас справился с кистью, беспечно кинул ее на мою кровать и начал:
- Ты знаешь, обычно я не лезу в вашу жизнь в виду своих очень либеральных взглядов на воспитание детей, но...
- Что ты этим хочешь сказать? - удивилась я.
- Просто я вижу твою подавленность. Ты чем-то озабоченна. Вернее, была озабочена, а теперь сияешь, словно маленькое солнце семьи Радовых. Ничего не хочешь мне сказать?
- Нет, - улыбнулась я. В самом деле, не буду же я отцу рассказывать всю эту идиотскую историю, заваренную непонятно кем.
- А что с тобой все же было? Тебя кто-то обидел?
- Нет, ты что. Просто я такая из-за зачетной недели. Почти ничего не выучила.
- А, - тут же махнул рукой Томас, - не парься, то есть не беспокойся, я хотел сказать. Зачетной неделей меньше, зачетной неделей больше. Не сдашь, так...
- Меня выгонят, - скороговоркой сказала я.
- ...так восстановишься. Учеба в жизни - не главное.
- Вот дурак, - засунул голову в комнату Леша, - Катька, не слушай его. Слушай дядю Володю Ленина. Учись, учись и вообще, поступай в аспирантуру. Будешь ученой дамой. Тогда тебе замуж даже выходить не надо будет.
- Почему? - одновременно с папой спросил мы.
- Наука тебе будет вместо мужа, - захохотал дядя и спросил, - я тут еще одну комедийку нашел. Кто будет смотреть?
- Пошли, Катрина, посмотришь с нами, а поучишь завтра. Учеба не волк, тебя не съест. И не убежит - только ты можешь от нее убежать, - согласился Томас, и я все же отправилась с ними к телевизору.
О зачетной неделе, Кее и прочих думать мне не хотелось. Разве что немного об Антоше.
Нет, все-таки о Кее хотелось, а он, гад, даже не звонил и не писал. Это меня печалило, но я понимала, что это лучше, чем, если бы он ходил за мной, приставал - и это все перед носом Ниночки. Пусть лучше он со своим ущемленным и болезненным самолюбием оставит меня в покое. Алина лучше ему подходит, чем я. Они красивая пара... Страстная. Я же видела, как они друг на друга смотрят.
Если мысли о Кее заставляли меня переживать, то ранним утром меня порадовал Антоша, чудик и, по совместительству, человек, рядом с которым я чувствовала себя уютно. Как он и обещал, курьер принес мне фотографии, положенные в большой бледно-розовый конверт и романтично перевязанные тонкой оранжевой ленточкой, а вместе с ними две красивые коробки. Одна из них, круглая, солнечного золотого цвета, оказалось набита неизвестными мне необыкновенно вкусными конфетами, обернутыми в фольгу. Все надписи на коробке были на французском, кажется, языке. Во второй коробке, тяжелой и весящей килограмма два, не меньше, обитой нежно-фиолетовым бархатом, гордо возлежала цветочная композиция, выполненная в виде сердца из множества роз и крупных белых цветов.
Увидев это чудо, я даже рот рукой прикрыла - от удивления. Как же красиво. Действительно, это волшебно. Вот Кей до такого не додумался бы.
Леша, вместе со мной успевший засунуть свой любопытный нос в подарки от Антона, присвистнул, вертя в руках коробки.
- Ты все же стала Золушкой? - внимательно поглядел он на меня.
- Леш, какой Золушкой? Пошли лучше чай с конфетами пить? - я сказала так специально - не хотела, чтобы беспринципный дядя увидел конверт и вырвал его у меня из рук, чтобы посмотреть, что там такое.
- Слушай, по тебе прямо можно книгу писать: 'Золушка - жена Рокфеллера', - ухмыльнулся родственник, доставая аккуратно одну из конфет - тоже в фольге золотого цвета, и внимательно рассматривая ее.
- Да ну?
- Ну да. Катька, это кто прислал? - почему-то понюхал коробку с конфетами дядя.
- Антон, - пожала я плечами.
- Так вот кто наш личный Рокфеллер! - обрадовался тут же Алексей. - Слушай, ни в коем случае его не бросай, окей? Делай все, что он скажет, хвали его и делай комплименты, бегай вокруг него на голове, и обязательно приглашай его к нам в гости как можно чаще, ясно?
- Чего? Почему? - не поняла я.
- Паренек, который своей девочке может прислать такой шоколад и такие цветочки - находка! - с восторгом заявил дядя. - Да он богатый малый: как раз тот зять, который нужен нашей творческой семье... Теперь мне совсем не жалко инвистировать тебя в него.
С этими словами он пошел на кухню, где аккуратно принялся разворачивать каждую конфету. Фольгу он осторожно клал отдельно.
- Ты чего? - внимательно следила я за действиями свихнувшегося дяди.
- Катя, ты знаешь, что это за конфетки?
- Какая разница?
- Это 'Дефали', племяшка моя неразумная! Одна из самых известных марок шоколада, швейцарская! - всегда был в курсе всего модного и дорогостоящего Леша. - Мало того, что у них шоколад изготовлен из бобов самого высокого качества, так это еще один из самых дорогих шоколадов мира. Да за фунт, наверное, долларов пятьсот-шестьсот отдать нужно! А знаешь почему? А потому что вся фольга, в которую конфетки завернуты - золотая! Двадцатичетырехкаратная золотая фольга, сечешь фишку? Да ее вручную наносят!
- Антон обеспеченный мальчик, - не знала я о том, что шоколадная обертка может быть такой драгоценной. Тропинин что, с ума сошел, дарить такие подарки??
- Хорошо, что он обеспеченный. Аж от сердца отлегло. И цветочки он тебе дорогие прислал. Надо же, ухажер какой, - фыркнул Леша. - Он что, перед тобой провинился?
- Нет, мы не ссорились. И прекрати встревать в свою личную жизнь, - возмутилась я.
- Да не в ссорах дело, дорогуша, - не расслышал вторую часть моего предложения наглый Алексей. - Некоторые мужчины, знаешь ли, подарками пытаются сгладить свою вину... Да что я тут перед тобой распинаюсь, я же опаздываю! Смотри, Катька, я спрячу наше золото - не трогай его. И конфеты ешь быстрее - чтобы тебе больше досталось. Какой у нас удачный одногруппник…
С этими словами он, умудрившись забрать добрую треть шоколадок, убежал, оставив меня в недоумении.
Телефон Антона был недоступен, и поблагодарить его я не смогла.
И стала рассматривать фото. Вот они - двадцать красивых фотографий, черно-белых и цветных, в самых разных ракурсах, где счастливая я была снята в тот самый день, когда мы вдвоем беспечно гуляли, а потом пошли к нему домой. А где-то у меня есть фото с Кеем, где мы вместе сидим под солнцем.
Эй, второе я, кого же я люблю из близнецов?
Прикинь, если у них еще и третий брательник есть, а? Ахахаха. Но на самом деле я не знаю, кого.
Я не знаю.
А потом началась зачетная неделя - время серьезнейшей активации мозга любого среднестатистического и не очень студента, прокуковавшего весь семестр и работающего живым и наглядным воплощением известной шутливой поговорки: 'от сессии до сессии живут студенты весело'. Честно сказать, я жила не то, чтобы совсем уж весело, но и не парилась с учебой, как некоторые мои
