Во всей истории Биллика особое удивление вызывает борьба, развернувшаяся за спасение жизни шарлатана. Эту кампанию возглавили католический священник, преподобный П.Дж. О'Кэллэген из «Павлианских отцов» и монашка сестра Роза из ордена Святых Сердец. Они развернули сбор пожертвований и в итоге собрали нужную сумму денег на судебные издержки Биллика. Кульминация сражения наступила в июне 1908 года перед апелляцией в Верховный суд. 7 июня отец О'Кэллэген провел богослужение в честь Биллика в окружной тюрьме, на котором можно было наблюдать странную сцену: четыреста заключенных, стоя на коленях, молили Бога спасти шарлатана от виселицы. Еще одно богослужение прошло в тюрьме через два дня, на которой молитвы возносили отец О'Кэллэген, Джерри Взрал, жена Биллика и их десятилетняя дочь, а многие заключенные рыдали и стонали. Сокамерник Биллика, известный грабитель по имени Милуоски, цеплялся за Биллика, целовал его постоянно и рыдал во время продолжительных молитв. После службы заключенные дарили цветы отцу О'Кэллэгену, тюремному надзирателю и сестре Розе.
10 июня петиция, которую подписали двадцать тысяч человек, поступила в Государственную комиссию по помилованиям; в этот день в Вест-Сайде было проведено пять массовых митингов в честь Биллика, на которых женщины плакали и выли, не желая, чтобы Биллика повесили. На всех митингах главным оратором был отец О'Кэллэген. Также выступал Джерри Взрал, заявив со слезами на глазах, что он лжесвидетельствовал на суде против Биллика. Комментируя митинги, инспектор Шиппи, чье отношение было, пожалуй, наименее окрашенным эмоционально, сказал: «Биллик – хладнокровный убийца наихудшего сорта, и он просто обманывает тех, кто выступает в его защиту».
Однако же в итоге Биллика не повесили. В январе 1909 года по рекомендации Комиссии по помилованиям губернатор Чарльз С. Денин заменил смертный приговор на пожизненное заключение. 1 февраля его перевели в государственную исправительную колонию в Джолье. Впоследствии губернатор Эдвард Ф. Дюн помиловал убийцу, и 4 января 1917 года тот вышел на свободу.
Глава 7
«ГОРОДОМ ПРАВИТ УЖАС»
1
В промежутке между 1890-м и 1910 годами территория Чикаго увеличилась почти до двухсот квадратных миль, а численность населения достигла 2 185 283 человек, прирост за двадцать лет составил больше миллиона. Чикаго обогнал Филадельфию, став вторым после Нью-Йорка как по численности населения, так и по финансовому обороту; ежедневно там проводилось банковских взаиморасчетов на сорок миллионов долларов, а налогооблагаемой собственности там было на два миллиарда пять миллионов долларов. «Чикаго, – писалось в одной из журнальных статей в 1910 году, – выделялся масштабами своих финансовых учреждений, великолепными парками и общественными спортивными площадками, университетами, эффективной общественной системой школьного образования; что же касается других учреждений образовательного и художественного характера, повышающих культурный уровень, то с их помощью Чикаго получил просвещенное, культурное и прогрессивное население».
Но Чикаго выделялся также и другим: масштабами преступлений и социальными проблемами, политической коррупцией, беспомощностью полицейского управления; несовершенством законодательства о строительстве, что привело к ужасным последствиям 30 декабря 1903 года, когда шестьсот два человека погибли в огне при пожаре в «Ирокезском театре»; и многоязычным населением. Нерегистрируемым и практически неуправляемым стал наплыв иммигрантов, который из маленькой струйки в 1890-м перерос в бурный поток в первые десять лет XX века. Бандиты и законопослушные граждане из Европы тысячами хлынули в Чикаго, принося с собой свои традиции и ненависть, свою вражду и кровную месть, свои особенные способы отмщения и ответных действий, расселяясь этническими группами и сопротивляясь даже слабым попыткам американизировать их. К 1890 году из всех американских городов в Чикаго проживало самое большое количество поляков, шведов, норвежцев, датчан, цыган, хорватов, словаков, литовцев и греков; по количеству проживающих в городе цыган Чикаго считался вторым во всем мире, по количеству шведов и норвежцев – третьим, по количеству поляков – четвертым и пятым – по количеству немцев.
2
Как и в предыдущие периоды роста населения города, криминальный мир опережал по темпам развития муниципальные структуры. Нельзя было не заметить, что город поделили между собой всемогущие игорные синдикаты, что процветает порочное содружество борделей и политиков, что идет возрастание влияния хозяев салунов, широко распространяется коррупция в полицейском управлении, что в итальянском и сицилийском кварталах появились вымогатели и убийцы из «Черной руки» и что наблюдается рост числа детских и молодежных банд, предшественников противозаконных организаций эпохи сухого закона. Преступность достигла невероятных размеров; в полицию поступали буквально тысячи сообщений о нападениях и ограблениях и сотни сообщений об убийствах. Шесть месяцев в 1906 году был период, когда ограбления со взломом совершались каждые три часа, простое ограбление каждые шесть часов и по убийству каждый день.
Газеты начали привлекать внимание чикагских «прогрессивных и просвещенных граждан» к сложившейся ситуации в начале лета 1903 года. Осенью того же года несколько гражданских организаций провозгласили, что будут бороться против господства криминального мира, и в декабре массовый митинг граждан учредил, как когда-то, комиссию двадцати пяти, целью которой было «искоренить преступность в Чикаго». Гражданская ассоциация выдвинула сто пятьдесят обвинений против Машмаута Джонсона и прочих за азартные игры, но никто так и не оказался в тюрьме. Карикатурист Клэр Бригс тщательно вырисовывал «доспехи», которые следовало надевать, если по необходимости люди покидали укрытие своих домов ночью, а мэр Картер Харрисон-младший всерьез предложил, чтобы этим отважным людям «разрешили носить пистолеты под одеждой». Мэр пообещал провести чистку, и «Америкэн» с сарказмом посоветовала ему начать ее с того, чтобы поменьше использовать право на помилование, которым наделили его по уставу города; газета выявила, что за шесть недель с 1 октября по 15 ноября 1903 года мэр помиловал сто десять человек, которые отбывали срок в Брайдуэлл за грабеж и другие преступления. «Воры и преступники, – писала «Америкэн», – хлынули на улицы вновь промышлять своими револьверами и дубинками, еще не начав даже отбывать срок». Были опубликованы данные, из которых следовало, что у многих освобожденных был «длинный послужной список» и что в большинстве случаев члены городского управления ходатайствовали о помиловании.
7 декабря 1903 года Государственная комиссия по помилованиям внесла очередную лепту в пополнение преступного мира, освободив Джимми Денлэпа, который на протяжении почти что сорока лет был одним из самых известных взломщиков и грабителей банков. В 1900 году он был приговорен к сроку в двадцать лет и препровожден в Джолье. Почти в то же время, как писали газеты, возвращается в Чикаго Майк Берк, чикагский вор, укравший в общей сложности полмиллиона долларов за время своей долгой и блестящей карьеры вора-карманника и мошенника. «Америкэн» предложила отпраздновать возвращение этих выдающихся граждан и официально предоставить им полную свободу действий на том основании, что они бы и так ее получили. На празднике предлагались следующие развлечения:
«Банкет за счет Государственной комиссии по помилованиям.
Ленч в клубе мошенников за счет Уильяма Пинкертона.
Прием на открытом воздухе за счет Объединенной ассоциации выдающихся граждан.
После приема пышное шествие, включающее в себя:
Оркестр грабителей банков;
Государственная комиссия по помилованиям и Джеймс Денлэп на помосте, как символ прогресса;
Оркестр бандитов с флейтами и барабанами;
Майк Берк в карете, увешанной часами, деньгами, кольцами, бриллиантами и кошельками, которые он украл;
Духовой оркестр мошенников;
Местное 326-е отделение ограбленных граждан;
Известные грабители и мошенники в омнибусах;
Убийцы – верхом;
Авторы дешевых романов – пешком».
В конце осени 1903 года Комитет членов государственного управления на какое-то время
