Чикаго. В него входили «темные речные районы»: негритянский, итальянский и цыганский кварталы, равно как и большие поселения русских, литовцев, греков, поляков, ирландцев и немцев численностью более двухсот тысяч человек и с самым большим количеством салунов. Полицейский участок был расположен на Максвелл-стрит на расстоянии трех кварталов на запад от Холстед-стрит, и «на его территории, – писала чикагская «Трибюн», – есть такие углы, салуны и дома, которые видели становление, деятельность и часто – смерть самых отъявленных преступников, которые когда-либо существовали». В двух кварталах от участка был угол Сангамон-стрит и Четырнадцатой улицы, известный на протяжении более чем двадцати пяти лет как Угол Мертвеца. Здесь было убито полицейских и преступников больше, чем в любом другом месте Чикаго.
В южной части Кровавой Максвелл, на Джонсон-стрит, располагалась школа Уолш, которая стала сценой самой известной борьбы, когда-либо описанной в летописях истории Америки, – войны между враждующими бандами школьников, которая началась в 1881 году и продолжалась почти тридцать лет, в течение которых несколько человек были убиты, застрелены или сильно покалечены обломками кирпичей и дубинками. Банды называли себя «ирландцы» и «цыгане», члены этих банд разделялись не по национальности, а по месту проживания: мальчишки, которые жили на востоке от Джонсон-стрит, были «ирландцами», а те, которые жили на западе от нее, были «цыганами». Несколько лет мальчики носили ножи и пистолеты в школу, и бывали случаи, когда они резали друг друга или стреляли друг в друга прямо в классах и сражались не на жизнь, а на смерть на улицах и на игровых площадках. Последняя перестрелка произошла в декабре 1905 года, когда двадцать пять «ирландцев» под предводительством известных по кличке Близнецы Майка и Джорджа Макгинисов, которые были еще и главарями небольших банд, выступили против такой же банды «цыган» под руководством Джо Фишера. До приезда полиции было сделано сорок или пятьдесят выстрелов, но никого не ранили. Возраст молодых бандитов колебался от десяти до пятнадцати лет, и многие были настолько малы, что держали пистолет двумя руками при стрельбе. Несколько лет после перестрелки 1905 года каждого мальчика, который ходил в школу Уолш, обыскивали, перед тем как разрешить им войти в здание.
11 февраля 1906 года чикагская «Трибюн» описала Кровавую Максвелл как «самый ужасный округ во всем мире». Там также говорилось:
«Более того. Это самый многонациональный район во всем мире. Такого многообразия людей разных национальностей и образов жизни не найти ни в одном другом районе. Он разделен на дюжины секций, где проживают не только европейцы, но и выходцы из Азии. <...> Это центр преступности всей страны. Самые отъявленные убийцы, разбойники и воры рождались здесь и вырастали в таких количествах, что превысили по численности любой другой район на поверхности земли. Упиваясь свободой, которую они получили из-за недостаточного контроля полиции, воодушевленные криминальными традициями, которые появились в районе до них, они жили больше как животные, а не люди, сотни и тысячи мальчиков и мужчин день за днем и год за годом вели преступный образ жизни.
Множество убийств, сотни перестрелок и вооруженных стычек, тысячи изнасилований, грабежей – таков ежегодный криминальный список этого злачного места, которое находилось в миле от сердца Чикаго. Убийцы, грабители, разбойники, карманники и другие преступники воспитывались здесь в ужасных условиях. Из Максвелл вышли многие самые ужасные преступники, если не сказать самые ужасные, которых Чикаго когда-либо видел. Из Максвелл вышли самые ловкие грабители, взломщики, воры любой масти; из Максвелл вышли самые жестокие банды. В общем, можно сказать, что ни в одном округе не было такого количества профессиональных преступников, сколько их насчитывалось здесь».
Территория, которая позже стала известна как Кровавая Максвелл, была «криминогенным районом», кишевшим бандитами, головорезами, ворами и другими преступники уже в середине 50-х годов XIX века. Этот район был главной колыбелью чикагской преступности почти три четверти века, хотя был короткий период в 80-х годах, когда полиция под руководством капитана Саймона О'Доннела, работавшего в полицейском участке на Двенадцатой улице, привела район, как писал Джон Дж. Флинн в своей летописи о чикагской полиции, «в состояние, близкое к приличному», заставив преступный мир покориться дубинкам. Но капитана О'Доннела вскоре перевели в другое место, и Кровавая Максвелл сразу же вернулась в прежнее состояние. Шесть лет после пожара 1871 года основное население района составляли ирландцы, и бандиты унаследовали все воинственные черты этой нации; жизнь в Кровавой Максвелл была сплошной непрерывной битвой. Характерной чертой местных жителей было самостоятельное решение всех проблем; ирландские бандиты старой закалки не прибегали к помощи, за исключением тех случаев, когда их атаковала полиция или другая банда, намного превосходящая по численности. Они начали собираться в банды, чтобы суметь противостоять угрозе переполнения района в 70-х и 80-х годах XIX века немцами и евреями; бандиты немецкой и еврейской национальности в ответ объединялись для самообороны, так же как это делали другие. За несколько лет расовые и национальные черты переплелись, но иногда корни вносили небольшие различия. Существовали банды, в которых были люди из дюжины стран. Но до конца 90-х годов XIX века превосходство оставалось за ирландцами.
Самой опасной из всех банд Кровавой Максвелл в последние пятнадцать лет XIX века была банда с Джонсон-стрит, лидером которой был Бафф Хиггинс, его помощниками были Кровавый Гери и Джонни Мортелл; банда с Генри-стрит, которая однажды, под руководством ужасного Криса Мерри, впоследствии повешенного за то, что запинал свою жену, которая была инвалидом, до смерти, однажды устроила двухчасовую перестрелку с отрядом полицейских; группировка Мортелла – Макгроу во главе с Биллом Мортеллом, который получил долгий тюремный срок, и Джеком Макгроу, который завязал и стал вести мирную жизнь преуспевающего каменщика; и банда Макгенов, которой руководили Джимми Макген, у которого была только одна нога, что не мешало ему быть крайне проворным, и его пять сыновей. Макген и его бандитское потомство были удачливыми ворами на протяжении многих лет. В 1903 году, когда семейка попала под обозрение чикагской «Джорнал», один из сыновей был в исправительной колонии, другой в исправительном доме, третий в тюрьме округа Кук, четвертый тоже где-то сидел, а пятого отец убил в пьяной драке.
Не менее важной, хотя и в другой области, была необычная банда воров, широко известная как банда Вейсс, или банда Байт, которая появилась в 1866 году, когда шесть сыновей и две дочери вдовы Маргарет Вейсс с Максвелл-стрит, переженившись, породнились с семьей Ренич, состоящей из десяти дочерей и двух сыновей. Дети от этих браков вновь переженились друг с другом, и к концу 90-х годов XIX века все родственники образовали клан более ста человек, каждый из которых, по данным полиции, был преступником и приблизительно двадцать из которых попали в тюрьму. Много лет главным штабом банды был отдельный дом на Купер-стрит в Лэйк-Вью, из которого полиция многократно вывозила краденые вещи. Номинально лидерами группировки в 90-х годах были Джордж и Мэри Миллер, но мозгами этой банды была сестра миссис Ренич, Ева Гуслер, больше известная как Ева Корова, которая была самой профессиональной карманницей и магазинной воровкой, которая когда-либо жила в Чикаго. Ева Корова планировала и разрабатывала все криминальные дела, в которых участвовала банда, а также обучала воровать детей, едва они начинали ходить. Один из необычных способов использования детей в магазинных кражах открыли в 1903 году, когда полиция арестовала Мэри Бостон и ее пятилетнюю племянницу в магазине. На миссис Бостон было очень широкое длинное платье с большими карманами, пришитыми изнутри, и она медленно двигалась по магазину, а маленькая девочка передвигалась вместе с ней под юбкой. Когда женщина видела вещь, которую она хотела украсть, она незаметно скидывала ее с прилавка, а ребенок поднимал ее и клал в один из карманов.
Криминалисты, которые допрашивали Криса Мерри, когда тот оказался за решеткой, описали его как «самый отборный цветок на поле преступности». Но «это, – писала чикагская «Трибюн», – был сарказм. Мерри был одним из самых ужасных преступников, когда-либо проживавших в Чикаго». Список преступлений, совершенных Мерри, был превзойден многими, но сомнительно, чтобы в Кровавой Максвелл или любом другом районе города жил более свирепый и мощный боец. У него были все данные – и темперамент и телосложение, – для этого популярного занятия; немногие обладали достаточным мужеством, чтобы выдержать натиск такого здоровяка с длинными руками, огромными кулаками и большим круглым лицом с маленьким носом и поросячьими глазками. Обычно Мерри был мрачен и угрюм, его посещали страшные припадки гнева по малейшему поводу, а то и безо всякого повода. В таких случаях, – как писала «Трибюн», – он становился сорвавшимся с привязи демоном и вел себя скорее как безумный зверь, чем как человек». Он рычал и ворчал, он дрался зубами, кулаками, ногами и любым оружием, которое
