полупрофессионалок каждую ночь. Обширное исследование, проведенное «Рекорд геральд» в 1907 году, привело к обнаружению того факта, что практически каждое заведение подобного рода в городе открыто нарушало закон, в большинстве случаев – с попустительства полиции и властей. Вот типичные описания заведений Вест-Сайда:
«Холстед-стрит, 119, принадлежит Бобу Миллеру: салун открыт после 1.00; мужчины и женщины пьют в дальней комнате; правила не соблюдаются; посетители находятся в крайней стадии алкогольного опьянения; многие спят на полу.
Холстед-стрит, 135, принадлежит Майку Фьюеру: условия отвратительные; посетители пьяны до отупения, женщины пристают в открытую, присутствуют пьяные девицы восемнадцати – девятнадцати лет, в так называемых водевилях женщины извиваются совершенно непристойным образом.
Холстед-стрит, 225, принадлежит Вилли Мерфи: по прибытии посетителя бармен зовет из дальней комнаты женщин; в дальней комнате мужчины и женщины валяются в различных стадиях опьянения».
Количество танцевальных залов в Чикаго колебалось от ста пятидесяти до трехсот[22], как минумум, сотня из них битком набивалась каждый день. Многие из оставшихся открывались только на периодически проводимые балы-маскарады, где не бывало полиции или других контролирующих лиц. Туда пускали молодых мальчиков и девочек, им подавали напитки, и во многих местах были верхние комнаты, куда можно было увести пьяную девочку, чтобы соблазнить или изнасиловать. Журналисты, побывавшие в танцевальном зале Гербера на Блю-Айленд-авеню на балу- маскараде, проводимом в январе 1905 года «развлекательным клубом», видели там, как мальчики в панталонах по колено пьют в баре, а девочки двенадцати – четырнадцати лет пьют и танцуют со всеми вновь прибывшими. А заведение Гербера было ничуть не хуже десятков других. Следователи Чикагской комиссии по нравам, побывавшие на множестве подобных балов в 1910 году, практически везде обнаруживали проституток. «Эти девушки и женщины, – гласит отчет комиссии, – открыто договаривались о встречах в близлежащих отелях или домах свиданий после танцев. Иногда их сопровождали сутенеры, ищущие себе тем временем новых жертв. Молодые люди приходят на эти танцы исключительно с целью «снять» себе девушку и предаться с ней развлечениям в отеле или в комнатах».
Пожалуй, самую плохую репутацию из всех танцевальных залов имели: «Прима», расположенная на Тридцать пятой улице; заведение Шумахера на Эшлэнд-авеню; «Дана» на западе Чикаго-авеню; клубный дом «Алма» на углу улиц Мэдисон и Полина; «Танцевальная академия Веллингтона» на севере Кларк-стрит, которая была в 1904 году на несколько месяцев закрыта после истории с самоубийством одной семнадцатилетней девушки; танцевальный зал Фрайберга на Двадцать второй улице между Уэбаш-авеню и Стейт-стрит, которым управляли Айк Блум и его свояк Солли Фрайдман; «Капитолий» на Двадцать второй улице и «Омаха» на Армур-авеню – оба последних принадлежали Эду Вейссу. Хуже всех было заведение Фрайберга, представлявшее собой типичный образец: на улицу выходил бар, а в задней части длинного танцевального зала, по которому были расставлены столики, на возвышении находился оркестр и была сцена, на которой выступали певицы и танцовщицы со своими вульгарными песнями и вызывающими телодвижениями. За исключением клуба «Эверли», заведение Фрайберга было, пожалуй, самым известным в Чикаго. «Рекорд геральд» писала о нем в 1905 году, что оно «несравнимо даже с другими кабаками Прибрежного района южной части города, которые все как один являются местом пьяных оргий». А пять лет спустя в докладе Чикагской комиссии по нравам зал Фрайберга описывали как «самое примечательное место в Чикаго». Доклад гласил: «Все постоянные посетительницы этого места – профессиональные проститутки, тренированные и обученные сначала заставить мужчину оставить в кабаке побольше денег на радость управляющим, а потом – утащить его с собой в отель или к себе на квартиру. Один из законов этого места – девушка должна заставить мужчину потратить хотя бы сорок центов за каждый заказ. Входная плата для мужчин – двадцать пять центов, да еще десять центов стоят услуги гардероба. Девушки ведут себя агрессивно, приглашения не дожидаются, садятся на столы, и, как уже было сказано, заказывают выпить не меньше чем на сорок центов. Коктейли, которые приносят проституткам, – подделка. Если, к примеру, девушка заказывает стакан имбирного эля «В», то ей приносят подкрашенную воду, имитирующую заказанный напиток. Стоит такой стакан, наверное, меньше цента, но попавшаяся на удочку жертва платит за него центов двадцать пять – пятьдесят. Бизнес ведется систематически – проститутки должны быть уже по местам к девяти часам вечера. Если они задерживаются, управляющий сам зовет их вниз».
Девушки, работавшие у Фрайберга, оценивали свои услуги в пять долларов и, как правило, вели своих клиентов в отель «Мальборо», что над кабаком Фреда Баксбаума на Двадцать второй улице, долю в котором имел и Айк Блум. Комната стоила обычно пять долларов, из которых половина доставалась девушке. В среднем проститутка Айка Блума зарабатывала в неделю около сорока долларов, но следователь комиссии по нравам обнаружил одну из них, которая редко зарабатывала меньше сотни. Причем эта исключительная проститутка не работала с сутенерами, не пила и отказывалась «подмазывать» полицейских. «Когда-то я тратила на полицию кучу денег, – говорила она, – но со временем поумнела. Когда меня угрожали арестовать, я говорила «Ну давайте же, берите меня!» – но никто меня не арестовал. Нет, как их звали, я не знаю, но показать могу в любой момент. Они там все взяточники. Здесь во всей округе нет ни одного полицейского, который не держит при себе девочек, я сама это знаю. Но мы, девушки опытные, уже поумнели, и из меня полиция и медяка больше не вытянет. Я зарабатываю, пожалуй, побольше, чем остальные девчонки, но на подобную ерунду не трачусь. Поэтому-то они никогда денег и не накопят».
Организации реформаторов периодически пытались закрыть зал Фрайберга, но за исключением непродолжительного периода осенью 1903 года, когда лицензия Блума на торговлю спиртным была отозвана комиссией олдерменов по борьбе со взяточничеством, и эпизода в 1905 году, когда по приказу мэра Эдуарда Ф. Дунна двери кабака были закрыты на целый месяц, это увеселительное заведение работало без перерыва на протяжении тринадцати лет. В очередной раз лицензия Блума была отозвана, а зал закрыт 24 августа 1914 года, после того как мэр Картер Харрисон получил от городского женского клуба петицию, которую подписали 18 816 граждан, имеющих право голоса. В собравшейся в последнюю ночь толпе были две девушки, которые, по собственным словам, проводили в клубе каждый вечер на протяжении последних десяти лет. Позже кабак был снова открыт, когда Большой Билл Томпсон объявил город «открытым», и на протяжении нескольких лет работал под названиями «Вена» и «Полуночные шалости». Во время сухого закона Блум не был важной персоной, хотя время от времени его имя всплывало в связи с каким-нибудь борделем или кабаре. Умер он в 1930 году после долгой болезни, приведшей к ампутации обеих ног.
12
Многочисленные задачи, которые ставила конкурентная борьба, – получение покровительства, обеспечение любовных услуг для полицейских и политиков и сбор дани с владельцев борделей и других заведений – выполняли так называемые «вице-короли». Главными правителями Вест-Сайда были Джим Кросс, глава кольца, контролировавшего Джунгли, Майк де Пайк Хайтлер, попавший в 1916 году в исправительный дом Левенуорт за торговлю женщинами, и Майк Фьюэр, которому принадлежали, помимо его собственного кабака на Холстед-стрит, два концертных салуна – «Синяя лента» и «Глоб». На южной стороне, в Прибрежном районе, самыми значительными личностями были Айк Блум, Большой Джим Колоссимо, Рой Джонс, Морис Ван Бивер, Блаббер Боб Грей, Эд Вейсс, Гарри Хопкинс и Джейк Адлер из «Серебряного доллара», Гарри Касик, Фрэнк Льюис по прозвищу Даго, Джордж Литл, которому принадлежал и салун «Вот здесь!» в Вест-Сайде, и Джон Джордан, более известный под именами Попс и Неприкасаемый, муж Джорджи Спенсер и владелец салуна на углу Двадцатой улицы и Уэбаш-авеню. Именно они, поодиночке или в составе временных и очень непостоянных союзов друг с другом, находились все это время у руля. Самым влиятельным из них на протяжении долгого времени был Айк Блум, чья фотография в красивой рамочке несколько лет висела на почетном месте в казарме полицейского участка на Двадцать второй улице. Убрал ее в 1914 году капитан Макс Нутбаар – честный полицейский, которого привело в ярость предложение Блума «договориться». Минна Эверли сказала однажды: «Хозяева кабаков явно боялись Айка Блума больше, чем капитана полиции с Двадцать второй улицы или какого-либо другого инспектора, который взялся бы за этот район».
Однако истинными хозяевами Прибрежного района были известные олдермены – Джон Кафлин по прозвищу Банщик, и Майк Кенна, в чей округ, Первый, и входил весь район. В письмах, которые огласил в 1914 году государственный обвинитель, Минна Эверли заявляла, что все приказы в отношении поборов за покровительство и другие распоряжения касательно Прибрежного района исходили от Кафлина и Кенны и
