рядом с ним было спокойно, потому что это был Эд. И более того – он не сердился, он улыбался.
– Извини, – сказала я.
– Сколько угодно, – ответил он и взял меня за руку.
Я подумала, что буду вечно любить его за это. Мой милый надежный утес во время шторма.
Когда дело дошло до клятв, я поняла, что нелепая интерлюдия в женском туалете очень даже пригодилась.
Там, где было смятение, теперь царила абсолютное спокойствие.
Там, где я только что пыталась сохранить подспудное знание, теперь царило стремление изгнать иронию и покончить со всем сразу и напрямик. Там, где раньше я думала, что заплачу слезами, какие бывают у меня, когда я смотрю «Дети дороги», где Дженни Эгаттер кричит «папа!» и в замедленной съемке бежит по дымной платформе с протянутыми руками… то есть заплачу сентиментальными слезами, – теперь мне глаза щипали самые настоящие слезы.
Я решила, что если уж сделаю это, то сделаю как следует. Ради Эда. Ради себя.
Так я и сделала.
Потом на лестнице нас фотографировали и прочая ерунда. Тереза сунула мне крохотный белый сверток, перевязанный огромным розовым бантом. Внутри оказался медальон с камеей – вряд ли я такой когда-нибудь надену, но его явная чужеземная старомодность меня очаровала.
– Это медальон твоей матери, – сказала Тереза. – Открой его.
Внутри медальона лежал маленький локон. На мгновение я опешила. Возможно, это звучит ужасно, но мысль, что это волосы моей матери, почему-то показалась мне невыносимой.
– Это?.. – проговорила я, не в силах скрыть свои чувства. Я держала медальон на приличном от себя расстоянии, не в силах прикоснуться к волосам.
– Все в порядке. Это твои волосы, – успокоила меня Тереза. – Твой детский локон. Его положила туда твоя мама.
– А-а, – проговорила я. Это совсем другое дело. Я вынула локон и рассмотрела его, провела им по щеке.
– Я специально хранила его для этого случая, – сказала Тереза.
Я крепко обняла ее. Тереза – мастер на такого рода жесты.
Только зайдя в туалет в «Плюще» и внимательно оглядев себя в зеркале, я поняла, что все-таки свершилось. Отныне я замужем.
Я спросила себя, чувствую ли я себя по-новому.
Все говорят, что, когда выйдешь замуж, чувствуешь себя совсем по-другому, – так оно и оказалось. Я попробовала рукой воду. Подумала об Эде. Вроде бы без разницы, но я решила, что какие-то побочные эффекты, вероятно, еще не сказались. Впрочем, я чувствовала себя словно бы привязанной к Эду хотя бы потому, что мы сообща прошли все эти треволнения.
Взглянув на медальон у себя на шее, я подумала: «Теперь я настоящая женщина».
Не беспокойтесь, я вовсе не воспринимала себя всерьез.
И все-таки чем же он делал меня раньше? Якобы женщиной? Женщиной понарошку? Вполне возможно.
Я задумалась, не подвести ли губы, и мне пришла мысль, что не стоит беспокоиться, так как все равно я съем всю помаду со свадебным тортом, а потом испугалась, не признак ли это того, что я начинаю «распускаться». Меня предупреждали об опасностях, когда замужние женщины «распускаются», и я в панике извлекла губную помаду.
Один раз я подумала об Алексе. Один раз. И честно говорю, больше о нем не думала. Я пошла туда, где на солнце сверкала белая скатерть и за одним столом собрались мои самые любимые люди.
Там были Тереза и Роланд и мои подруги Дженни и Рейчел, которые специально приехали из Японии, и безумный брат моего отца Ричард, и Карим, и Филипп, с которыми я когда-то работала вместе, и миссис Рамси, моя бывшая соседка, и сестра Эда Марта, и его взрослый племянник, и его тетя, которая вовсе не жила в Австралии,[37] – и Моррис. Моррис не вполне подходил под категорию «мои самые любимые люди», поскольку был Деллиным новым дружком, недавно сбежавшим из тюрьмы, но и к нему я испытывала нежные чувства – его присутствие ничуть ничего не портило.
Возможно, к тому же, что он и не виновен, – британское правосудие всегда оставляет такой шанс. Я имею в виду и Гилфордскую четверку,[38] и Бирмингемскую шестерку,[39] и того парня, что крикнул «Дай ему!»[40] – и это всего лишь несколько примеров.
Потом началась суета, и, когда дело дошло до пудинга, раздался шепот, из которого я заключила, что готовится какой-то сюрприз. Мы с Эдом держались за руки и чувствовали себя как дети на дне рожденья. Я заказала лимонные пироги и праздно размышляла, не нужно ли воткнуть в них свечки, и потому очень удивилась, когда появился Мак собственной персоной – в смокинге и с огромным канареечно-желтым свадебным тортом, перевязанным ленточкой.
Оказывается, по пути из аэропорта он заехал в универмаг «Хэрродс»,[41] чтобы купить там торт, но выяснилось, что такой нужно заказывать за три месяца вперед, и Мак с трудом уговорил продавщицу продать один из образцов, что она и сделала (хотела бы я взглянуть на того, кто устоит против чар Мака более тридцати секунд).
Торт оказался не совсем свежий – но дорого внимание. Его хватило бы, чтобы накормить несколько армий, так что мы разослали по кусочку всем присутствовавшим в ресторане, и уверена, что еще и бездомные кормились им несколько недель.
Мак похлопал меня по спине и спросил, неужели я думала, что он пропустит мою свадьбу, а я призналась, что да, так оно и было. Я никак не ожидала, что настолько ему близка, – но этого я ему не сказала.
А потом расплывшиеся в улыбках при виде его официанты принесли стул и посадили Мака между Деллой и Моррисом, что меня несколько встревожило. Но Мак тут же принялся болтать с Моррисом, и я не стала особенно волноваться.
Сжав руку Эда, я огляделась вокруг. Это явно был один из моментов «разве жизнь не прекрасна», и я подумала, что замужество все-таки не такая плохая штука.
Что приводит меня к шагу шестому моего руководства по «долгой и счастливой» жизни. Должна вас предупредить: шаг шестой требует особых усилий.
Только отважный человек способен на этот шаг, он не для малодушных. Малодушные здесь остановятся. Они могут оступиться. Этот шаг, как говорится, не для мальчика, но для мужа.
Слово ободрения: вы справитесь.
Это посильно. Я это знаю, потому что сама-то я справилась. Для укрепления силы и выносливости могут пригодиться ежедневные упражнения астанга-йогой. Неплохо было бы заняться вегетарианством. Полезна и медитация, а еще можно есть по утрам вымоченное льняное семя – говорят, оно способствует хорошей работе кишечника.
Что и говорить, сама я не воспользовалась ничем из вышеперечисленного. Я совершила шаг шестой хладнокровно – на полный желудок, после обеда с большим и жирным омаром в «Плюще».
Шаг шестой заключается в следующем: обязательно отправляйтесь в свадебное путешествие, но при этом опоздайте в аэропорт и пропустите свой рейс.
Вот что происходит: все идет гладко, все давно уже сидят за кофе, потом вы шутки ради спрашиваете: «А что, сюрпризов больше не будет?» – и как раз тут в зал входят двое полицейских и двое мужчин в штатском и арестовывают приятеля вашей лучшей подруги, того самого, сбежавшего из тюрьмы.
Вы немножко пошатываетесь, но равновесия не теряете. Моррис весь в расстройстве, а Мак, которому этот парень явно понравился, едет с Деллой в полицейский участок узнать, не может ли он чем-то помочь.
Но вы… вас словно клеем прилепило к вашим давно намеченным планам. Эд едет домой за багажом, который вы не хотели целый день таскать за собой по Лондону, а вы с Терезой отправляетесь в ее опрятненький отель, чтобы переодеться в дорожный костюм. Поскольку Эд будет на другом конце города, вы доберетесь до аэропорта на разных такси.
