– Вот как? – сказал он и ненадолго задумался. А потом проговорил: – И я тоже женился.
– Правда? – спросила я вежливо. Вежливо! О боже. На самом деле я со скоростью в сотни миль в час падала в дыру где-то внутри себя. У меня захватило дыхание. Я чувствовала, что должна схватиться за что-то, но если бы я сделала это, он бы увидел, что я падаю.
Он спрашивал меня о чем-то, но я не слышала. Я продолжала падать.
– Простите? – вежливо сказала я, когда благополучно приземлилась в преисподней.
– Я спросил: о чем вы думаете?
– Я вас ненавижу, – сказала я. Это было единственное, что оказалось под рукой.
Он рассмеялся.
– Иди сюда, – сказал Алекс и шагнул к балюстраде. По языку его тела я поняла, что он не хочет, чтобы нас слышали.
Я сказала:
– Послушай, я хочу лишь проверить реальность. Сейчас я вернусь в комнату, а потом выйду снова и увижу… Я увижу…
Я вошла внутрь. На кровати храпел Эд. Это не помогло. Я глубоко вдохнула. Ничего не помогало. Я вышла опять.
– Ты все еще здесь, – сказала я.
– Иди сюда, – сказал он. Он говорил тихо, мне на ухо:
– Все не так… Не так должно было быть. Теперь, оказавшись совсем рядом, я ощутила внутри него какую-то дрожь. Я заставила себя обхватить его руками и сказать ему, что все будет хорошо.
– Я думал о тебе, – сказал он.
– Я тоже о тебе думала, – сказала я. Я чувствовала себя как в обмороке – женщины в прежние времена часто падали в обморок из-за сексуального подавления, и теперь я знаю, что они чувствовали. Я чувствовала себя как в обмороке.
Это лучше, чем секс, подумала я, и это о чем-то говорит, так как обычно я думаю, что лучше секса только шоколад. Потом до меня дошло: о чем я говорю! Ведь это и есть секс, секс в мою брачную ночь. И эта мысль так потрясла меня, что я шагнула назад.
Его мысли, наверное, следовали тем же путем, потому что он тоже шагнул назад – мы отшатнулись друг от друга, как будто нас оттолкнуло включившееся магнитное поле.
– Мы съедем из этого отеля, – сказала я.
– Не надо, – сказал он. – Все равно мы завтра уезжаем.
– Хорошо. Значит, так тому и быть, – проговорила я, рубанув ладонью по воздуху. – Не думаю, что мы должны… ты понимаешь…
– Не хочешь, чтобы мы остались друзьями? – спросил он. Но с улыбкой, и я поняла, что он шутит.
Я не могла рассмеяться. Все, что я могла, – это уйти.
Глава четырнадцатая
– Ты как-то странно себя ведешь. В чем дело? – спросил Эд.
– Ничего особенного, – ответила я, спрятавшись на лестничной площадке за колонной и торопливо нажимая кнопку лифта. Я нажала ее раз пятнадцать. – Просто уже поздно, мы устали, а коридорные любопытствуют.
Когда я выдернула себя с балкона, это, должно быть, произвело такой треск, какой бывает, когда открываешь особенно липкую застежку-липучку, потому что Эд вдруг открыл глаза и сказал:
– Я голоден. Пойдем поужинаем.
– Уже полночь, – ответила я.
– Ну и что? Мы в городе, который никогда не спит.
Выйдя в холл, я сказала:
– А ты ведь не хотел лететь в Нью-Йорк, помнишь?
– Но теперь я здесь, – ответил он. – Ты что, прячешься от кого-то?
– Нет.
– Что-то не так?
– Нет, – ответила я.
У меня в голове засела такая сцена: сейчас появится Алекс со своей женой и застанет меня с Эдом. В тот момент мне казалось, что это самое страшное в мире – если он застанет меня с Эдом. Я не хочу сказать ничего такого об Эде – с Эдом все в порядке, – но это будет мой полный провал.
Я держала это в голове. Мы войдем в лифт – дверь только начнет закрываться… Так называемый закон Бутерброда, единственный ненарушимый закон природы.
– О чем ты думаешь? – спросил Эд, взглянув мне в лицо, когда подошел лифт.
– А разве тебе самому не противно, когда ты уже в лифте и двери начинают закрываться, а тут встревает какой-нибудь козел, и всем приходится ждать, пока двери снова откроются? Разве не противно?
Мы вошли в лифт, и я смотрела, как закрываются двери. Я так напряглась, что буквально закричала, когда в самый последний момент между дверей просунулась чья-то наманикюренная рука. Если я и не закричала вслух, то определенно завопила в душе. Как будто увидела проходящую сквозь стену руку в конце «Бегущего по лезвию бритвы». Или в конце «Рокового влечения», когда Гленн Клоуз сидит в ванне. Именно так – даже если я преувеличиваю, в том смысле что моей жизни ничего не угрожало. Двери лифта снова раздвинулись, и в лифт вошел красивый молодой человек со своей молодой женой.
Закон Бутерброда – единственный ненарушимый закон природы.
У меня сперло в груди дыхание, мои глаза остекленели – какая-то часть меня была убеждена, что в этом случае я становлюсь невидимой и происходящее не происходит. Однако и с остекленевшими глазами я не могла удержаться и глубоко вобрала в себя этот искаженный образ ухоженности и подобающей молодой жене привлекательности. По-моему, первое впечатление очень обманчиво. Когда впервые видишь кого-то, видишь в нем самое лучшее.
– Привет, – пропела ухоженная, сделав слово многосложным.
– Привет, – буркнул Эд.
– Бог мой! Вы англичанин? – сказала она.
– Да, – ответил Эд.
– Впервые в Манхэттене? – спросила она.
– Да, – ответил Эд.
– Как здорово!
– У нас медовый месяц, – сказал Эд.
– Вы шутите! У нас тоже.
В это время мои глаза, должно быть, закатились, а ноги начали подгибаться. Я не в силах была взглянуть на Алекса, но он явно не делал ничего, чтобы спасти ситуацию. Хотя когда мы с облегчением высыпали в вестибюль, и Эд спросил: «Вы не знаете поблизости приличного места, чтобы поесть?» – и она ответила: «Мы собираемся в…», – Алекс вдруг ожил.
– Пиццерия, – сказал он.
Черил изумленно воззрилась на него:
– Ты же знаешь, я не ем пиццу, слад… милый. От меня не ускользнуло, как она запнулась на слове «сладкий». С другой стороны, я не придала этому особого значения. Возможно, если бы в этот момент спросили мое имя, я не смогла бы его вспомнить.
– Это они пойдут есть пиццу, – сказал Алекс и не совсем уверенно добавил: – Они в Нью-Йорке, им нужно попробовать пиццу.
– А мы хотим попробовать суши, – сказала Черил. – У вас в Лондоне, наверное, такого еще нет.
– Вы шутите? – сказала я. – У нас в Лондоне суши уже лезут у всех из ушей. – Мои слова вызвали у всех легкое смятение. – У многих, – поправилась я и только усугубила ситуацию.
– Суши – это… – начал Эд.
– … вовсе не то, что нам сегодня нужно! – выпалила я. И с этими словами схватила Эда за локоть и потянула за собой.
На улице он сказал:
