нации? И врачи врут, говоря, что полезнее ВПП нет ничего на свете? И учебники академика Резуна врут, рассказывая о коварстве и ничтожестве русского народа? А кто тогда не врет? Глыба? Или Михалыч с Серым? А почему им можно верить, а телевидению нельзя? Дима понимал, что еще пара-тройка вопросов и его голова взорвется как нераспечатанный пакет ВПП в микроволновой печи. Однако на вопросы самому себе времени не осталось. Дима подошел к заправке. Но вопросы не отступали. Дима разговаривал сам с собой, и ему даже показалось, что он сходит с ума
А может убежать? Да просто убежать и все. Он ведь не сдаст их. Его совесть будет чиста. Чиста? Да лучше уж сдать. Может их хоть покормят перед инъекцией, а так Серый просто сдохнет с голоду, а Михалыч от начавшейся гангрены. Ох, как хочется убежать. Ну, зачем он поехал искать этот завод? Сидел бы дома. И не знал бы всего этого. Не знал? А как бы жил, не зная этого? Ну, как-то же жил раньше, и дальше бы так же жил. А жил ли? И как приятно хоть что-то знать. Приятно ли? Страшно! Невероятно страшно, но при этом безумно приятно. Как будто некий груз, который ты нес всю жизнь, взяли и сняли с твоих плеч. А почему легче не стало, если груз сняли? А потому что не готов был к этому.
Дима лихорадочно соображал. Уйти. Просто уйти. Но я ведь столько еще хотел спросить. Я никогда этого не узнаю, если убегу. А оно мне надо, это знать? Надо. А насколько надо? А на что я готов пойти, чтобы это узнать? Готов ли я потерять все, что у меня есть? А что у меня есть? А что мне терять? Нечего мне терять. Олеся. Вот ради нее и десятков тысяч таких же невинных жертв он должен узнать все.
Дима пожал плечами, взял небольшую тележку, отогнал от себя все мысли и начал бросать в тележку какие-то продукты и напитки. Затем добавил пару автомобильных аптечек, два спортивных костюма, пару кроссовок и пошел к кассе. По пути он наткнулся на стоявшую у полок даму, чувствительно зацепил ее своей тележкой и, не обратив внимания, пошел дальше. Дама, возмутившись такой бесцеремонностью, закричала Диме вслед:
— Молодой человек! Вы как себя ведете!
— Как скот. Знаю. — Спокойно сказал Дима и начал выкладывать товар на кассу.
Цирк, бессмысленный и беспощадный
Дима, Михалыч и Серый подъезжали к очередной заправке.
Дима замедлил ход и, глядя на большой заправочный комплекс, сказал:
— Вот здесь и поедим.
— А что? Самое место. Вообще я удивляюсь, на фига они это говно по пакетикам расфасовывают, нужно сразу колонки поставить и из шлангов в рот. Под завязку залил и вперед каяться. — Съязвил Серый.
Диму это уже начало доставать:
— Слушай, Серый, я понимаю, что многие едят всякую гадость, но не надо быть таким злым. Люди достойны, чтобы их уважали, а не презирали, как ты.
— А за что их уважать? За то, что жрут отходы нефтепереработки? Или за то, что жрут и не подохли до сих пор? Второе да, достойно уважения. — Серый засмеялся. — Не, я серьезно, удобно же. С одной колонки и машину заправил и сам пожрал.
Тут и Михалыч засмеялся. Диму это окончательно разозлило:
— Да вы снобы! Вы просто неудачники. Просрали свою жизнь и теперь ненавидите простых людей. А чем они хуже вас? Я ведь такой как они. Чем вы лучше меня?
Серый перестал смеяться и, не обращая внимания на Диму, сказал Михалычу:
— Михалыч, давай ему цирк покажем.
Михалыч отрицательно покачал головой. Но Серый не унимался:
— Михалыч, надо. Ему без этого никак. Он же дурак полный. Если мы сейчас Диме глаза не откроем, он так и будет, как слепой кутенок, носом тыкаться. И ведь как-нибудь точно в утюг угодит.
— Нет. Опасно. — Отрезал Михалыч.
— Что за цирк еще такой? — Попытался поучаствовать в разговоре Дима, но на него никто не обращал внимания.
— Надо, Михалыч!
— Да ну, какой цирк? Я на ногах еле стою. И опасно. Заныкаться, если что, некуда.
— Михалыч, надо. Самую малость.
— Знаю я тебя, самую малость. Потом хрен тебя остановишь. Не буду.
— А как с ним вообще общаться? Он же задницу себе и нам порвет, доказывая, что все вокруг такие замечательные. Я не могу этого слышать больше.
Михалыч немного помолчал, затем сказал:
— Хорошо, но не заиграйся. Ты сам-то с башкой не в обнимку дружишь, а еще на них бочку катишь.
Серый обрадовано потер руки:
— Спасибо Михалыч! Что ставить будем?
— Классику. Американское посольство.
— Может что позабористей?
— Сил нет. И давай на малых оборотах.
— Ты же меня знаешь Михалыч! — Серый так гордо это заявил, как будто это было гарантией успеха предприятия. Но именно это и напрягало Михалыча.
В это время Дима припарковался на стоянке возле маленького заправочного кафе.
— Знаю, мля. Ох и знаю. И еще знаю, что мы зря все это затеваем. Ищут ведь нас. Ну ладно, давайте двигайте, через десять минут пойду. — Проворчал Михалыч.
— Пойдем! — Сказал Серый и толкнул Диму в бок. Дима кивнул на Михалыча.
— Он позже зайдет. Так надо.
— Вы чего задумали? Что за цирк такой еще?
— Узнаешь. Не ссы. Жертв не будет. Оставь мобилу Михалычу.
Дима и Серый зашли в кафе. Внутри заведение оказалось еще меньше, чем снаружи. Но десяток столиков там разместились и почти все были заняты.
Кафе было спроектировано по принципу самообслуживания. В центре стоял огромный аппарат с пакетами полезной пищи. Рядом кофе-машина. Неподалеку стоял маленький аппарат с шоколадками и пирожками в вакуумной упаковке. Дима сразу двинулся к нему. Он приложил к датчику свою кредитку, выбрал на дисплее пару шоколадок и четыре пирожка. Два с печенью и два с картошкой. После чего нажал на кнопку 'выполнить'. Заказ вывалился в специальный отсек. Дима дал знак Серому и подошел к аппарату с напитками:
— Тебе кофе или сок?
— Давай кофе. С молоком.
— Нет с молоком. С молоком какао.
— Тогда без молока. Сахара побольше.
Серый по ходу выгреб из ящика пирожки и шоколадки и направился к столику в углу, откуда хорошо просматривалось все помещение кафе. Дима, взяв два приготовленных кофе, пошел следом. Он сели за стол и начали есть.
— А сам-то не жрешь пакетики свои замечательные.
— Я их и раньше не любил, а уж после всего, что вы рассказали… но это не значит, что можно вот так на людей всякие гадости говорить.
Серый поглядел на часы:
— Погоди, минута осталась.
И тут Дима вспомнил, что ему обещали показать какой-то цирк. Он совсем забыл об этом. Еще бы, жрать хотелось безумно, а тут пирожки и кофе горячий. Тут не только о каком-то цирке, тут имя свое забудешь.
Дима хотел было расспросить Серого о том, что все-таки это такое, пресловутый цирк, но не успел. В
